Название: Сталкеры
Автор: Gamma TIaM
Бета: Gamma TIaM
Размер: драббл, (884 слова)
Пейринг/Персонажи: Наполеон, Бальзак
Категория: джен
Жанр: сталкерская повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: даже в Зоне, где приходится постоянно бороться за свою жизнь, есть место для праздника.
Самому же Бальзаку удача улыбалась больше в нахождении самых дорогих и редких артефактов, коими была богата Зона. Что странно, все находки были абсолютно случайны: то Бальзаку захочется посидеть на придорожном валуне и посмотреть в небо, а под валуном на листочках чернобыльской мутировавшей травы обнаружатся капельки "живой воды", то приспичит не вовремя отлить, а в месте справления естественной нужды притаится "душа". Вот так и работали: Нап водит, Баль находит. Уже года три так, если не больше. Время тут текло не так, как во всём остальном мире.
— Не торопи меня. Бар никуда не денется, если мы придём на пару часов позже запланированного, — буркнул Бальзак, поправляя лямки рюкзака и запрыгивая на кочку, на которой только что стоял Нап. Хоть сейчас и стояла зима, снега в Зоне не было. Здесь вообще всегда одинаковая погода — вечная осень.
— Но ведь Новый год! Как ты не понимаешь?! – Наполеон резко развернулся и уставился на напарника таким взглядом, будто тот отобрал у него последнюю рюмку водки, и теперь он загнётся от радиации.
— Ну и что? — пожал плечами Баль, в очередной раз поправляя рюкзак. Какая-то коробка больно впивалась в спину, доставляя немалый дискомфорт.
— Брателло, — Наполеон подошёл и слегка встряхнул его за плечи, — ну как ты не понимаешь, нас ведь ждут все! Меня! Тебя! Зря я, что ли, напрягал генерала Джека, давал ему на лапу, чтобы он пропустил товар через кордон?
— Я не Дед Мороз, чтобы меня ждали… — в своей обычной манере буркнул Баль.
— Пральна, — хохотнул рыжий сталкер, — ты моя угрюмая Снегурочка, — он ловко увернулся от кулака, нацеленного прямо в голову, и, насвистывая, бодро запрыгал по болотным кочкам вперёд. Балю ничего не оставалось, только вздохнуть и так же бодро потрусить следом за ним. Терять из виду шебутного напарника совершенно не хотелось, как и оставаться в Зоне одному, пусть и недалеко от кордона. Хоть Бальзак и любил уединение, но не в этом недружелюбном месте. Слишком всё вокруг было похоже на его собственный внутренний мир. Это пугало. Рядом со всегда активным и сияющим, словно радиоактивная монета, Напом было куда уютнее. Он заряжал своей энергией и позитивом.
В без четверти двенадцать ночи дверь в Бар «100 рентген» распахнулась от сильного пинка ноги. Бармен слегка поморщился, но смолчал в ответ на столь бесцеремонное обращение со своим имуществом. Под хохот, шумные разговоры и звон гранёных стаканов, принеся с собой уличную прохладу и дуновение удушливого ветра Зоны, в зал вошёл, нет, ворвался, улыбаясь во все сто тридцать два зуба, Нап. Следом мягко и неслышно вплыл Бальзак, по пути наконец-то стягивая с плеч осточертевший рюкзак.
— С Новым годом! — зычно рявкнул рыжий, самодовольно оглядывая присутствующих.
— Тю, было бы чему радоваться, — пробурчал Жуков, вечный соперник Наполеона, с которым у тогобыло постоянное негласное соревнование в попытках доказать, у кого яйца круче.
— Так праздник же! — Нап бухнул свой рюкзак на ближайший столик, попутно сбив с него пепельницу, и расстегнул, доставая из его недр несколько бутылок, завёрнутых в пупырчатую плёнку. Он содрал её и продемонстрировал присутствующим шампанское. Плёнку же заграбастал себе Гексли, с детской радостью на лице, и уже вовсю щёлкал пузырики, высунув язык от сосредоточенности.
— MOЁT! – облизнувшись, восхищённо прошептал Гамлет. — Сто лет не пил.
— Позёр, — хмыкнул Макс, — думаешь, на нашу ораву хватит пары бутылок твоего пойла? Только если по паре капель…
— Обижаешь, брат, — притворно оскорбился Наполеон, доставая всё новые бутылки. Бальзак вздохнул и, не дожидаясь, когда его окликнут, тоже расстегнул свой рюкзак, освобождая его от позвякивающих пакетов.
