Т12-10 Наполеон/Жуков. Жук продул Напу в карты.

01.02.2012 в 02:25

Автор долго ходил вокруг этой заявки, не зная, с какой стороны к ней подступиться. Но в итоге просто махнул рукой и сел писать. Надеюсь, это не было его величайшей ошибкой. х)

1 081 слово.

- Флэш рояль! – радостно завопил Наполеон, бросая пять заветных карт поверх жуковской «четверки».
Его оппонент сначала неверяще уставился на пол перед собой, потом поднял взгляд на слишком довольного друга и глубоко вздохнул, закрывая ладонью лицо.
- Твою мать, - в сердцах выругался Жуков.

***
А начиналось все вполне обыденно и привычно: 31-ого декабря в половине восьмого вечера Георгий Жуков завалился к своему давнему другу с двумя бутылками коньяка и килограммом мандаринов, чтобы отметить старый-добрый праздник - Новый год. Наполеон как всегда был весел и чересчур активен настолько, что чуть не уронил сверкавшую единственной гирляндой новогоднюю елку. Пили много, говорили еще больше. Политик даже притащил из кухни курицу, запеченную с картошкой, и два салата, один из которых, по его словам, он настрогал сам. Остальной провизией заботливо поделился сосед сверху, которого, кажется, звали Дюмой.
- Ты прикинь, приходит он ко мне с этой курицей, улыбается так робко-робко и говорит, дескать, слишком много наготовили, а вы тут один живете, наверное, голодать будете. Ну а я что, дурак, что ли, отказываться? – гоготал Нап, заедая очередную рюмку коньяка упитанной бройлерной ножкой.
Когда первая бутылка начала подходить к концу, язык у Бонапарта совсем развязался. Он нес какую-то ахинею про предстоящие выборы, свой новый костюм и, кажется, собрался баллотироваться в президенты. Жуков, бывший более стойким к алкоголю, только посмеивался над пьяным бредом друга. Но, как оказалось, хорошо смеется тот, кто смеется последним.
- А где мой подарок? – вдруг совершенно внезапно выдал Нап и откинулся на спинку стула, выжидающе глядя на собутыльника.
Жуков нахмурился.
- Какой еще подарок?
- Новогодний. По праздникам принято дарить подарки, вот я и спрашиваю. Где мой подарок?
«Чего это с ним?» - пораженно подумал Жуков. Он всегда считал, что бутылка хорошего спиртного, что-нибудь из закуски и его общество уже являются для Бонапарта подарком. Вообще-то, так всегда и было. И, вроде как, не должно было измениться.
- Лучший твой подарочек это я, - буркнул Георгий, разливая по рюмкам остатки первой бутылки, и потянулся за долькой мандарина. Он и думать не мог, что безобидная, на первый взгляд, строчка из детской песенки возымеет такой эффект.
Наполеон вдруг подался вперед и, перегнувшись через стол, выдохнул Жукову прямо в ухо.
- Тогда ляг под меня.
Жуков так и остался с открытым ртом. Спустя несколько секунд в неуютной тишине послышалось журчание – коньяк тек по стенкам переполненной рюмки и разливался по столу темно-ржавым пятном. Чего таить, сначала Маршалу просто захотелось дать другу в морду. Даже не сильно замахиваясь, а так, чтобы хоть немного протрезвел. Потом в голову пришла мысль, что бить больных людей как-то совсем негуманно (это дурацкое слово он много раз слышал от Драйзера и рад бы был забыть, да уже не мог). Поэтому Георгий, отстранившись от так и замеревшего у его уха Бонапарта, покрутил пальцем у виска, достал мобильник и стал с абсолютно серьезным видом набирать номер неотложки. А дальше была ругань.
- Слабо что ли?! – орал Нап, в порыве страсти вскочивший со стула и принявший какую-то совершенно безумную позу.
- Я тебе не продажная шлюха! – ревел в ответ Жуков, сжимая кулаки.
Кулаками этими он, все-таки, пару раз воспользовался, и теперь из разбитой губы Бонапарта текла теплая алая кровь. Политик сплюнул и, размазывая её по щеке рукавом, прошипел:
- Пари. Одна партия в покер. Выиграю – ляжешь.
- Да пошел ты.
- Проиграю – лягу сам.
Сглотнув, Жуков ляпнул не подумав.
- Идет.

