11 тур - внекруг.

[socionicfics]

Список исполненных заявок:
1. Жуков/Есенин. Весь декабрь нет снега. Снегопад 31 декабря. "Что это? - Это снег. Для тебя."
2. Драйзер | Бальзак. Сбежать с корпоратива. Есть на крыше мандарины.
3. Дон|Гексли. За час до НГ взорвать ёлку. Убегать от разгневанного Драя.
4. Максим/Гамлет. Посленовогоднее утро, спокойный и методичный Максим, ухаживающий за терзаемым диким похмельем Гамлетом. "Мааакс, добей уже, чтоб не мучился..." - "Пока рано." Можно юмор, но без стёба.
5. male!Максим/fem!Есенин/male!Наполеон. Есенин и Наполеон, расстаться перед новым годом: Нап бросает Есенина на катке, уходит к fem!Джеку. Еся расстраивается в баре, Макс - бармен/случайный посетитель. Найти взаимность, встречать Новый год вместе.
6. Жуков/Гамлет. Жуков - предводитель оппозиции, коварно готовящей переворот в новогоднюю ночь. Гамлет - его истый и верный последователь, готовый идти за ним на край света. Обсуждение последних мелочей перед акцией. Без юмора, рейтинг любой. Второе!
7. Дюма | Дон (котенок) - найти промерзлого котенка и утащить домой
8. Достоевский|Штирлиц. "Конфеты с коньяком, бренди и две бутылки вина. Ты что, споить меня сегодня решил?"-"Да!"
9. Бальзак. "Поддельные елочные игрушки. Выглядят, как настоящие, но радости от них никакой"
10. Гамлет. Гамлет - новогодняя ёлка. Купаться в лучах внимания всю ночь, а на утро оказаться никому не нужной. Можно проследить весь жизненный путь, вплоть до свалки.

В данном посте вы имеете возможность исполнить любую заявку, которую не взяли в основной круг.
Пост заявок 11 тура.

Правила такие же, как и в остальных кругах.
Вы анонимно публикуете здесь заявку и исполнение, тут же получаете и заслуженные комментарии.

а так же, попрошу в данной теме воздержаться от флуда, т.к он будет безжалостно выпилен.
по любым вопросам относительно данного поста можете обращаться к модераторам.

запись создана: 04.12.2011 в 21:22

Comments

[Гость]

Пишет Гость:

03.12.2011 в 21:16

Жуков/Есенин. Весь декабрь нет снега. Снегопад 31 декабря. "Что это? - Это снег. Для тебя."

URL комментария

834

Вик весь день занят - режет салаты, обзванивает родню, иногда выбегает в магазин, чтобы купить совершенно необходимые хлопушки и маринованные огурцы. На улице скользко, а Марика почему-то не отвечает, и салаты Вик запихивает в холодильник. Марика опять забыла, что они договаривались всей компанией встречать, или сделала вид, что забыла, но это уже в порядке вещей. "Вик ко всему привык" - так говорят ему и Марика, и Антон, и даже любимый братец его этим дразнит. В этой дразнилке Вика больше всего раздражает корявая рифма.
В подъезде он долго стоит один, смотрит в окно - асфальт серый и мокрый, снег выпал один раз в конце ноября, а дальше была только какая-то дождливая белесая кашица, которую снегом называть неудобно. Вику нравится дверь соседской квартиры - обитая узкими деревянными рейками, она напоминает дверь в бабушкину квартиру на улице Пушкина. У бабушки всегда было весело, и новый год отмечать ему тогда еще нравилось.
- Привет, - дверь почти не скрипит, и сосед, выходя, отпихивает коленом здорового пса, рвущегося наружу. - Тш, сидеть.
Вик неуклюже взмахивает рукой и мажет сигаретой по стене, прочерчивая корявую черную линию.
- С наступающим, - говорит он и бросает сигарету в банку из-под кофе.
- Угу, - соглашается сосед, и Вик мучительно вспоминает его имя. Там есть трескучее "р", но это все, что он помнит.
- Погода паршивая, - Вик кивает на окно, морщит нос. - Собаку во двор не выгонишь.
- Собака сама просится, - хмыкает сосед. Игорь, кажется, или как-то так.
Вик притихает, щелкает зажигалкой, прикуривая, но огонек подло гаснет раз за разом, и почему-то начинает щипать в глазах. Сосед все топчется рядом, хочется уже спросить, что он здесь забыл, но как-то грубо это будет.
- Снега хочется, - вдруг шепчет Вик, сам себе удивившись. - Какой же праздник без снега?
Прячет зажигалку в карман и запирается в квартире, смотрит в глазок минут пять - сосед закуривает, высовывается в окно, мотает лохматой головой, словно пес.
По телевизору показывают слащавые глупости, опять "Иронию судьбы", где-то повторяют старые концерты. Изредка Вик подходит к глазку, но к соседу не приходят гости, да и сам он никуда не собирается. Марика не звонит, а Антон прислал смску - он будет встречать в клубе, среди незнакомых, зовет Вика к себе.
В десять Вик решается - берет салат с черносливом, припасенную для Марики мягкую игрушку, набитую конфетами, и идет к соседу. За дверью лает собака, наконец сосед открывает - немного сонный и помятый.
- Привет, - говорит Вик, пока вся решительность куда-то не делась. - Если ты сейчас никого не ждешь, давай вместе отметим?
И протягивает посторонившемуся соседу игрушку.
Сосед - Игорь, все-таки точно Игорь - отводит Вика на кухню, заглядывает под пластиковую крышку, изучая салат.
- Пахнет вкусно, - потом вздыхает. - Что, празднуем все-таки?
- Празднуем, - соглашается Вик. - Я могу еще принести, там с грибами есть, с курицей...
Игорь только хмыкает и лезет в холодильник.
- Кажется, нас обоих с праздником обломали, - резюмирует он, доставая шампанское. - Тащи все.
Вдвоем им и за неделю все это не съесть, думает Вик, глядя на заваленный стол. Игорь, наверное, ждал целую толпу, и даже странно, что так и не дождался. Вик бы пришел к нему с удовольствием - ему нравится все в этой квартире, от входной двери до наклейки на зеркале в ванной, а еще тут живет замечательный пес по кличке Орех.
Пока Вик накрывает на стол, ищет красивые тарелки и с робким любопытством изучает квартиру, Игорь куда-то пропадает. Его нет довольно долго, и когда вдруг начинает идти снег - в половине двенадцатого - Вик собирается уже бежать на улицу, потому что телефон он у него взять не додумался. Орех лает на дверь, виляет хвостом, и Вик в шапке набекрень высовывается в подъезд. Игорь как раз спускается по чердачной лестнице, и все руки у него в белых крупинках.
- Ты где был? - Вик стаскивает шапку и придерживает за ошейник Ореха.
- Заканчивал кое-что, - Игорь не очень улыбчивый, но сейчас приятно морщит нос. Он старательно отряхивает руки, и Вик замечает вдруг, что в подъездное окно снега не видно. Он забегает обратно в квартиру - кухонный подоконник уже засыпан белыми крупинками, они липнут к стеклу, кружатся, но в свете фонаря их не видно, будто снег падает строго над окном.
Вик распахивает окно и подставляет руку - снег совсем не холодный, горошинки мягкие и упругие на ощупь, и почему-то щиплет в глазах.
- Что это? - не разреветься бы сейчас, а в горле встает ком, и голос становится сиплым.
- Снег, - просто говорит Игорь, закрыв окно. - Для тебя.
Вик чувствует себя фигуркой в снежном шаре, глядя на пенопластовые крупинки, прилипшие к пальцам. Этот фальшивый снег, сумбурное празднование, полузнакомый сосед - все такое правильное, самое лучшее. Он гладит Ореха по мокрому носу и не знает, как сказать это Игорю.
- С наступающим? - почему-то спрашивает Игорь, будто не очень уверен, что до нового года осталось меньше получаса.
- С наступающим, - Вик смотрит на Игоря снизу вверх, улыбается, не зная, куда бы деть руки. - Спасибо.
Игорь неопределенно хмыкает, пожимает плечами и наконец сгребает Вика в охапку, обнимая.