Гексли и присоединившийся к нему Гюго, толкая друг друга, срывали с бутылок пупырчатую плёнку и щёлкали-щёлкали-щёлкали, сразу превращаясь из много повидавших матёрых сталкеров в двух мальчишек, которым Дед Мороз на новый год подарил именно то, о чём они всю жизнь мечтали. Даже Габен утащил себе один пакет и, чуть прикрыв глаза, хлопал пузырики неожиданно свалившейся в руки «игрушки».
Шампанское искрилось в так не подходящих для этого благородного напитка гранёных стаканах, по хрипящему и скрипящему приёмнику президент свободной Украины уже закончил поздравлять сограждан с новым две тысячи очередным годом, куранты где-то в Киеве первый раз «бомкнули», возвещая о начале Нового года, а в баре «100 рентген» брутальные мужики в военной амуниции, сжимая в руках стаканы, загадывали так не свойственные им желания, обращаясь в своих мыслях к свои богам, Зоне и далёкому Монолиту. Даже вечно угрюмый Бальзак, стоя рядом со свои напарником, не удержался и на последнем ударе тихо прошептал, цитируя классиков фантастики:
— Счастья всем даром…
— И пусть никто не уйдёт обиженным, — вторил ему второй голос таким же тихим шёпотом. Бальзак повернулся к улыбающемуся напарнику, усмехнулся и, глухо чокнувшись с ним стаканами, сделал большой глоток шампанского, приятно колющего язык. И с каждой выпитой каплей даже такой закоренелый скептик, как он, начинал верить, что в новом году всё будет если не хорошо, то точно лучше, чем в прошлом.
Название: Path Dependence
Автор: Gamma TIaM
Бета: Gamma TIaM
Размер: драббл, (820 слов)
Пейринг/Персонажи: Драйзер, fem!Гамлет.
Категория: гет
Жанр: романс, ангст
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Когда еще слишком слаб, чтобы сопротивляться прошлому.
Телефон противно завибрировал на тумбочке, следом потянулась мелодичная, негромкая музыка.
- М-м-мх. Черт…
С силой проведя по лицу рукой и потерев опухшие от недосыпа глаза, Он, не глядя, потянулся на звук, задел телефон кончиками пальцев, нечаянно смахнув на пол, снова чертыхнулся.
Часы показывали 04:17 утра, в комнате было накурено, сильно пахло елью и алкоголем. Грязно-желтый свет фонарей, проникая сквозь незашторенное окно, причудливо отражался от мишуры, развешенной «волнами» по стенам, от пластиковых елочных игрушек и кое-какой посуды, оставленной на столе.
«Входящий вызов. Лена».
Он долго смотрел на светящийся в темноте экран, а тот все никак не хотел гаснуть, и музыка никак не хотела замолчать.
Снова все по кругу, безжалостно затягивая в темный, клокочущий водоворот страха, вины и отчаяния.
Они расстались полгода назад. Как-то странно, болезненно-тихо и внезапно, когда Его терпение наконец дрогнуло и рассыпалось в пыль. Наглая, эмоциональная и самовлюбленная, Она рано пристрастилась к алкоголю, по ночам пропадала черт знает где, а наутро возвращалась пьяная, часто рыдающая и абсолютно невменяемая. Он начал ходить вместе с ней. Он пытался контролировать, обуздать её бурю; стаскивал с танцпола уже полуголую, отбирал выпивку, кричал, что-то объяснял и обвинял Её в чем-то, пробовал запирать и возил к врачу. Её хватало на несколько дней, а потом Она уходила днем вынести мусор и не возвращалась.
Он метался, словно зверь, посаженный в клетку, Он много раз пытался со всем этим покончить, сжечь все мосты, забыть Её и весь этот страшный сон, который Она принесла с собой в Его жизнь. Он пытался, но не мог. Его останавливали чувство долга, ответственность, страх за её жизнь и просто то странное чувство, которое переживает смерть и зовется любовью.
Но однажды Он потерял Её в толпе. Отвлекся на секунду, обернувшись на какой-то грохот, и Она растворилась в слепящем свете и музыке клуба. Просто исчезла.
Он искал её с болезненной отчаянностью, уже понимая, что случилось что-то страшное, что-то непоправимое и оттого невозможное. А Она, приняв какую-то дурь, трахалась в открытой кабинке женского туалета с восемнадцатилетним наркоманом. Когда Он нашел Её, Она уже была одна. В порванных колготках, на подгибавшихся ногах, Она ревела навзрыд и захлебывалась, размазывая по лицу потеки туши. Он вынес Её на руках, гнал в больницу, намертво вцепившись в руль и не обращая внимания на светофоры, а Она безвольно лежала на заднем сидении, сжавшись и дрожа. Он боялся обернуться.
