Немного не по заявке (нет сокрытия шизофрении) писалось под Oomph! – Geborn zu sterben 908 слов.
читать дальше- Давай станцуем, Теодор. - Шепчет Джек почти в самое ухо дуалу. Тот морщится, пытаясь почувствовать в чужом горячем дыхании запах алкоголя, но Лондон, судя по всему, совершенно трезв, что никак не вяжется с его расфокусированным взглядом и бешеным блеском в глазах.
Он резко встает с дорогого кожаного дивана, которого касается почти с отвращением, ошалело улыбается, и, схватив за руку, почти рывком притягивает Драйзера к себе. Теодор вскрикивает от неожиданной боли в запястье и с презрением смотрит на Джека, искренне не понимая, что творится с этим человеком. А тот ухмыляется, совершенно не обращая внимания на злость Хранителя, подхватывает того за талию и тянет в середину комнаты. И только почувствовав болезненный жар, идущий от тела дуала, Драйзер наставительно пытается осадить друга:
- Джек, ты бредишь, у тебя высокая температура. Я тебе говорил, что ты себя так доведешь.
А сам Предприниматель только смеется хрипло, надрывно, и начинает отработанные движения танца под одному ему только слышимую музыку. Танец этот чем-то похож на танго, но Хранитель не знает такого странного танца, искаженного воспаленным мозгом Джека. Драйзер подчиняется, позволяет вести себя в этих сумасшедших движениях, морщится, глядя на то, как Джек скалит зубы в жалком подобии своей обычной обаятельной улыбки, прогибается, когда того требует танец, пытается попасть в ритм, чувствуя, как нарастает в груди паника, отражение которой он видит в глазах дуала. "Джек сошел с ума" - думает Хранитель, - "Да и я недалеко от него ушел."
А Джек танцует все быстрее, оглядываясь по сторонам безумным, пустым взглядом, а потом, наклонившись почти к самому лицу Драйзера, отчаянно шепчет:
- Ты видишь их, Теодор? Они наблюдают за нами. Давай станцуем им так, чтоб они запомнили навсегда?
- Кто, Джек? Кто "они"? Ты бредишь, ты просто бредишь. - Драйзер наконец-то пытается вырваться из неожиданно сильных рук дуала, стараясь победить собственную неожиданную панику. А Джек несколько секунд смотрит на него, ошалело, безумно, а потом отталкивает, делает пару шагов назад и громким, хриплым шепотом отчаянно сипит:
- Лица, Теодор. Отрубленные головы и руки. Я принял их за золотые слитки и принес сюда много-много, а теперь они наблюдают за нами. Они мертвы, Теодор, и они хотят, чтоб я вернул им жизнь, но я не могу! - Джек отчаянно заламывает руки, прислоняется к шкафу спиной, потому что ноги его не держат. Хранитель делает пару шагов к нему, но Джек отчаянно мотает головой:
- У меня много денег, и они думают, что я могу купить им жизнь. Но жизнь нельзя купить, как они не понимают? Их так много, много, и они смеются, потому что я сам этого не понимал! Я думал, что купить можно все: любовь, признание, комфорт, саму Жизнь! Где мои деньги? - Голос Лондона срывается на один сплошной хрип, - Они все превратились в разделанные человеческие трупы! Они смеются надо мной, потому что я потратил на них всю свою жизнь! - Джек медленно сползает на пол, просяще смотря на Хранителя, - Они убьют меня, Теодор. Дай мне огня, чтоб сжечь их. Дай мне много огня! Они будут гореть, а мы с тобой станцуем им в круге огня, чтоб хорошенько запомнили! Огня, Теодор, огня!
Драйзер смотрит на дуала с жалостью, судорожно соображая, что делать. Решение приходит внезапно, вместе с мыслью, что с ума сошли они все-таки вдвоем:
- Огонь, Джек. - Спокойно произносит Хранитель, и отчаянный взгляд Лондона становится более осмысленным. – Ты прав. Огонь. Давай, вставай, станцуем этим твоим мертвецам, я сам сожгу их, и да очищены огнем мы будем.
И Джек улыбается, вскакивает на ноги, цепляется за Драйзера, панически впивается пальцами в плечи. Они танцуют, и с каждым движением Теодору начинает все явственнее чудиться яростная, отчаянная, как смех Джека музыка, а по краям комнаты он видит лица, искаженные предсмертной судорогой. Они танцуют под взглядами мертвых глаз, и Хранитель, уже не в силах справиться с общей на двоих паникой, восклицает:
- Огонь, огонь, огонь! – И Джек вторит ему сумасшедшим смехом, а вокруг них вспыхивает безумное, жаркое пламя, и лица мертвецов перекашиваются, лопается от жара мертвая кожа, а они танцуют, уже бессильно передвигаясь по инерции, как будто от этого зависит их жизнь. - Огонь, огонь… - Хрипло шепчет Джек, улыбаясь, прижимая к себе дуала, ошалевшего от этого безумия.
Огонь обступает их, сжимается душным кольцом, и Драйзер, мучительно задыхаясь, бессильно падает на Джека, не в силах больше продолжать движения. Это какая-то безумная пытка, потому что, остановившись, Драйзер чувствует в груди яростное пламя, требующее продолжать сумасшедший, мучительный танец. Огонь очищает, сжигая дотла, огонь очищает их обоих, выжигая, стирая их с лица Земли.
Но, подняв голову, Хранитель понимает, что ничего больше нет вокруг – ни обгоревших мертвецов, ни языков огня. Рядом с ним стоит Джек, с опустевшим взглядом отчаянно сжимающий плечи дуала. Драйзер, все еще не до конца понимая, что происходит, смотрит в безумные по-прежнему глаза Лондона, осознавая, что всерьез был готов сгореть дотла, лишь бы очистить, спасти этого безумца.
- Джек.. – тихо зовет он. - Я в порядке. – Хрипло отвечает Предприниматель и поднимает на Хранителя осмысленный взгляд хитрых глаз, - «И да очищены огнем мы будем»? Инквизитор фигов. - Да пошел ты, - Бессильно бормочет Драйзер, почти повисая на дуале, - Жалко, что ты не сгорел-таки, сколько скверны бы из мира ушло! - У тебя будет еще полно возможностей сжечь меня, Теодор, пока ты веришь в то, что меня еще можно как-то спасти. – Усмехается Джек, прижимая Драйзера к себе. – Обещаю, что буду не очень сопротивляться. Эй, ты что, спишь? – Джек улыбается, глядя на то, как морщится во сне его дуал, и осторожно, стараясь не разбудить, переносит его в спальню, насвистывая под нос мотив неизвестной ему мелодии.
Драй
писалось под Oomph! – Geborn zu sterben
908 слов.
читать дальше
Драйзер.
Джек.