[Гость]

[Гость]

Это круто!
внезапно, заказчик

[Гость]

*А* чёрт, автор, вы заставляете снова поверить в Новый год!ТТ
есенин

[Efesska]

ыыыыыы *слов нет, совсем нет, вообще нет*

[Lila West]

Действительно замечательно)

[Chesia]

Потрясающе *_* а детали-то! детали! Все перед глазами проносится.
И да, Жукоесенинская заявка. Как же я за ними соскучилась)))
Спасибо!

[xofeht]

Слушайте, автор, а это здорово. Мне понравилось, несмотря на то что сама-то заявка изначально казалась слащавенькой. Спасибо.

[Гость]

Драйзер | Бальзак. Сбежать с корпоратива. Есть на крыше мандарины.

URL комментария

предупреждение: гет.

1527 слов, продолжение в следующем комментарии

Ева не любила корпоративы. Но «командный дух» был важнее. Она не особо любила и новый год – но традиции следовало чтить. А если быть совсем откровенной – то она вообще не любила зиму, но против природы не попрёшь.
Натан тоже не любил корпоративы, и на этот самый «дух» ему было плевать. Но когда тебе угрожают увольнением – ничего не попишешь, приходиться остаться, вливать в себя омерзительно воняющее дрожжами шампанское, полынью – вермут, спиртом – «коньяк», и следить за тем, чтобы не понижать градус. Иногда делать снимки, ловя коллег в нарочито нелепых позах, с перекошенными лицами и в случайных (и иногда не очень) компрометирующих составах. Не для шантажа, конечно же, а так, забавы ради. Но сейчас брать в руки казённый «Canon» как-то даже брезгливо, а потому он цедит кислую шипучку из пластикового стаканчика, и наблюдает. Это вообще его роль – наблюдателя.
Еве неловко. Ева уже трижды отводила услужливую руку весельчака, души компании – Сержа, - который порывался плеснуть ей в минералку мартини, и чувствовала, что с тоской ждёт пафосно-праздничной речи гендира, чтобы с чистой совестью удалиться домой, под заботливо и аккуратно украшенную сосну, в компанию к гиеновой расцветки кошке. Ах, ну да, ещё праздничное представление. Девушка знала, что оно подготовлено безупречно – восемь раз она в течение дня созванивалась с музыкантами, обговорила все мелочи – вплоть до расцветки костюмов и желаемого репертуара, учла все необходимые пожелания и трижды уточнила время, к которому они должны прибыть, но… человеческий фактор. На него нельзя было закрыть глаза – люди порой бывали такими безответственными.
Украдкой вздыхая, Ева косилась на часики на правом запястье, и отсчитывала минуты. Кто-то всё-таки заменил её стакан, поставив рядом с её блюдцем пластиковую тару с коньяком – точно не Серж, он в этот момент вовсю флиртовал с симпатичной, но, увы, пустоголовой секретаршей-Анечкой, которая звонко смеялась каждой его шутке, вне зависимости от смысла и остроты той. Вздохнув тяжелее, девушка поднялась из-за стола, заправляя за ухо тёмную прядь, но поворачиваясь – нечаянно ткнулась локтем в бок одного из гостей. Господи, неужели тут так душно, что у неё уже нелады с координацией?
- Господи, прошу прощения… - покачала головой, поднимая её, и сталкиваясь с устало-скучающим взглядом серых глаз. Ага… значит своей неуклюжестью она осчастливила системного администратора, серба, славившегося своей угрюмостью и едкими замечаниями. Собственно, против него она не имела ничего, полагая, что каждый имеет право на собственное жизненное пространство, да и в негативном смысле ни разу ещё не сталкивалась с ним, в том числе и по работе.
Натан изучающее смотрел на темноволосую девушку из отдела сбыта, и с каким-то мрачным удовлетворением отмечал, что даже её невозмутимость дала трещину. Интересно, причиной был алкоголь, или ей тоже было неуютно в толпе?
- Да ничего. Хотя есть народная примета – кто отдавит админу хвост, после нового года не досчитается документов на рабочей машине, - коротко усмехнулся, прищурившись, наблюдая за некоторой растерянностью, проступившей на узком и, пожалуй, излишне строгом лице. Евангелине явно не хватало очков в массивной оправе, чтобы выглядеть аккурат как учительница старших классов – предмет вожделения и страха особей мужского пола пубертатного возраста.
«- Это он так шутит. Удивительно.» - мысленно прокомментировала фразу серба Ева, но не нашлась, что ответить. В это время за дверями раздался столь ожидаемый шум, и в и без того не особо просторное помещение ввалилась «труппа заслуженных народных артистов», во главе с «Сердючкой» и разудалым «Здоровеньки булы!». Девушка нервно сглотнула, невольно сделав шаг назад, и чувствуя, что плечом касается плеча Натана, оставшегося на месте. На лице парня проступило откровенное отвращение, и он, передёрнувшись, от цветастого (всё-таки с костюмами они явно что-то напутали) сборища. Так же, если судить по амбре, доносящегося от артистов, побывали они до того не на одном корпоративе, и если и стояли твёрдо на ногах – то это было ненадолго. Ева чувствовала, что ещё немного – и она сгорит от стыда.
- Факир был пьян, и фокус не удался… - с присвистом сквозь зубы прокомментировал невольный сочувствующий, и небрежным жестом уложил тяжёлую и лихорадочно-горячую ладонь на плечо девушки, потянул её в сторону, туда, где на трёх вешалках висела куча всевозможной верхней одежды. Подавленная, какая-то словно даже пришибленная Ева не делала попыток вывернуться, хотя обычно пресекала на корню все подобные фамильярности, но не теперь. Жутко хотелось на воздух, пусть даже он будет ледяным, промораживающим до костей – так даже лучше. В ответ на вопросительный взгляд парня – ткнула пальцем в чёрное пальто, еле выглядывающее из-под чужих трёх курток.
Больше всего это было похоже на побег: воровато оглядываясь, выйти через запасной ход, парень и девушка всё-таки выбрались на лестничную площадку, к лифту.
- Ну что ж, радует, что не потребовалась ложка… - хмыкнул Натан, сжимая в руках пластиковый пакет с улыбающейся рожицей-смайлом, и где-то внутри странно потеплело при виде очередного удивлённо-растерянного взгляда сотрудницы. Который, впрочем, достаточно быстро сменился пониманием, и почти незаметной, сдержанной улыбкой.
- А. Поняла. Заточенная ложа - залог удачного побега… - он знал – Евангелина Матвеевна редко когда повышала голос, но сейчас он звучал как-то особенно тихо. Или это просто после оглушающего «Бам-бам-бам!!!», «тунц-тунц!!!» все звуки доносились как сквозь плотную вату. Это было неважно. Важно то, что уходить расхотелось. А хотелось поговорить с этой странноватой и ужасно сдержанной обычно дамой, выглядевшей нынче как провинившаяся школьница.
- Слушай… ты ведь никуда не спешишь. До конца этого… мероприятия ещё полтора часа. Ты читала Астрид Линдгрен? – снова пошуршав пакетом, он смотрел сверху-вниз в прозрачно-карие глаза, еле заметно хмурясь, и не отдавая себе отчёта в том, что выглядит так, словно требует какой-то отчёт. Девушка, пальцами вцепившись в аккуратную и вызывающе-простую сумочку из чёрной кожи, нахмурилась, а затем пожала плечами, вскинув голову.
- Многое. О чём именно ты сейчас говоришь? – в детстве Еве ужасно нравилась эта писательница, как и многие другие, впрочем, но «Ронью», «Братьев Львиное Сердце», и многое другое она просто обожала, и знала едва ли не наизусть.
- «Карлсон». Я предлагаю повторить бессмертный подвиг этого одновинтового чудака, и посетить крышу, - с совершенно серьёзным лицом проговорил серб, и с удовлетворением отметил, что был прав – этой со всех сторон правильной и чинной особе в голову не могло прийти сбежать на крышу. А ведь она себя много лишала…
- Ты серьёзно? На крышу? – переспросила, характерным жестом потерев переносицу, как будто ей мешали очки. Хм. А может он и был прав, может быть где-то такой образ и имел место – строгая учительница…
Усилием воли заставил себя усмехнуться, и нажал кнопку вызова лифта, махнув другой рукой за спину.
- Решай сама. Сейчас сюда нагрянуть любители покурить – я слышу, грядёт очередная волна «дымарей», и тебя потащат танцевать, петь, пить и… веселиться, - гвоздь в крышку гроба, удары молотка по голове и смертельные угрозы – всё звучало примерно так же зловеще, как и произносимые слова. И когда тихо звякнул невидимый колокольчик, оповещая о том, что «карета подана», Ева первая шагнула в просторную кабинку, кусая губы и разрываясь между осознанием неправомерности собственных действий, и отвращения к царящему позади беспределу. Следом за ней с довольной ухмылкой зашёл Натан, и так же по-хозяйски нажал кнопку последнего этажа.
Девушка вздохнула.