Через две недели Он пришел к Ней без предупреждения, задыхаясь, как в лихорадке, долго стоял перед дверью и никак не мог заставить себя позвонить…
- Дим?.. Ты меня слышишь? Дима…
Она плакала. Наверное, сидя на ступеньках очередного клуба, пьяная и вымотанная, скорее всего, в расстёгнутой куртке или вообще забыв про нее.
- Дима… Прости, - всхлип, - прос-ти меня…
Она всегда извинялась, словно её извинения могли что-нибудь изменить, все вернуть или исправить. Наивная.
- Дима, я… Мне так плохо… Зачем я вообще поехала…сюда… Чертов Новый Год… - Она сильно прижимала телефонную трубку к щеке, и Он почти не мог разобрать ни слова, даже не пытался разобрать. Просто слушал, как Она пьяно воет и хнычет на другом конце провода. Может, ей больно? Может, ударил кто-нибудь? Где-то далеко глухо била в одном ритме музыка.
Рядом с Ним заворочался Кто-то, перевернулся на бок, придвинулся ближе и просунул под одеялом теплую ото сна руку, дотрагиваясь до Его руки. Он мог сейчас просто сбросить вызов, пока еще не поздно – еще не защемило что-то внутри, добавить Её номер в черный список и, положив телефон обратно на тумбочку, обнять прижавшегося к Нему Кого-то, сдуть с красивого лица прядку длинных, растрепавшихся волос и уснуть до утра, а утром забыть все и не вспомнить уже никогда. Но рядом был всего лишь Кто-то. А там, за десятком кварталов и дюжиной перекрёстков – Она.
- Я люблю тебя… Я, правда, очень люблю тебя… - пьяно шептал Её дрожащий голос. – Ты один меня понимаешь… Ты - мое все. Дим… Дима, не молчи…
Он осторожно встал с кровати и подошел к окну. По дороге ездили редкие машины, тротуар у остановки был усыпан хлопушечным конфетти.
- Дима…
Обернувшись, Он посмотрел на сжавшегося под одеялом Кого-то, вздрогнул и быстро зашагал в коридор.
- Лена, где ты?
В трубке ненадолго повисло гулкое молчание, а потом Она прошептала чуть слышно:
- «Free Territory». Кажется…
- Ты поедешь за ней?
От солнечного сплетения по телу брызнули ниточки-судороги. Он замер у гардероба, не оборачиваясь и не отвечая.
- За этой шлюхой?..
- Она не шлюха! – внутри что-то дрогнуло и взорвалось отчаянной злостью.
- Шлюха! Алкоголичка, наркоманка и шлюха!
- Не смей так говорить о Ней! – с ненавистью крикнул Он в глубину комнаты и, накинув куртку, вылетел на лестничную клетку, путаясь в рукавах и не попадая пальцами в кнопки сигналки-брелка.
На улице было морозно и ветрено. Сидя в прогревающейся машине и закуривая вторую сигарету, Он смотрел, щурясь, в незашторенное окно, за которым горел мертвенно-бледный свет. Там мелькал силуэт, расплывчатый и неясный, скидывая в сумку свои вещи и разбирая по кирпичику уже разрушенную одним сильным ударом крепость.
Он отрешенно потянулся за телефоном, набрал два слова тяжелыми, непослушными пальцами.
«Я еду».
Она навсегда останется Его слабостью.
Название: Родные
Автор: Gamma TIaM
Бета: Gamma TIaM
Размер: драббл, (999 слов)
Пейринг/Персонажи: Бальзак/фем!Есенин, Штирлиц
Категория: гет
Жанр: романс
Рейтинг: G
Краткое содержание: Они всегда были вместе, как брат и сестра. Немногие были разочарованы, узнав, что вблизи они не так уж и сильно отличаются.
Бальзак бубнил речитативом, смотря куда-то влево. Большим пальцем он бессознательно отбивал ритм, который растворял его низкий голос в крови, толкая ее куда-то глубже и глубже вниз.
- Значит, ты веришь во что-то там.
Пламя свечи перестало трепетать, пожираемое любопытным взглядом.
- Я не могу это объяснить за недостатком опыта и знаний, но если мне представят доказательства, знаешь, как формулу, которая не требует подтверждения, тогда да.
