Т11-12 Бета, встреча Нового года на войне. Все знают, что завтра, скорее всего, их уже не станет. Речи Гамлета (Гам - не истеричная скотина). Внезапные слезы Есенина - он счастлив, на самом деле, от того, что рядом друзья.
Холодно… Хотя, в самом деле, не слишком. А им всё равно холодно, до ужаса, хоть и есть костер, и одежда, оставшаяся от тех, кто отошел в иной мир, и немножко еды. Уже и не страшно, и не так больно ото всех толком не обработанных ран. У одного – Жукова, прострелена нога, но он идет сам, отказываясь от предложений помочь. Другие – в относительном порядке, насколько это может быть на войне, можно сказать, легко отделались. Пока отделались. Завтра – боя не избежать, и назад дороги нет, да и не было никогда. Греет воду в алюминиевой помятой кружке на костре Максим, держит её руками в перчатках, чтобы… Согреться? Унять дрожь? Придти в себя? - Как думаете, а могло быть иначе? - Могло? – уточняет Жуков, - Почему не «может»? Гамлет в ответ только долго и спокойно смотрит на него. Кажется, он теперь даже дышит не так, как раньше, а тихо и спокойно, глубоко вдыхая морозный, пропахший смертью воздух. Жуков затягивает повязку на ноге потуже – еще завтра сползет, а ему ведь совсем не до этого. - А Новый Год… сегодня? – нарушает вдруг тишину Есенин. Гамлет усмехается. - Можем и елку найти, вон их вокруг… - вдруг обрывается на середине фразы, глубже зарываясь в куртку. Светло-русые волосы выбиваются из-под шапки, он снова их заправляет. Максим, пытаясь не пролить, протягивает ему кружку вместе со своей перчаткой. – Вы мне скажите только, нас ведь завтра уже не будет? Может, кто-то и проживет чуть больше, да не намного. - Прекрати, – непривычно жестко обрывает его Есенин. - А так и есть, так и есть! Мы окружены. Даже если найти завтра кого-нибудь из наших… Даже если удастся поесть нормально, если удастся отдохнуть и капельку забыться… Мы всё равно останемся на этой войне. Никто нас не спасет, кому какое дело до рядовых солдат, которых тысячи? А сами мы тоже не вырвемся, – его руки каким-то чудом почти не дрожат, и он залпом выпивает почти весь кипяток из кружки, непроизвольно хватаясь за горло свободной рукой. - Иди до конца, если уж пришел! – грубовато отвечает ему Жуков. - Гамлет, уже нет смысла сожалеть. А хочешь жить – иди против судьбы. Если сможешь, конечно, - вмешивается вдруг Максим. Он единственный называет его по имени, остальные – ну, как придется, или он сам не замечает, почему-то. Снова тишина, сыплется снег пушистыми хлопьями. Его уже совсем давно не было, теперь хоть прикроет тела их товарищей, оставшихся лежать где-то в дороге, узнавших свою судьбу несколько раньше. Да и сколько их было – этих товарищей? Уже ни одного лица не припомнишь. Вот пару-тройку километров назад свалился в снег еще один, находчивый, сильный и умный парнишка. Казалось, уж он-то выживет. А еще раньше – совсем еще молодой, лет пятнадцати. Тот войну не любил и презирал, только умирать не боялся. Новый Год? И правда, 31 декабря. Такой навязчивой мыслью всем видится только одно – где-то там, далеко, в Америке, в Австралии, в Англии, сидят люди со своими семьями у новогоднего стола. И едят не промерзший хлеб, и пьют не грязную пустую воду. От этой мысли – то ли грустно, то ли каплю теплее: они живы еще, они вот так вот сидят на снегу, прячась от ветра за холмом, и, если опустить некоторые детали, можно представить что это – новогодний пикник. Под звуки взрывов и выстрелов, под вопли раненых, под слезы выживших – своеобразный пикник. Жуков передает Есенину кружку с горячей водой. Тот перебирает пальцами, слабехонько удерживая кружку, поглаживает мятый, грязноватый металл. Чуть помедлив, отпивает из кружки и передает её Гамлету. - Ребят… - Гамлет, не желая снова обжечься, делает маленький глоток, - Часы у вас есть? Жуков кивает. Часы? И откуда у него часы? Наверняка, взял у лейтенанта, когда того скидывали в овраг. Воровство? Здесь никому нет до этого дела, главное – польза. И память о мертвых – едва ли не последнее, о чем здесь думают. Гамлет продолжает: - Говорят же, что если загадать желание, когда часы будут бить двенадцать, оно обязательно исполнится. - Сам-то веришь? - А разница? Чуда не будет, я просто хотел бы загадать что-нибудь, какую-нибудь глупость, чтобы подумать, что это всё снится мне! Желаниям же не обязательно сбываться? Их иногда достаточно просто озвучить, придумать, сформулировать… – он говорит и задумчиво поигрывает в руках перстнем, соскальзывающим с его тонких пальцев и явно не представляющим никакой ценности. Так – безделушка, может, и какой-то памятный подарок. – А вы что загадали бы? - Выжить, - уверенно отвечает Жуков. – Чего еще можно пожелать в такой ситуации? Есенин закрыл вдруг глаза рукой, вполголоса прошептал: - А я думаю... Мне и так неплохо. Я и сейчас счастлив, по-особенному счастлив. Потому что мы теперь тоже почти семья, судьба у нас одна на всех… - он поднял голову, откинул угольно-черные кудри с лица и всем стали видны его тихие слезы. – Я не знаю, чего я хочу, у меня нет желаний… За всю нашу жизнь, может увидимся когда… С Новым Годом, друзья! - Пара минут до двенадцати. - Ага… *** - Хочу вернуться… - шепчет Гамлет, лежа на спине и рассматривая черное, беззвездное небо. - Нас окружили, - отзывается Максим. - Знаю. Знаю, невозможно, просто хотелось бы вернуться. - Спокойной ночи… С Новым Годом. Максим отворачивается и замирает. Сегодня никто не уснет, они отдохнут завтра.