[Гость]

Драйзер | Бальзак. Сбежать с корпоратива. Есть на крыше мандарины.

URL комментария

предупреждение: гет.

продолжение

Перед самым выходом на чердак случилась ещё одна заминка, в лице банальнейшего навесного замка, но, как и у любого порядочного системного администратора, у парня был набор отвёрток, в котором присутствовало шило, и угрожающего вида нож.
- Прямо как в анекдоте… почти, - пробормотала Ева, подсвечивая ему фонариком на мобильном, и чувствуя себя соучастницей какого-то преступления.
- Угу… при помощи зубила, молотка и такой-то м-матери, - сквозь зубы процедил Натан, а в следующую секунду раздался негромкий сухой щелчок. – Вуаля. Прошу, мадам… - широким жестом распахнул квадратную дверцу, но первый вылез всё-таки сам, чтобы снаружи «принять» слабую даму.
- Мадмуазель… между прочим, - выдохнула в ответ, вызвав короткий смешок у парня, и при его же помощи вылезла на покатый скат крыши.
«- Волшебно…» - первая же мысль возникла в её аккуратно причёсанной головке, когда она подняла взгляд, и огляделась по сторонам. Тёмно-фиолетовое, почти чёрное, небо, затянутое плотными снежными облаками, было подсвечено апельсиново-багровым заревом городских фонарей. Вместо звёзд – выплясывали снежинки, крупные и большие хлопья.
«- А значит – не очень-то и морозно.»
Впрочем, через некоторое время она осознала, что тепло её правой руке было потому, что та была целиком спрятана в руке Натана, с отстранённым выражением лица смотрящего на город, на мириады огней, на виднеющуюся вдалеке верхушку городской ёлки. И снова совсем не хотелось его одёргивать. Но он и сам уже отпустил её, словно спохватился, что слишком надолго задержал физический контакт, которого сам обычно избегал, и, подойдя к небольшому выступу, уселся на него, поманив девушку к себе.
- У меня мандарины есть с собой. Ты вот сколько их съесть можешь? – казалось, ему нравится говорить вот так, «ни в тын, ни в ворота», сбивая с толку, но сейчас она чувствовала себя как никогда готовой парировать любую возможную насмешку, и потому, вздёрнув подбородок, ответила:
- А сколько дадут.
И теперь уже ей стало приятно от негромко прозвучавшего низкого смеха.
- Хороший ответ. Тогда наперегонки. Счёт на кожуру, и проигравший… - осёкся, покосившись на лицо спутницы, и ощутил смущение, столкнувшись с пристальным, пронзительным взглядом.
- Что? – показалось, или в её голосе прозвучал вызов?
- Проигравший… мм… кормит победителя ужином. Я оливье по… отцовскому рецепту приготовил, - вот дьявол, он ведь совсем не то собирался сказать. А Ева… Евица-красавица, как втихую потешались над ней, кажется, все сотрудники – но беззлобно… взяла из пакета одну мандаринку, и принялась невозмутимо её чистить.
- Я вижу, ты твёрдо вознамерился проиграть.

Пожалуй, именно с этого момента они оба самую малость пересмотрели своё отношение и к корпоративам, и к зиме.

[Кэль]

Автор "Драйзер | Бальзак...", это мило, да) И конец такой ня :3

[Гость]

катрин-ангел, очень надеюсь. надо сказать - это первое что-то подобное сделанное мной. хорошо, что дебют пока оценили положительно)

[Гость]

Спасибо большое очень приятно прибежать после муторного дня и прочитать столько теплых слов))
автор жукоесечки

[Гость]

Автор драебалей, спасибо))) оно такое милое, чудесное и... мандаринки~
заказчик, который уж и не надеялся на исполнение)

[Гость]

Гость, damn, удивление моё не знает предела) и тем не менее - искренняя радость охватывает меня при виде данных строк)
а что - правда получилось? о.0

[Voy@geur]

Отличный рассказ про бальзака и драйзерку)

[Гость]

Дон|Гексли. За час до НГ взорвать ёлку. Убегать от разгневанного Драя.
аффтар позволил себе вольность, и привнёс мимопроползающих Баля и Джека.

URL комментария

659 слов

- Тих-тих, давай сюда запал! – давясь от смеха и несдерживаемого азарта, Дон нетерпеливо перебирал пальцами, в ожидании вожделенного шнурочка подгоняя своего «сообщника», который копошился в ёмкости с притащенным оборудованием.
- Ой, как нам влетит, как влетит! – что характерно, страха в голосе Гексли не было – исключительно восторженное предвкушение. Гадкий младший брат «бикфордового шнура» всё никак не хотел вылазить из коробки во имя их высокой цели – устроить потрясающий фейерверк, - но в конце концов сдался, и на ладонь покорителя ветряных мельниц легла шершавая верёвочка порохового стопина.
- Не ссать, камрад, мы быстро бегаем. К тому же, только представь, насколько охрененное это будет зрелище! Посмотри, только посмотри на эту совершенную цепочку взрывных элементов! – Дон с любовью провёл рукой по висящим на безобидно-зелёном, под цвет пушистой ёлочки, виско, небольшим тонкостенным шарикам, с совершенно незначительным запасом пороха в каждом из них. «Гирлянда» эдемовским змеем обвивала лесную красавицу, спиралью поднимаясь до самой вершины. Приглушенный свет зловеще подмигивал с алых и зелёных стеклянных бочков, отражаясь в широко распахнутых голубых гекслиных глазах.
«Бом-м, бом-м, бом-м…» - завели свою вечную песню старинные напольные часы, доставшиеся хозяину торжества, кажется, ещё от двоюродной бабки. Дон, сощурившись, считал удары, и едва раздался одиннадцатый – чиркнул колёсиком «зиппо», и поджёг «хвост» виско.
- А теперь дёру, дёру, малой! – толкнув Гексли в спину, Искатель благоразумно отошёл поближе к выходу, и одними губами отсчитывал секунды. Длина шнура – полметра, значит, почти минуту ничего не будет происходить. Зато потом… шарики внизу висели на расстоянии шестнадцати сантиметров друг от друга, соответственно, поначалу взрывы будут звучать каждые четыре секунды, зато потом – повыше и помельче – ожидалась истинная канонада!
«Пшшш-пф-бдзынь!» - среагировал первый шарик, и Советчик приглушенно пискнул. Восторгу его не было предела, шарики взрывались такими симпатичными облачками стеклянной пыли, переливающейся в свете других гирлянд и люстры, поднимаясь, выше, выше…
- Что за?.. Какого … …! – пожалуй, пороховой запах могли не учуять только эти двое – и без того пропахшие им по самое не хочу. А вот остальным, видимо, его было отчётливо слышно. Первым среагировал Драй – собственно, нынешний «дед мороз», предоставляющий свою квартиру для праздничного убежища социона, и нынче мирно завершающий приготовление своего фирменного салата. Хотя в данный момент он с разъярённым видом стоял в дверном проёме, и пара зачинщиков поняла, что дело пахнет не просто палёными хвостами – но и чьей-то кровью. Ибо чтобы довести Драйзера до состояния неприкрытых матов – это надо было наступить на какую-то очень любимую мозоль. И этим самым камнем преткновения, очевидно, стала ёлка – свидетелями изящного, и, безусловно, эффектного падения которой стали все трое.
В ворохе искр, в клубах дыма, с треском и жалобным хрустом пушистая красавица пала, подобно вавилонской башне, с песочного пьедестала.
- Тикаем, хлопцы, - в воцарившейся тишине голос Дона прозвучал подобно божьему знамению, и, в общем-то, слова с делом не разошлись, и мимо ошарашенного Хранителя промчалось два тела. Ступор Драя, впрочем, длился очень недолго – ровно столько, сколько потребовалось ему, чтобы осознать: если он ринется поднимать несчастное дерево и наводить порядок, двое мерзавцев уйдут слишком далеко, и праведный гнев их не настигнет, а потому выбрал вариант догнать обоих сейчас, и показать им, где зимуют членистоногие.
И схватив за неимением священного клинка сиротливо и скромно приткнувшуюся в уголке швабру, доморощенный паладин помчался за паскудниками, попутно внятно и очень с фантазией излагая, что их ждёт, как только они попадут в его, Драйзера, руки…