- Я верю в химию, - медленно и отчетливо произнесла Есенина. Русые волосы загорались пламенем, отдающимся тем же древним ритмом в пальцах, пульсирующих от избытка тепла.
- Не ожидал от тебя.
- Художника обидеть каждый может.
- Как…
Две пары глаз без любопытства посмотрели в сторону Штирлица, который, пытаясь вернуть дар речи, неверяще улыбался, тряс головой, скидывая оцепенение.
- Как вы это делаете? Черт возьми, вы говорили о котлетах, гребанных котлетах!
- Ну да, - голос Бальзака выдавал легкое удивление и досаду,- что-то не так?
- Список! – жалобно произнес Штирлиц, - п… продукты на Н…новый год.
- Ну да, - благосклонно повторил Бальзак, натянуто улыбнувшись.
-Как можно… ладно, - Штирлиц снял очки и устало потер переносицу. Равнодушие на лице Есениной излишне ясно просвечивало сквозь участие.
- Штирлиц, ты пьян, иди домой, мы сами закончим со списками, - наклонившись, Бальзак потрепал его по небритой щеке, - ляг, начальник. Выспись. Времени тьма. Обещаю не щипать оливье до твоего прихода.
- Как вы это…
- У нас общий дилер, - подмигнула Есенина, гладя Штирлица по плечам, вынуждая подняться. Спотыкаясь, тот добрел до двери, не прощаясь, вывалился наружу. Запах бензина и пустая темнота предрассветного времени ударили под дых, выбивая из легких удушливый аромат благовоний.
- Штирлиц хороший, - невзначай бросил Бальзак, - но…
- Адски скучный, - сказали они хором и рассмеялись.
- Он пытался ко мне клеиться, - хмыкнула Есенина, плюхаясь на диван и тесня Бальзака к краю. Тот заворчал и, зажмурив один глаз, исподлобья посмотрел на нее.
- Я тебе больше скажу, - страшным голосом проскрипел он, - он и ко мне пытался клеиться.
Дружный хохот, рвавшийся из окон, бил Штирлица по ушам.
***
Они всегда были вместе, как брат и сестра.
Многие были недовольны, когда смешливая, легкая на подъем Есенина появлялась в компании с довеском в виде хмурого и язвительного Бальзака, который будто делал одолжение своим приходом.
Немногие были разочарованы, узнав, что вблизи они не так уж и сильно отличаются.
Многие путали их, когда Есенина говорила по телефону странные и жестокие вещи, считая, что никому ничего не должна, тем более тем, кто ей не нужен или кого уже ничем не удивить.
Немногие верили своим глазам, видя Бальзака, носящегося с безумными глазами, свирепо пыхтящего, заливисто смеющегося и лезущего обниматься, считая, что есть моменты, когда нечего терять, и все можно списать на эйфорию.
Он честно старался найти свое место в любой компании, куда его звала Есенина, веря и не веря, что именно перед этими людьми на этот раз не нужно притворяться.
Они ругались с каким-то исступленным злорадством.
- Довела, - с наслаждением произнес Бальзак, разглядывая кружку, в которой тлела сигарета. Соблазн грохнуть кружкой об стену был велик, но не хотелось потом ползать по полу, собирая пепел и осколки, так что он просто яростно жестикулировал, дирижируя кружкой, - Господи! Как животину завел, а не соседку! Кругом волосы! Вещи портит! Бардак! – зарычав, метнулся к чайнику, - В этом доме чертовы эгоисты наливают чай только для себя! Будешь чай?
- Буду, - рассмеялась Есенина.
Бальзак будто наткнулся на невидимую стену. Он вздохнул и повернулся.
- Ты хоть понимаешь, что виновата?
Есенина оборвала смех. Это была уже не просто ссора.
- Ты никогда еще передо мной не извинялась.
- Нет, - с вызовом ответила она, - и не хочу.
- Зачем, - голос, которым Бальзак произнес это «зачем», заставил ее вздрогнуть, - я ведь не просто брюзжу. Я показываю, что недоволен, расписываю, чем именно, предлагаю пути решения.
- Ты давишь на меня, - глухо ответила Есенина, - и я закрываюсь. Не извинюсь.
Она старалась не смотреть на то, как его губы, чуть подрагивая, шевелятся, считая до десяти по-французски.
Когда-то она сама научила его этому нехитрому приему. Когда-то она давала не так много поводов для его использования.
***
Он неумело хлопал ее по спине, когда она отчаянно, взахлеб, ревела у него на груди.
- Ты просто ошиблась, - серьезно хмурился Бальзак, укачивая ее на руках.