И теперь, сидя на мягком ковролине в гостиной, Маршал скрипел зубами, сквозь пальцы смотря на злосчастную комбинацию карт, по какой-то дебильной случайности выпавшую не ему, а Напу. К горлу волнами подкатывали чувство безысходности и злость. Жуков никогда не нарушал свои обещания.
Была где-то половина двенадцатого, и с экрана телевизора беспрестанно улыбались всем известные лица, играла тематическая музыка, пели старые и не очень песни. Только начатая вторая бутылка мешалась под рукой, а в комнате царил легкий полумрак, разгоняемый стоящим в углу торшером да мигающей желто-синими огоньками елкой. Жуков молчал. Не глядя на сидевшего чуть поодаль Политика, он потянулся было к рюмке, но, раздраженно цыкнув, приложился сразу к горлышку, делая залпом три крупных глотка. Наполеон рядом зашевелился, и Георгий почувствовал осторожное, но в то же время властное прикосновений пальцев к своему подбородку. Надавив, Бонапарт развернул лицо Жукова к себе и начал медленный пробный поцелуй, на который Маршал ответил почти сразу же. Их языки сталкивались, сдерживая друг друга и одновременно пытаясь проникнуть глубже, начать доминировать над партнером. А когда Наполеон уложил Жукова на лопатки, резко придавив к полу, началась битва. Тело – как поле боя, пальцы – пехота, губы – артиллерия. Каждое прикосновение отдавалось волной жара и азарта, кожа вспыхивала, плавилась под градом неустанно разрывавшихся снарядов. Медленно теряя голову, Бонапарт чувствовал бешеный натиск равной ему силы, видел в глазах партнера все сильнее и сильнее разгоравшийся огонь желания, желания обладать. Но сегодня все трофеи достанутся только ему, и только он сдернет с опаленного древка знамя побежденного противника.
На секунду отстранившись, Политик стянул с себя футболку и начал быстро расстегивать ремень на штанах Жукова. Маршал сильно дернулся, и рыжеволосому вновь пришлось навалиться на него всем телом, чтобы удержать на месте. Кожа к коже – светлая рубашка с коротким рукавом уже давно была отброшена в сторону. Жарко. Пошло. И до безумия хочется обладать этим сильным телом, подчинить себе, завоевать. Наполеон снова отстранился и нетерпеливо дернул звякнувшую пряжку ремня. Она поддалась. Избавив себя и партнера от ненужной одежды, Политик незаметно сплюнул себе на пальцы и нагнулся, врываясь в чуть приоткрытый рот Жукова очередным грубым поцелуем. Темноволосый сразу напрягся, отражая «атаку», но губы Бонапарта вдруг стали мягкими и послушными, язык лишь слегка коснулся неба, а потом и вовсе исчез, даря удивленному Маршалу полную свободу действий. И он стал наступать. Уверенно, с силой, все больше расслабляясь и отдаваясь желанию. Почувствовав слабину в обороне, Наполеон просунул колено между ног Жукова и, дождавшись момента, медленно ввел один палец. Тот задохнулся.
- Сукин…
Второй палец.
- …сын.
Бонапарт беззлобно оскалился, начиная двигать пальцами внутри, медленно растягивая и ища заветную, сводящую с ума точку. Сначала было трудно – Жуков постоянно дергался и сжимал мышцы, рычал какие-то угрозы. А потом в грохоте пульса и шуме голосов с невыключенного экрана утонул первый хриплый стон. Пуф… Взрыв. И мурашки, словно картечь по всему телу. И срывает голову, и ничего больше не существует, только его сдавленный низкий голос, только горький привкус крови и алкоголя на губах и какой-то завалявшийся тюбик крема вместо смазки. Быстро, дергано, с исступлением, как последний рывок, как решающий выстрел.
- Уважаемые граждане России! Дорогие друзья!.. – слышится торжественный голос президента, на часах 23:58.
Тяжело дыша, Наполеон наклоняется к Жукову и целует. Долго, медленно, до самых курантов. А потом отстраняется и с улыбкой шепчет на ухо:
- С Новым годом.
Жуков лишь фыркает, притягивая Бонапарта для нового поцелуя.

URL

01.02.2012 в 08:55


Запомнить

инТИМная летопись соционических оргий