- Убежит, - протирая тарелки об уже влажное полотенце, флегматично прокомментировал Бальзак, стоя у окна, и глядя, как во дворе, в вихре снега и ругани носится это трио.
- А я ставлю на дуала, - самодовольно высказался Джек, рассматривая заточку кухонного ножа, которым он только что закончил нарезать мясо. Критик покосился в сторону «рыжего пройдохи», и недоверчиво прищурился.
- Это почему?
Предприниматель обнажил в ухмылке зубы, и, поигрывая лезвием, пожал плечами.
- Дон не учёл, что запал у нашего святоши проходит совсем не так быстро, как его, горе-умельца, силы. Гексли вообще уйдёт с дистанции через пару минут, но Драй-то знает, кто главный виновник.
Баль негромко вздохнул, признавая «авторитетное мнение знатока Хранителя», и вернулся к тарелкам. Оставшийся до нового года час обещал быть долгим… не скучным.

[Ace of Hearts]

- Убежит, - протирая тарелки об уже влажное полотенце, флегматично прокомментировал Бальзак, стоя у окна, и глядя, как во дворе, в вихре снега и ругани носится это трио.
- А я ставлю на дуала, - самодовольно высказался Джек, рассматривая заточку кухонного ножа, которым он только что закончил нарезать мясо. Критик покосился в сторону «рыжего пройдохи», и недоверчиво прищурился.
- Это почему?
Предприниматель обнажил в ухмылке зубы, и, поигрывая лезвием, пожал плечами.
- Дон не учёл, что запал у нашего святоши проходит совсем не так быстро, как его, горе-умельца, силы. Гексли вообще уйдёт с дистанции через пару минут, но Драй-то знает, кто главный виновник.
Баль негромко вздохнул, признавая «авторитетное мнение знатока Хранителя», и вернулся к тарелкам. Оставшийся до нового года час обещал быть долгим… не скучным.

Вииии *_*
Преллесть. Мне во всем тексте этот момент больше всего доставил *ибо Джеки-Джек же ^__^ люблю своего деловика*

[Гость]

Дон|Гексли. За час до НГ взорвать ёлку. Убегать от разгневанного Драя.
аффтар позволил себе вольность, и привнёс мимопроползающих Баля и Джека.

Автор, спасибо вам! Очень повеселило Х)) Баль и Джек пришлись очень кстати )
З.

[Альфред-онии-сан]

Дон|Гексли. За час до НГ взорвать ёлку. Убегать от разгневанного Драя.
аффтар позволил себе вольность, и привнёс мимопроползающих Баля и Джека.

автор, это прелесть.х))
особенно порадовало:

И схватив за неимением священного клинка сиротливо и скромно приткнувшуюся в уголке швабру, доморощенный паладин помчался за паскудниками, попутно внятно и очень с фантазией излагая, что их ждёт, как только они попадут в его, Драйзера, руки…

ох он им устроит.х)))))

[Гость]

Annie-o-megami, автор доволен и рад, что данная фантазия оказалась "втемной")

Гость, который заказчик - автор пребывает в тихо шоке от изумления, что таки сумел удовлетворить чьё-то пожелание!)

Альфред-онии-сан, автор Драйзер (кажецца), и он _гарантирует_, что Дону не поздоровится (у автора один из лучших друзей - таки Дон, и конфликтер уже не раз огребался палкой вдоль хребта)))

и, безусловно, автор безумно рад, что этот поток сознания пришёлся по душе)

[Гость]

Максим/Гамлет. Посленовогоднее утро, спокойный и методичный Максим, ухаживающий за терзаемым диким похмельем Гамлетом. "Мааакс, добей уже, чтоб не мучился..." - "Пока рано." Можно юмор, но без стёба.

1400 слов. ТИМичность может быть сомнительна.