- Со мной что-то не так? Я очень плохая?
Он неловко уместил подбородок на ее макушке.
- Ты плохая в самый раз. Есь… знаешь, в чем разница между мной и тобой? Я просто такой вот. Как есть. А у тебя есть еще и социально адаптированный няшный интерфейс.
- Баль, я ничего не делала, просто…
- Раскрылась?
- Да, блять, да, - неожиданно зло ответила Есенина, - всего-то!
За стенкой взорвали хлопушку.
Они свернулись в темной спальне, под чужими куртками.
- Баль, - шепнула она, вытирая рукавом лицо, - скажи мне что-нибудь хорошее.
- Ты умница, - не задумываясь, начал он, - ты лучше меня во многих вещах. Ты всем нравишься, и я тебе завидую, потому что мне никогда таким не стать. Так вышло. Ты моя мелкая сестренка, и я тебя люблю. Знаешь, - зашептал он, пряча лицо в ее волосах, - я жалею, что мы не родные.
- Это был бы инцест, - нервно рассмеялась Есенина.
- Был бы, - согласился Бальзак, - но нам повезло чуть больше. Я бы за тобой приглядывал…
- …портил мои игрушки…
- Защищал бы…
- …пугал моих подруг…
Холодные губы прикоснулись к ее шее, не целуя.
- Не уходи.
- Мне надо протрезветь, я еще собиралась вздремнуть, так что…
- Вообще не уходи.
Поднявшись на локте, Бальзак посмотрел на нее сверху вниз.
- …я не хочу, чтобы тебе было одиноко.
- А тебе? - уставившись в окно, пробормотала она. Бальзак взял ее лицо в ладони, вынуждая посмотреть на себя.
- Никому, - с горькой улыбкой сказал он, - даже мне.
Во дворе взрывали фейерверки.
Два человека, взявшись за руки так, будто не могли иначе, ждали такси.
Название: Give us a little love
Автор: Gamma TIaM
Бета: Gamma TIaM
Размер: драббл, (913 слов)
Пейринг/Персонажи: fem!Бальзак/fem!Максим
Категория: фемслеш
Жанр: POV, ангст, ER (Established Relationship), Songfic
Рейтинг: PG-13
Примечания: на песню Fallulah – "Give Us A Little Love"
Краткое содержание: Мы друг друга не слышим.
If there's nothing here, why are we still here?
It's another time, it's another day
Numbers they are new, but it's all the same
Running from yourself, it will never change
If you try you could die
Мы друг друга не слышим. Сидим напротив, смотрим друг другу в глаза и говорим, но каждая о своем. Вроде бы о том же, но что-то не так. Не стыкуется и не сходится. Видимо, снова где-то не туда свернули. Новая затяжка, выдох в потолок. Воздух тяжелый настолько, что давит не хуже твоего взгляда, который сейчас пробирается мне под кожу, будто бы пытаясь изнутри заставить подчиниться. Но это мы уже проходили.
Я опускаю взгляд первой, но не прекращаю говорить, пытаясь объяснить, доказать, заставить понять. Только вот наши миры слишком разные. И каждый раз нам приходится ломать себя, чтобы оставаться рядом. Я не вписываюсь в систему твоей жизни, но ты не из тех, кто оттолкнет занявших местечко в твоем сердце людей. А мне слишком тяжело отказаться от чувств, с таким трудом выбитых из себя, как и от ощущения спокойствия и уверенности, которые ты мне даришь. И сама же отбираешь.
Снова и снова мы проходим по тому же пути. Где мы потерялись? Что в нас такого неправильного, что не дает нам рассчитать усилия и прекратить сбегать от того, что нас связало? Я пытаюсь разобраться и знаю, что ты тоже об этом думаешь. Но мы все равно не можем понять. Слишком похожие и слишком разные.
Give us a little love, give us a little love
We never had enough, we never had enough
Pour it in a cup, try to drink it up
Pour it in a well, you can go to hell
We'll get it on the way
Ты помнишь, как мы познакомились? Презрение и злость были тем, что нас свело. Крепко повязало, заставляя нырять глубже в души друг в друга, разбивая на осколки и собирая заново. Слишком далекие, мы были настолько жадными, что не смогли отпустить, даже когда поняли, что вместе нам быть безумно трудно.