Он окончательно проснулся от весьма неприятного ощущения замерзшей ниже колена левой ноги. Правой, впрочем, жарко тоже не было. Гамлет неловко и вяло дернул конечностями в попытке упрятать их под одеяло, но в этом не преуспел, зато пнул что-то твердое, лежащее рядом. Это что-то буквально через мгновенье произнесло осиплым, но ровным голосом Максима:
- Очнулся?
До конца не уверенный в том, какой ответ на данный вопрос будет правильным, Гамлет с трудом разлепил глаза, но тут же зажмурился с мучительным стоном. Рассеянный сероватый свет зимнего утра резанул хуже ламп в операционной, отзываясь ярким фейерверком оглушительной боли в голове.
- Тебе совсем плохо?
Педантично уточнил дуал и получил в ответ новый страдальческий звук, в котором, однако, слышалось утверждение.
- Значит, будем предпринимать меры.
Заключил Максим, аккуратно и решительно снял перекинутую через собственную грудь гамлетовскую руку и сел на кровати. Отметил царящий в комнате типичный послепраздничный бардак, поискал взглядом очки, но был отвлечен от этого благого занятия практически прилепившимся к бедру холодным. Он оглянулся через плечо, заметил попытавшегося свернуться в более компактную структуру Гамлета, лишившегося в лице дуала портативного и весьма комфортного обогревателя, и только молча покачал головой. Встав, Максим, несмотря на вялые попытки сопротивляться и страдальческое фырканье, отобрал сбитое в невнятное гнездо одеяло.
- Садист… - замогильным шорохом прозвучал голос Гамлета, уткнувшегося лицом в подушку и вызвавшего этим нехитрым движением наново желание головы распасться.
- Да, - согласился Максим, встряхивая и расправляя одеяло. – Виски вчера было лишним. Определенно.
- Угуууу. Мааааакс…
- Да? – он накрыл Гамлета как следует, укрывая все должные быть укрытыми части тела. И пошел закрывать окно, поскольку в помещении действительно было прохладно. Особенно если на тебе надет один только галстук. В ромашку. Осознание этого очевидного факта застало Максима в процессе поворачивания ручки стеклопакета. Но он мужественно завершил действие и только после этого схватился за висящую на шее затянутую кривым узлом деталь гардероба. Галстук под суровым взглядом дематериализоваться не пожелал, происхождение его тоже более понятным не стало. Зато с кровати, наконец, донеслось окончание гамлетовского зова.
- Маааакс… Похмелье…
- Я уже понял. Подожди немного, - Максим со вздохом отпустил галстуков хвост, признавая все, с ним связанное, проблемой маловажной и второстепенной. Проблемой приоритетной было самочувствие дуала.
- Нет… У тебя… Похмелье… - проскрипело невнятно из одеяльного кокона, откуда на свет божий торчали теперь только огненные вихры Гамлета.
- У меня оно далеко не так выражено, как у тебя. Легкой ломотой в висках и изжогой можно пренебречь.
Кокон с нотками зависти угукнул и затих. Максим, погладив аккуратно одеяльное образование там, где угадывалось чужое плечо, ногой ощупью нашел под кроватью один свой тапок. Второй был гамлетовский. Третий – миниатюрный женский. Четвертым предметом оказался пистолет. Его, Максима, табельный – иным тут браться неоткуда. С тяжелым вздохом он нагнулся и пошарил рукой, извлекая ствол. С тапками можно разобраться потом, но валяться абы как и абы где оружию он позволить не мог.
С пистолетом в руке Максим прошлепал босыми ногами на кухню и уже совершенно не удивился ни лежащему на подоконнике второму женскому тапку, хорошо бы, чтобы он был парным к тому, подкроватному, ни подвязанным на светильник собственным брюкам. Нет, виски вчера точно было лишним.
Завернув оружие в пластиковый пакет и сунув в морозилку, он быстрыми скупыми движениями поставил кипятиться чайник, налил в стакан холодной воды, бросил туда растворяться пару таблеток патентованного антипохмельного средства из аптеки, достал из холодильника заранее приготовленный в расчете на тяжкое похмелье бульон. И, пока одно остывало, второе кипятилось, а третье ждало своего часа, вернулся к Гамлету с торжественно зажатым в руке стаканом, весело шипевшим и плевавшимся мельчайшими водяными брызгами. На звук шагов кокон пошевелился. Потом еще пошевелился, потом явил миру страдальчески перекошенную физиономию, на которой скорее угадывались тонкими щелочками приоткрытые глаза.
- Гааалстук… - Гамлет нашел в себе силы хмыкнуть, и тут же сморщился.
- Галстук, - подтвердил Максим, присел на край кровати и протянул питие дуалу. – Пей.
- А может не надо? – рыжий скуксился, но от дальнейших ползаний по кровати был удержан сжавшей одеяло стальной хваткой рукой партнера.
- Надо. Пей.
Гамлет с трудом приподнялся на локте и припал губами к краю стакана, столь заботливо удерживаемого Максимом.
- Гадость какая… - произнес он десяток глотков спустя, скривился и бережно уронился на спину, натягивая одеяло по самый подбородок. Однако на дуала посмотрел чуть более осмысленно.
- Пей. Так все пройдет гораздо быстрее.
- Мааааакс!
- Хорошо. Я поставлю на тумбочку. Позже допьешь.
Гамлет обиженно поджал нижнюю губу и отвернулся. Хотя, скорее сделал вид, что отвернулся, боясь тревожить лишний раз трещащую голову. Он прекрасно знал - спорить с Максимом сейчас совершенно бесполезно. И просто неразумно. Но то, что он навел – это все же гадость! Гамлет с негодованием посмотрел на оставленный стакан, одновременно прислушиваясь к творящемуся на кухне и в собственном организме.
Организм ответил першением в горле, мерзким привкусом во рту и подымающейся откуда-то из области желудка дурнотой. На кухне хлопали дверцами, гудела, а потом пищала микроволновка, стеклянно и железно звенели – в общем, разводили бурную деятельность, конечным объектом приложения которой будет, без сомнения, он сам. И, конечно же, под аккомпанемент из «надо» и «полезно».
По полу снова звучно заширхали шаги, рядом со стаканом приземлилась кружка, из которой парило горячим чаем. Матрас упруго прогнулся под опустившимся на него тяжелым телом. Сборище натумбочной посуды пополнилось еще одним неопознанным экземпляром, а одеяло сдернули пониже. Нехотя разжмуривший глаза Гамлет отметил исчезновение галстука, но не прибавление предметов одежды на Максиме в принципе. И, пока он старательно неухмылялся, дуал посмотрел своими светло-серыми пронизывающим глазами и произнес коротко:
- Сядь повыше. Наш сеанс терапии продолжается.
- Мааааакс… - в стоне Гамлета сконцентрировалось все страдание человечества.
- Садись. Я не хочу, чтобы ты подавился и все тут облил.
- Ну да. Не дай боже простыню заляпаю, какая трагедь будет.
По губам Максима скользнула малозаметная ухмылка. Язвящий Гамлет – это однозначно живой Гамлет. Уже хорошо.
- Трагедь, как ты выразился, будет, если я буду бездействовать в тот момент, когда могу что-то для тебя сделать.
- Хочешь для меня что-то сделать… - Гамлет издал полный муки вздох. – Добей уже, чтоб я не мучался…
- Рано пока. Еще повоюем.
Максим улыбнулся шире, показывая кромку зубов, и аккуратно потащил из-под дуала подушку с намерением поставить ее торчком и создать таким образом надежную опору под его спину. Сраженный подобным физиономическим аргументом рыжий пошевелился, а еще через несколько минут кряхтения, шевеления, театрально закатываемых глаз и полной невозмутимости в ответ Гамлет, наконец, был утвержден в подходящую позу. Но, посмотрев на подрагивающие руки, миску вручать Максим ему поостерегся. И, предупреждая могущий последовать за недоуменно наморщенным носом вопрос, поводил ложкой в красноватой жидкости и стал рассказывать:
- Бульон говяжий. С черным и красным перцем, лавровым листом, луком и томатами. Все строго по рецепту. Но я добавил еще сто грамм мелко нарубленного мяса. На посещаемом мною соответствующем ресурсе позиционировалось как хорошее средство при…
- Я не буду это есть! – резкий, с нервными и непреклонными нотками голос Гамлета прервал кулинарный монолог.
- Будешь. – Максим спокойно зачерпнул ложку и поднес ее к губам дуала. Проследил, чтобы он, пусть и с выражением крайней степени отвращения, проглотил ее содержимое, и зачерпнул снова.
- Макс… Меня мутит.
- Это по большей части психосоматическое. Просто не думай о. И допей уже аналоговый антипохмелин.
Он влил в Гамлета новую порцию варева и повторил свое движение, продолжая не обращать внимания на попытки сопротивления.
- Я надеюсь, что мои мучения будут отомщены.
- Твои мучения будут вознаграждены.
- Как же? – кисло протянул Гамлет.
- Поцелую, - губы Максима сложились в подобие шутливой улыбки.
- И не один раз. За такое! – угрожающим тоном процедил его дуал, криво ухмыльнувшись. И, машинально проглотив бульон, потянулся к стакану на тумбочке. – А еще будешь лежать тихо и беречь мой покой. Наконец-то уже.
- Не раньше, чем найду очки. Потому что иначе будет велик риск их гибели в будущем под частями пришедшего в движение твоего тела.
- На елке твои очки, - фыркнул рыжий, кривясь и залпом выпивая содержимое стакана.
- Хм, действительно, - Максим потер подбородок, характерным для всех близоруких людей жестом прищуривая глаза в попытке сделать картину елки более четкой. – И, хорошо, отложим пока выяснение обстоятельств, при которых они туда попали.
- Гениальная идея. Одобряю, - Гамлет под направленным на него в упор свинцовым взглядом состроил мордаху более чем невинную. – И где там уже твоя чудо-похлебка?
Максим молча вручил ему миску и ложку, аккуратным четким движением зачесал пальцами назад собственные светлые волос, пригладил дуаловы вихры и сделал пометку в памяти – не забыть вынуть из морозилки пистолет, которому так и не пришлось выступать в роли основы для холодного компресса. Но – потом, после фазы оберегания покоя Гамлета.
В том, что ему не дадут ранее дойти до кухни, Максим не сомневался.

[Ace of Hearts]

Гамлет алкоголик, сочувствую ему ><
А Автору ибо весьма-весьма мило! Особенно момент про то, что Максик грелка. Я свою ЛСИ тоже так в новый год использую.