Сколько раз появлялись те, кто подходил нам идеально? Дополнял, а не корежил? Но почему-то круг за кругом мы возвращаемся к этому столу и начинаем разговор. Чтобы снова друг друга не услышать. Хотя нет, не так. Услышать и понять, что мы не в состоянии что-либо изменить. Логичные доводы снова теряются, заставляя незаметно поджать губы и поднять взгляд на тебя. Ты, как всегда, смотришь прямо, без сомнений, и я сдаюсь. Между нами нет истерии. Я просто встаю из-за стола, иду к плите и ставлю чайник на огонь. Обычно этим занялась бы ты, но я уже не в состоянии больше выдерживать этот накал эмоций. Для меня это все еще слишком тяжело. Как бы я ни пыталась привыкнуть, это бесполезно.
Я смотрю на часы на стене и понимаю, что до Нового Года осталось около часа. Хорошо празднуем. Со вкусом. Хотя стол в гостиной накрыт, а бутылка мартини стоит в холодильнике. Мы обе решили, что шампанское будет слишком банальным выбором, да и я его просто не люблю. Но выйдя покурить на кухню, снова за что-то сцепились. У нас каждая мелочь, в которой расходятся вкусы, вызывает цепную реакцию. И дискуссия редко приводит к чему-то хорошему, потому что уже через несколько минут чаши терпения переполняются. Мы обе слишком сильно держимся за свои принципы. К черту. Мне нужна сигарета.
Where do we belong, where did we go wrong
If there's nothing here, why are we still here?
Leave it by it's pain, leave it all alone
If I never turn, I will never grow
Keep the door ajar when I'm coming home
I will try, can't you see I'm trying
Краем глаза я вижу, как ты тоже закуриваешь. Молча. Всем видом показывая свое недовольство. И я думаю о том, как хотела бы сорвать с тебя эту маску правильности. Затолкать ее прямо тебе в горло, чтобы ты больше не могла дышать. Разбить наш сценарий вдребезги. И тогда бы ты стала только моей. Я ласкала бы твое тело, чередуя боль с наслаждением, пока не довела бы до срыва, не сломала. Я бы насиловала тебя так, как ты насилуешь мою душу. Жестокостью и теплом. Каждый день, каждый час. Чтобы не было и секунды, когда ты думаешь не обо мне.
Но я этого не сделаю. Вместо этого я тушу окурок в пепельнице и выключаю чайник. Мне расхотелось пить. Точнее, захотелось чего-нибудь покрепче. Снова щелчок зажигалки и снова сигарета. Я вижу твой неодобрительный взгляд, но мне плевать. Это состояние сродни апатии. Когда слишком много всего – я закрываюсь. И даже тебе меня не растормошить. Потому что последствия будут ужасны.
Мы снова смотрим друг на друга. Глаза в глаза. Душа в душу. Хотелось бы рассмеяться, но это было бы так неуместно. За что мы так себя, ты не знаешь? Хотя не думаю, что хоть у кого-то найдется ответ на этот вопрос. Мы просто те, кем мы являемся. И здесь, в этой кухне и за этим столом, мы снимаем почти все маски. Оголяем то, что не покажем остальным. И все равно не до конца. Бесит.
Я вздрагиваю, слыша бой курантов из телевизора. Уже полночь? Новый год наступает. Этот отсчет будто переворачивает что-то внутри. В несколько шагов я оказываюсь рядом с тобой, где-то по пути роняя недокуренную сигарету прямо на пол, и обхватываю твое лицо ладонями, впиваясь в губы. Горькие. Как вся наша жизнь. Но такие желанные, что от них невозможно оторваться раньше, чем станет совсем не хватать воздуха. Странно, что ты целуешь в ответ, странно, что я вдруг нахожу в себе эту настойчивость. Все странно и немного безумно. И мне нужно еще больше.
- С Новым Годом…
Give us a little love, give us a little love
We never had enough, we never had enough
Название: Лучшие люди страны
Автор: Gamma TIaM
Бета: Gamma TIaM
Размер: драббл, (1050 слов)
Пейринг/Персонажи: Наполеон/Бальзак, Джек/Драйзер, Гексли
Категория: гет, слэш
Жанр: юмор
Рейтинг: R за брань
Краткое содержание: Новогоднее обращение президента к гражданам своей страны – это серьезное мероприятие, требующее ответственности и предварительной подготовки. Но в этой стране все привыкли делать в последнюю минуту.
- Господин президент, сразу, как закончите сеанс бессмысленного самолюбования, проследуйте в павильон для записи речи, - бесстрастно произнесли за спиной Наполеона, и зеркало туалета отразило хмурую физиономию министра образования, который, не выдержав, фыркнул и, развернувшись на каблуках, степенно вышел. Президент, подскочивший при его появлении, скорчил рожу, напоследок ослепительно улыбнувшись собственному отражению, и вышел следом, застегивая на ходу штаны.