PS Автор, простите, странный вопрос, но вы не смотрели аниме Белый крест?

[Гость]

Аааа, автор! Вы, блин, погладили половину моих кинков, не говоря уж о том, что описанное Вами очень реалистично - прямо аж ощущается!)))
Спасибо, не чаял, что заявка исполнится))))


Annie-o-megami,
Гамлет не алкоголик, Гамлету явно противопоказано виски.
*сказал Гамлет, с содроганием вспоминая собственное от виски похмелье*

Счастливый заказчик.

[Гость]

Annie-o-megami,
спасибо))
и, нет, Гамлет как раз не алкоголик, просто его под новый год посетила птица-перепил)) виски было лииииишним

нет, не смотрел. И вообще почти ничего, окромя аниамции Миядзаки.
Автор

[Гость]

male!Максим/fem!Есенин/male!Наполеон. Есенин и Наполеон, расстаться перед новым годом: Нап бросает Есенина на катке, уходит к fem!Джеку. Еся расстраивается в баре, Макс - бармен/случайный посетитель. Найти взаимность, встречать Новый год вместе.

1679 слов. Я, честно, сам от себя не ожидал о_О

Это был без сомнения самый худший Новый Год. Ну, за исключением того раза, когда Женя после череды проведенных детских утренников уставшая приползла домой в надежде вздремнуть часок-другой перед новогодней вечеринкой с друзьями. В итоге, когда девушка проснулась, настенные часы уже показывали без пяти час. Надо ли говорить, как обидно ей было в тот раз.
Да, пожалуй, если исключать тот нелепый случай, то этот Новый Год намечался быть самым худшим в ее жизни. По крайней мере, именно такие невеселые мысли проносились в голове у Жени, пока она смотрела на удаляющуюся спину Сашки. Тот, ловко скользя по не совсем ровному, в колдобинах льду, стремительно отдалялся, и вот вскоре этот симпатичный паренек уже подхватил под локоть светловолосую девчонку, стоявшую доселе возле деревянного бортика. Она успела вцепиться в сильные мужские плечи, дабы удержать равновесие, и озорно улыбнулась. Фу, ну и зрелище, аж смотреть противно, какая довольная. Женька пару раз моргнула, выводя себя из состояния ступора, и неуверенно переставляя обутые в белые коньки ноги и стараясь задушить подступающий к горлу ком обиды, засеменила к выходу с катка. Она держалась изо всех сил, чтобы не зареветь в голос, но едва ли она позволит кому-либо видеть ее слезы.
Как так получилось, Женька и сама толком до конца не понимала. Вот они с Сашкой с утра по раньше решили съездить на каток. Честно, Жека была на все сто процентов уверена, что выражение "как корова на льду" было придумано исключительно для нее. А вот ее молодой человек, напротив, держался на катке уверенно. На льду он был быстр и маневрен, мог выделывать такие кульбиты, что случайные свидетели его выкрутасов то и дело в изумлении раскрывали рты. Оно и не удивительно. Что вы хотели от бывшего хоккеиста?
Как только они приехали, все пошло не так. Саша прямо в раздевалке, зашнуровывая громоздкие мужские коньки, увидел знакомое лицо и тут же радостно окликнул его обладательницу. Обладательницей была давняя подруга детства, знакомая еще со школы. Звали ее Аней. Аня, обрадовавшись столь внезапной и счастливой встрече со старым другом, так весь оставшейся день от него и не отлипала. А Жека... Жека вежливо улыбалась, смеялась над непонятными ей эпизодами из детства друзей, которыми они делились друг с другом пока катались или пили горячий чай, и чувствовала какую-то опустошенность внутри. Она было подумала, что все у них с Сашей наладилось. Что Саша перебесился, что он не будет больше флиртовать при Жеке с девушками. Говорил "люблю", божился и клялся, что такое больше не повторится... И снова по кругу. Последней каплей было когда Саша обхватил смеющуюся Аньку за талию и что-то начал шептать ей на ухо, а та вдруг смутилась и, все еще посмеиваясь, оттолкнула Сашку и укатила в неизвестном направлении. Именно в тот момент в голове Женьки что-то и щелкнуло. Тогда она и взорвалась.
На обвинительную, полную обиды и боли речь Жени, Саша отреагировал на удивление спокойно. И когда запыхавшаяся от злости девушка умолкла, лишь недобро прищурился:
- Ты меня своими сценами ревности уже заколебала. Не нравиться - скатертью дорожка.
Женька дернулась, как от пощечины. В ней смешалось все: обида, непонимание, желание во всем разобраться и в то же время врезать Саше прямо по наглой физиономии.
- К сожалению, у меня были на то основания.
- Знаешь, вот такой типаж баб меня больше всего и вымораживает, - Сашка, когда-то родной и теплый, говорил своими губами эти чужие и холодные слова, - Все чего-то вечно требуете, всегда чем-то недовольны. Достала, а.
Парень развернулся покатил было к Ане, но тут Женя его догнала окликом:
- Если уйдешь сейчас, то уйду и я. Навсегда.
Саша было замер на секунду, но тут же как ни в чем не бывало продолжил свой путь.
Да, Новый Год действительно был хуже некуда.

***
Через час Жека, хлюпая носом и едва сдерживая подкатившие к горлу слезы, сидела в маленьком баре, находившимся в подвальчике. Девушка приканчивала уже второй виски с колой, и вот теперь, когда удушающий ком в груди начал распадаться, захотелось просто напросто выплеснуть свои эмоции. Как угодно, только вытащить эту мерзость из намучившейся души. Жека начала тихо подвывать.
- Эй, девушка. С вами все в порядке?
Женя поначалу не сообразила, что обращаются к ней. Но когда кто-то аккуратно потряс ее за плечо, она рассеяно подняла свои блекло-голубые влажные глаза. За стойкой стоял молодой парень и как-то слегка обеспокоенно на нее косился.
- Эээ, да, - выдавила из себя Жека, сама не зная зачем улыбнувшись. Блин, даже напиться нормально не может.
Парень, сделав вид, что поверил, продолжил старательно натирать прозрачные бокалы. Молчание. Затем сдавленный всхлип.
- Нееееет, - Жека вдруг мелко затряслась, - Ничего не в порядке.
Она не хотела, правда не хотела. Но, как обычно и бывает, эмоции рвутся наружу именно тогда, когда мы этого меньше всего хотим. Она сотрясалась в сдавленных рыданиях, одновременно ругая себя за слабость. Вот еще, развела здесь сопли на радость бармену. Бедный, он и так 31 работает, а тут еще и истеричка на его голову. Стыдоба.
- На, - парень как ни в чем не бывало протянул девушке коробку бумажных салфеток и абсолютно спокойным, ровным голосом спросил, - еще налить?
Женя смогла лишь неуверенно кивнуть. Как-то вдруг стало становиться спокойнее и умиротвореннее на душе. Надо же, какой хороший человек. Или это все-таки в алкоголе дело?
Жека сидела и старательно вытирала влажные от слез щеки. Салфетки она потом комкала и бросала в ближайшую урну. Успокаивало. Так они и просидели молча минут десять. Женя, уже окончательно прийдя в себя, совсем притихла, стыдясь своих недавних слез. Бармен как ни в чем не бывало уверенными движениями полировал деревянную стойку, изредка поднимая взгляд на сидящую напротив девушку. Молчание не было неловким, оно было наполненно странным ощущением уюта и понимания. Будто бы эти двое уже и раньше встречались.
- Почему не дома? Не с друзьями? - нарушил молчание бармен, мельком бросив взгляд на настенные часы, - Уже 11 вечера.
- А, - Жека в досадливом жесте махнула рукой и припала к стакану, - У меня все не как у людей. Были планы, да теперь все коту под хвост.
- Ты поэтому такая... - парень на секунду поколебался, старательно подбирая слова, - расстроенная?
Женя невесело усмехнулась:
- Да, можно и так сказать.
И снова повисло молчание. Жека, дабы хоть как-то заполнить паузу, осмотрелась: в маленьком баре кроме нее и бармена остался только мужик, сидящий в скрюченной позе в противоположном конце стойки. Остальные, видимо, уже собрались за столом, включили телевизор, накладывали в тарелки оливье и наливали шампанское. Женя хлюпнула носом.
- Так и будешь здесь сидеть? - прервал ее мысли парень, забирая опустевший стакан.
- А что, вы закрываетесь? - стушевалась девушка и смущенно почесала нос, - если так, то...
- Нет, - тут же оборвали ее. Жека во все глаза уставилась на своего нового знакомого. Тот улыбнулся уголками рта, покачал головой и пояснил:
- Бар работает всю ночь. Я не поэтому тебя спросил. Просто это как-то жалко: такая красивая девушка напивается в одиночестве под Новый Год, а в компании у нее лишь спаивающий ее бармен да мужик-алкоголик.
Женька в ответ моргнула и тут же рассмеялась. Да уж, ничего себе перспектива. Парень тоже заулыбался, видимо не ожидавший, что его реплика произведет такой эффект.
- Я Женя, - отсмеявшись, протянула руку девушка.
- Александр, - пожали ей в ответ руку.
- О боже, и ты тоже Александр, - простонала девушка, прежде чем поняла, что ляпнула. Запоздало прикрыла рот рукой и робко подняла взгляд на собеседника. Тот, кажется, ничуть не был удивлен или смущен.
- Все ясно,- подытожил он, - Канун Нового Года, тебя бросил парень по имени Александр, с которым ты находилась в весьма серьезных отношениях, учитывая тот факт, что ты хотела встречать праздник вместе с ним. Я прав?
Последнее прозвучало как утверждение, а не как вопрос.
Женя в ответ только пораженно кивнула.
- Чтож, бывает, - бармен, видимо наконец поняв, что больше никого обслуживать не придется, сам налил себе виски и отсалютовал Жене, - Добро пожаловать в наш многочисленный круг свободных и независимых.
Женя улыбнулась. Тепло, искренне и радостно. Впервые за весь день.