- Я надеюсь изо всех сил, что эта разминка для вашего огромного эго не была в действительности текстом обращения к стране, - яд, которым сочилась учтивая речь Бальзака, мог растворить пару нижних этажей телебашни.
- Ну что вы, господин министр, - елейным голосом ответил Наполеон, притягивая его к себе за галстук, - вы всего лишь прослушали мою речь к открытию открытого государственного образовательного форума «Выебаль-2013». В двенадцать-сорок в спальне моей резиденции.
- Хер вам, - непедагогично прохрипел зажатый в угол Бальзак.
- Нет, вам, - любезно улыбнулся президент. - В прошлый раз мы убедились, что он, как и будущее страны, в надежных руках.
- Я просто царь. Скипетр и держава. В одной руке будущее страны, в другой…
- Если вы закончили упражняться в остроумии, - холодно сказали за их спинами, - вас ждут.
- Он первый начал загонять тему про херы, - наябедничал Наполеон. Бальзак пихнул его в бок.
- Детский сад, - промолвил Драйзер и с достоинством направился в павильон. Клобук на его голове укоризненно качнулся, и присмиревшие президент и министр образования чинно проследовали за ним.
Войдя, Драйзер недовольно поморщился: на съемочной площадке царил хаос. Мимо пронесся звукооператор, в потоке речи которого среди недопустимых для произнесения в присутствии духовного лица слов прозвучало «пусть идет в жопу со своим «сделай бас помужественнее». Пиар-отдел, не отрываясь от финального редактирования речи первого лица государства, ловили за шкирку автора, время от времени пытающегося выскочить в окно. Его не смущало даже наличие стальных решеток: уже порядком напоминающий вафлю, юный талант был настойчив и энергичен. На стандартном фоне Кремля и елки какая-то молодая полураздетая особа сидела на коленях бандитовато выглядящего мужчины, щебеча ему на ухо и хлопая густо накрашенными (очевидно, к празднику) ресницами. Мужчина разомлел, довольно крякая, когда она теребила неприличных размеров золотую цепочку на его короткой и толстой шее.
- Это петелька, - пояснил Бальзак на ухо Наполеону, - за которую его сдают в гардероб.
- Цыц, язва! Министр финансов, а, министр финансов, - весело прокричал он, - подите-ка сюда, и выгоните уже свою шлюшку со съемочной площадки!
- Иди, погуляй, - краем рта сказала полуголая особа, выкидывая кредитку. Сорвавшись с места, как альфийский «Шаттл», мужик бросился ловить карточку, а Джечка, оправив короткую юбчонку, уже пыхтела сигарой, прикуривая из рук Бальзака.
- Господин президент, паника на дельтийском рынке, Бета требует у Альфы выдачи Робеспьера, обвиненного в промышленном шпионаже в пользу Гаммы, альфийский черный рынок вышел на связь, Шмона Лиза из галереи Гамлета прибудет с минуты на минуту. Кого хвалить? Меня хвалить!
- Хвалить! – согласился Наполеон.
- Дай пять, суровый дядя, - радостно оскалилась министр финансов, и Драйзер, сотворив нечитаемое выражение на лице, подчинился.
- С пыхом надо! Вот так: пых-х-х!
- Анафема, - пригрозил духовник.
- …мое второе имя, - отмахнулась Джечка.
- Три минуты!
- Пожелай мне удачи, детка, - Наполеон звонко чмокнул министра образования в щеку под улюлюканье министра финансов и, поправив галстук, направился к фону.
- Свет! Камера!
- Беда! – завопил ворвавшийся в зал Гексли. - Куранты!
- Что крутил? – грозно спросил Драйзер.
- Ничего, оно само!
- Оригинальные слова для надписи на надгробном камне.
- Твою ж мать, - выругался Драйзер,
Все в зале замерли.
- Ой-ой, - сказала Джечка.
- Твою ж мать… надо было предупредить, что родит такое чувырло, - вывернулся духовник. - Живо тащи инструменты к подножию! – и выбежал, кокетливо приподняв полы длинной робы.
- Оh-oh, - тихо проговорил переводчик, - oh-fucking-oh.
- Министерство внутренних дел, что с органами? – скрипя зубами, спросил Наполеон.
- Продаются, бойко продаются!
- Я про полицейских обормотов, - зарычал президент. - Кто допустил?
- Минута!
- Ай, где наша не пропадала! – лихо сплюнул Наполеон. - Выкрутимся! Так, что нового произошло?