[Гость]

продолжение

***
Домой шли вместе. То есть не домой, а к метро. До его открытия Женя так и просидела в этом маленьком, уютном баре, весьма неплохо встретив Новый Год. Они с Сашей проболтали всю ночь, и, что самое удивительное, у них без какого-либо труда находились темы для разговоров. Вместе было так легко и непринужденно, так тепло и уверенно, что к утру Жека уже ни на секунду не жалела о расставании с тем, другим Сашей.
- Знаешь, спасибо. Если б не ты, я наверное совсем бы в депрессию ушла, - улыбнулась Жека, когда пришло время прощаться.
- Я обычно в чужие дела не суюсь, но ты выглядела так... Подавленно. Словно побитый щенок. Мне стало жаль тебя, - пожал плечами Саша, засовывая руки в карманы. Жека раскрыла было рот, но тут же его закрыла. Казалось бы, сказанные слова были унижающими и обидными, особенно из уст человека, которого знаешь всего 6 часов. Казалось бы... Но Саша говорил так спокойно и ровно, и в то же время с едва заметной искоркой нежности в глазах, что обижаться было невозможно. Просто противоестественно.
- Ну, спасибо,- Женя шутливо толкнула его локтем в бок, - Знаешь, не бывать тебе психологом, слишком ты в лоб все говоришь.
Саша не ответил. Он стоял, склонив голову набок и не сводя пристального взора с собеседницы. От этого взгляда, изучающего, будто сканирующего ренгеном, Жека поежилась:
- Чтооооо? - Невольно оглядываясь, спросила она. Саша не ответил.
- Не смотри на меня так, пожалуйста, - сглотнула Женька предательский ком в горле. Отчего-то ноги подкашивались.
Саша тут же отвернулся, словно мигом потерял весь интерес к происходящему, и равнодушным тоном протянул.
- Дай мне свой телефон, пожалуйста.
Женя, толком не успев удивиться, на автомате достала из кармана маленький черный аппарат и протянула его Саше. Тот молча взял мобильник в руки и начал с выражением абсолютной отстраненности на лице что-то набирать. Через тридцать секунд он вернул аппарат владелице.
- Ну, пока, - он махнул рукой и стремительным, уверенным шагом направился к поезду. Вскоре, поезд этот сокрылся в глубине тоннеля.
Женя стояла на пустой платформе и испытывала странные ощущения. Спохватившись, девушка открыла папку контакты. Как и ожидалось, на фоне знакомого и привычного имени "Саша" высветился ряд цифр. Она было уже хотела убрать телефон, как заметила, что цифры изменились. Это был абсолютно незнакомый ей номер.
Сжав телефон покрепче в руке, Женя не сдержалось и улыбнулась.

Над землей в это время восходило солнце.

[Гость]

male!Максим/fem!Есенин/male!Наполеон. Есенин и Наполеон, расстаться перед новым годом: Нап бросает Есенина на катке, уходит к fem!Джеку. Еся расстраивается в баре, Макс - бармен/случайный посетитель. Найти взаимность, встречать Новый год вместе.
Автор, спасибо! Это чудесно!
Чуть-чуть з. Немножко

[A.Martell]

О, автор, спасибо за такое приятное исполнение ) хотелось увидеть Макса/Есю/Напа именно так )
И с любимым именем угадали )
откройтесь в u-mail, пожалуйста )
довольный з.)

[Гость]

Жуков/Гамлет. Жуков - предводитель оппозиции, коварно готовящей переворот в новогоднюю ночь. Гамлет - его истый и верный последователь, готовый идти за ним на край света. Обсуждение последних мелочей перед акцией. Без юмора, рейтинг любой.

историзма здесь ноль, сплошь альтернатива, воспринимайте, как сюжет РПГ)
2 363 слова

Его отправили послом в Объединенную Европейскую державу, в самое её сердце – Париж, надеясь, что обратно он уже не вернётся. Истинный дипломат, обходящий острые углы, идущий на уступки, но умеющий не упустить собственную выгоду. Головокружительная карьера от простого слуги до советника императора и впрямь вскружила ему голову. О, нет, он не растерял ни чутьё, ни мозги, просто заигрался. С каждым восходом солнца он доставал кинжал из-под подушки, чтобы ночью спрятать вновь. С каждым прожитым днём он наживал всё больше врагов. Отравят, заколоть не посмеют, Камуи – любимая игрушка императора, он не угоден чиновникам и богатым верхам с тех пор, как в сёгунате прознали, что с помощью советов Камуи, император вознамерился вернуть себе утраченную власть. С каждым упавшим с его головы волосом он становился всё более замкнутым осторожным, а на расчёске по вечерам их оставалось с десяток. Камуи уже не смотрел на аристократов свысока и отдёргивал руку, когда император пытался прикоснуться к нему прилюдно. Камуи был талантливым стратегом в первую очередь, уже потом выскочкой и любовником императора. В тот день в стране восходящего солнца шёл снег, вода в пруду отражала пасмурное декабрьское небо и голые ветви мертвых деревьев. Камуи стоял на мостике, облокотившись о красные деревянные перила, положив голову на вытянутую руку. Ветер приподнимал полы его кимоно, трепал длинные тёмные волосы, бросал в лицо мокрые хлопья. У Камуи слезились глаза от колючего снега, он прощался с Родиной. Не слишком уж и нуждался в нём император, любая даже закулисная война не обходится без жертв. Сегодня пожертвовали им, и для Камуи – это не стало откровением, он ожидал предательства. С первого дня как попал во дворец, он ждал удара в спину, потому и стоял всегда вполоборота. Пытался уследить за всем, что происходит вокруг. Но просчитался, допустил ошибку.

Падать с вершины было больно.

Вчера ночью ему снилось запорошенное надгробие с одиноким цветком у изголовья, от прутьев ограды на белоснежный покров ложились длинные чёрные тени, возле могилы недвижно стоял незнакомец с непокрытой головой. Перед эпитафией было высечено его имя.