- Драйзер говорил, в монастыре новые колокола установили!
- Теперь это стереостырь.
- Еще что?
- Один парень без визы поплыл в Бету через канал. Греб-греб и огреб.
- «И дым Отечества нам сладок и приятен…» - мечтательно проговорила министр финансов.
- Это откуда? – заинтересовался Гексли.
- Не знаю, какой-то колумбиец сказал, когда забивал косячок, - отмахнулась Джечка.
- На западе страны археологи нашли чью-то кожу да кости!
- Это останки хэви-металлиста, дальше.
- Мода! Изобрели маленький черный колпак!
- А, это толстая девушка, которая не влезла в маленькое черное платье. Очень маленькое черное платье.
- Три! Два!
- Да будет шоу! – провозгласил Наполеон, расплываясь в самой шикарной из своих улыбок.
В это время духовный лидер страны, пользуясь долгожданным отсутствием публики, спокойно и с достоинством просветленного человека матерился, ковыряясь в часовом механизме. Поглядывая сквозь окошко на дисплей, где красовался светлый лик президента, он скрипел зубами, торопясь.
- Только в этой стране догадаются засунуть пивную бутылку между шестеренками, - свирепо говорил он самому себе.
- …и напоследок, - Наполеон все еще вещал. - Обращение ко всем активным проявителям своей гражданской позиции. Найдите себе пассивных и успокойтесь. С Новым годом, друзья!
Наступила тишина. Криков с площади не было слышно, и Драйзер с ужасом понял, что все ждут боя курантов.
- Бомм! – истошно завопил дисплей голосом Гексли, - Бомм! Бомм!
Драйзер, не поверив ушам, расхохотался, выронив ключ, и бутылка выпала, механизм пришел в действие, и последний, двенадцатый удар, раздавшийся в студии, едва не сдул не ожидавшего подвоха Гексли с микрофона.
- Ура, блин! – первой отреагировала Джечка. - Ура-а-а!
Студия взорвалась криками радости и аплодисментами, президент с громким хлопком открыл бутылку шампанского, окатив министра образования. Бальзак терпел во имя науки и всеобщего блага, но обнял главу страны совершенно искренне, когда тот бросился на него с поцелуями.
Измочаленный Драйзер чокался с колоколом той самой бутылкой пива, которое даже не успело заледенеть.
Министр финансов, визжа, прыгала во всеобщем хороводе, не выпуская из рук блестящую коробочку. Драйзер должен по достоинству оценить применение этого костюма монахини не по прямому назначению.
Новый год обещал быть… новым. Иным. А лучшего и придумать нельзя было.
-
-
19.01.2013 в 02:59-
-
19.01.2013 в 12:38+100500 *утирает слёзы* это бесподобно.
-
-
19.01.2013 в 19:53Автор, я тебя знаюPath Dependence - Намучается с ней ещё ваш Дима... ох намучается. Слабости поощрять нельзя. Понравился текст.
Родные - Меня очень царапает по чувству прекрасного в социофиках склонение названий ТИМов по родам, наверное, поэтому не смог нормально воспринять этот текст.
Give us a little love - ПОВ мало кому удаётся, как стиль. Здесь он не то чтобы неудачный, терпимый, но автору практиковаться и практиковаться ещё в нём. Песня так же. Ну, может, она и отражает смысл написанного, но можно было прекрасно обойтись без неё. Тем более, она на английском. Не думаю, что многие настолько хорошо знают этот язык, чтобы вникать в сущность. Просто промотают её и всё.
Лучшие люди страны - Стереотип на стереотипе и стереотипом же погоняет. Но, это не портит текст. Так и задумывалось? А ещё, единственный юмористический драббл в выкладке и даже приятный для чтения.
Гамма, а чего вы все такие мрачные? У вас такое пёстрое оформление и такой негатив в текстах. Как так?
-
-
19.01.2013 в 21:24Ну вот такие вот мы (с) Gamma TIaM
-
-
22.01.2013 в 22:56-
-
22.01.2013 в 23:49-
-
23.01.2013 в 00:11Дорогая Гамма, оформление вас вполне характеризует
Мы убили Деда Мороза и получили гору подарков, мы счастливы)
Если, конечно, там не было скрытого смысла в высказывании оо
Gamma-TIaM
-
-
23.01.2013 в 00:38Не было, не бойтесь.
Мы убили Деда Мороза и получили гору подарков, мы счастливы
Ну вот, вы бы не сказали - я бы не заметил, что там дедулины ноги.