Европейцы встретили Камуи приветливо. Сёгунат, ранее проводивший политику сакоку, заключил ряд договоров с иностранцами, и, казалось, изоляции Японии от прочего мира пришёл конец. Европа сочла приезд японского посла окончательным подтверждением капитуляции, эти зазнайки решили, что император так быстро сдался. Меж тем император собирался дать указ аннулировать все договоры с варварами и изгнать их из страны, Камуи отправили с миссией якобы разведать планы иностранцев. Заслали в самое нутро и велели возвращаться скорей, какая глумливая ирония. Император рассчитывал, что поездка Камуи послужит удачным отвлекающим манёвром, за время путешествия советника он успеет собрать армию и нанести удар по сёгунату. Император многому научился от бывшего советника, практически переплюнул своего учителя в умении плести интриги. Император мастерски врал в глаза бывшему любовнику, лицо его было серьёзным, когда он нёс эту ахинею. Камуи тогда покорно опустил глаза и прикинул, сколько дней по прибытии в чужую страну он проживёт, и как его будут убивать. Вряд ли казнят, зачем чужеземцу такие почести, проткнут кинжалом на месте и сбросят в овраг. Вот и всё. Камуи никогда не был глупцом, потому и не надеялся вернуться из Европы живым. Как только станут известны истинные намерения императора, Камуи – конец.
Наверное, Камуи повезло, что он попался на глаза Анри. Они разговорились на приёме, организованном в честь «господина посла». Анри – умный политик, талантливый военачальник, жаждущий власти. Он шёл по головам и собирал возле себя всех, кто мог помочь взойти ему на вершину. Младший брат короля, которого старший, ослабевший после изнуряющей болезни не зря опасался. Над страной нависла угроза гражданской войны, а король танцевал на балах и дарил земли фаворитам. Простые люди устали и выражали недовольство действующим королём. Менее трети подданных в провинциях ели нормальный хлеб, другая треть жила только на хлебе из овса, и еще одна треть питалась только мозгами и кровью, которые они вылавливали из канав на бойнях. Стране нужна была сильная рука, стране был нужен новый король.
С первого обмена ничего не значащими репликами Анри, редко ошибавшийся в людях, понял, что Камуи может оказаться ему полезным. Камуи и впрямь мог помочь Анри дотянуться до неба, лишь предупредил, что после будет больно падать. Иностранцы считали Камуи провидцем, он же был обычным человеком. Просто просчитывал каждый шаг наперёд, не составлял гороскопов и не доверял карте неба, доверял интуиции и больше никому. Камуи корпел ночами над идеей переворота вместе с соратниками Анри, Камуи понимал, что назад пути ему нет, придётся умирать на чужой земле. Никто так и не узнал, куда исчез господин посол. Позже случился переполох, король искал виновных, тех, кто якобы помог бежать чужеземцу с секретной информацией, но обнаружив, что ни один документ не исчез, успокоился. Император же и вовсе никак не отреагировал, всё шло по плану. А на деле Камуи ночью из покоев для гостей выкрали, пригрозив оружием, приказали молчать и после закинули на плечо. Человек, служивший Анри, вывел Камуи из замка подземными ходами. Они преодолели путь от королевского замка до аббатства, где их ждали соратники Анри, пешком и особо не маскируясь, просто накинув на головы капюшоны. Странно, что охрана не засекла их. Впрочем, Анри всё рассчитал, стража приняла этих двоих за монахов, по вечерам король у себя в покоях проводил службу. Здесь ещё больший бардак, чем в Империи, подумал тогда Камуи. В Японии правил сёгунат, император лишь проводил церемонии и был фиктивным правителем, данью традициям, здесь же люди не замечали, что творится у них под носом.

Они быстро сошлись с Анри, Камуи догадывался, что порой желаннее для мужчин, чем самая красивая женщина. Хрупкий, удивительно бледнокожий для азиата, с ломаной «на взлёт» линией бровей, капризно опущенными уголками губ, высокими скулами и всегда распущенными волосами. Внешность его создавала резкой контраст с сущностью, это вводило в заблуждение и распаляло.

«Я хочу тебя», – поставил его перед фактом Анри, срывая кимоно и заваливая на письменный стол, где до этого Камуи корректировал расписанный по минутам план нападения на короля.
«Вас не смущает, что я мужчина?» – отозвался он, глядя прямо в глаза наглецу.
«А должно?»

Анри был груб и настойчив, но никогда ещё Камуи не получал столько удовольствия от близости. Камуи пробовал в постели и мужчин, и женщин, все они шептали, как Камуи красив, что-то обещали, признавались в любви, а Камуи хотел их заткнуть и просто трахаться. Потому что это был просто секс. Сиюминутное желание, нужное знакомство, с императором Камуи спал ради карьеры. А с Анри Камуи переспал потому, что ему самому захотелось. Анри молчал, пока распластанный на столе японец кусал собственные пальцы, чтобы не кричать, лишь крепче наматывал на кулак длинные волосы любовника. Лишь сильнее вдалбливал его в стол, пожирая глазами россыпь бледных родинок на впалой груди и пульсирующую на шее голубоватую жилку. Анри поцеловал Камуи в висок, когда всё закончилось, и накинул на него свою рубашку.
Анри даже не мог определить, сколько лет его новому любовнику, гладкая кожа лица и узких ладоней не выдавала ни возраста, ни отсутствия родовитого происхождения. Чаще они разговаривали только по делу, хотя Камуи и прекрасно знал его язык. Анри не хотелось приручать к себе случайного человека. Камуи пришёл зимой и исчезнет, когда растает снег. Камуи – всего лишь одна из сотен ступенек в лестнице, по которым Анри поднимется к власти. Нужно быть готовым к тому, что придётся быстро взбегать вверх, ступени будут рушиться под ногами. Нельзя оборачиваться, даже если огонь сожрёт всё за спиной, нельзя привязываться к чему-либо и кому-либо. После нас хоть потоп, считал Анри, сильные спасутся, ухватятся за проплывающие мимо брёвна, слабые всплывут с посиневшим лицом.
Анри отстранил от себя Камуи, окидывая его оценивающим взглядом.
«Ты был неплох, император ценил тебя по заслугам. Почему же выкинул? Разонравился?»
Камуи ответил ему пощёчиной и брошенной в ноги рубахой, для пущей ясности он ещё и потоптался по тонкой ткани. Анри опешил от подобной наглости со стороны пленника. Да он по щелчку пальцев должен ноги ему целовать.
«Твоя гордость сведёт тебя в могилу», – зарычал он.
«Не раньше, чем ваше самодовольство погубит вас»
Анри ударил его всего единожды в тот вечер, так что кровь из разбитого носа стекала по подбородку японца, раскрашивая бледную шею, капая на пол. После Камуи обращался к нему на «ты», а ночи, проведённые за составлением плана нападения на кортеж короля, всегда заканчивались одинаково. Постелью. По утрам Камуи по обыкновению стоял укутанным в простыню у оконного проёма, смотрел, как скудные лучи зимнего солнца золотят шпили башен и играют на витражах.
В чужой стране солнца было мало, было мало воздуха, перед смертью всегда не хватает кислорода.
Они и сами не поняли, когда успели привязаться друг к другу. Анри постоянно грозился оторвать японцу язык за дерзкие слова, но именно эта честность и привлекала его в нем. Анри потерял бдительность и стал брать Камуи с собой в столицу, хотя до этого прятал в провинции. Там, в покоях, приезжавшая в гости сестра и успела мельком заметить темноволосого юношу в постели брата, благо не распознала, что перед ней исчезнувший господин посол.
А Камуи покорился Анри потому, что счёл достойным. Это был первый человек, достойный его уважения. Камуи считал дни до переворота, дни, пока он будет рядом с Анри. Запоминал моменты, проведённые с ним, и считал, что за такого человека не стыдно и умереть.