Come with me Into the trees We'll lay on the grass And let hours pass
1: Что это было? Скомкано и неясно. (и что за памятник такой цветной? "Вечнорыжий Джек". Восковые фигуры, наверное) Убрать названия ТИМов, и будет непонятно, кто есть кто. В чем тогда смысл писать фанфик, если характеры не раскрыты?
Скажите, после каких слов положено плакать? Совершенно не трогает.
2: Лучше первого, имхо, но все равно не нравится и чувств не вызывает. И мелкий пафос про "Сегодня никто не уснет, они отдохнут завтра" немного раздражает. Именно потому что война - тема тяжелая, и все эти клишированные фразы звучат очень ванильно.
Хотя написано вроде неплохо, но ничего особенного не увидела. Когда говоришь про войну, легко надавить на жалость, но сложно написать что-то, что действительно пробрало бы. А тут... Извините, не верю. Невпечатлительный Есь.
И да, первое исполнение... сидели Робеспьер, Гюго, Дюма и парень со странным прозвищем Дон Кихот Блин Действительно, после таких имен прозвище страа-анное...))
Конструктор "Собери себе лютого мертвеца и получи пиздюлей в подарок"
Автор 1. Затронуло струнки моей души. Но вот даже не тем, что как всегда "все умерли, один остался"За это наоборот по шее дать захотелось. А вот погибшие тождики и дуалы которые их помнят... Это да. Это меня коробит, наверное я просто хорошо знаю что такое ЛСИ и как они могут пережить. >< Сын Горького - Саша, это ведь в честь Гамлета, да? Но не не будь этих деталей, которые во мне просто припечатаны я бы не сказала ничего. простите, но очень слабо же ><
Автор 2. Как-то не знаю, не трогает вообще, ну война и война, как-то все слишком. Особенно последние строки. Это же совсем уж >< Но ) А хочешь жить – иди против судьбы. Если сможешь, конечно, Узнаю Макса )) Правда мои Максы мне говорят это же но в духе "Хочешь жить - вали вперед, и только сверни. Подпну же." xD
-
-
05.12.2011 в 16:57Холодно… Хотя, в самом деле, не слишком. А им всё равно холодно, до ужаса, хоть и есть костер, и одежда, оставшаяся от тех, кто отошел в иной мир, и немножко еды. Уже и не страшно, и не так больно ото всех толком не обработанных ран. У одного – Жукова, прострелена нога, но он идет сам, отказываясь от предложений помочь. Другие – в относительном порядке, насколько это может быть на войне, можно сказать, легко отделались. Пока отделались. Завтра – боя не избежать, и назад дороги нет, да и не было никогда.
Греет воду в алюминиевой помятой кружке на костре Максим, держит её руками в перчатках, чтобы… Согреться? Унять дрожь? Придти в себя?
- Как думаете, а могло быть иначе?
- Могло? – уточняет Жуков, - Почему не «может»?
Гамлет в ответ только долго и спокойно смотрит на него. Кажется, он теперь даже дышит не так, как раньше, а тихо и спокойно, глубоко вдыхая морозный, пропахший смертью воздух. Жуков затягивает повязку на ноге потуже – еще завтра сползет, а ему ведь совсем не до этого.
- А Новый Год… сегодня? – нарушает вдруг тишину Есенин.
Гамлет усмехается.
- Можем и елку найти, вон их вокруг… - вдруг обрывается на середине фразы, глубже зарываясь в куртку. Светло-русые волосы выбиваются из-под шапки, он снова их заправляет. Максим, пытаясь не пролить, протягивает ему кружку вместе со своей перчаткой. – Вы мне скажите только, нас ведь завтра уже не будет? Может, кто-то и проживет чуть больше, да не намного.
- Прекрати, – непривычно жестко обрывает его Есенин.
- А так и есть, так и есть! Мы окружены. Даже если найти завтра кого-нибудь из наших… Даже если удастся поесть нормально, если удастся отдохнуть и капельку забыться… Мы всё равно останемся на этой войне. Никто нас не спасет, кому какое дело до рядовых солдат, которых тысячи? А сами мы тоже не вырвемся, – его руки каким-то чудом почти не дрожат, и он залпом выпивает почти весь кипяток из кружки, непроизвольно хватаясь за горло свободной рукой.
- Иди до конца, если уж пришел! – грубовато отвечает ему Жуков.
- Гамлет, уже нет смысла сожалеть. А хочешь жить – иди против судьбы. Если сможешь, конечно, - вмешивается вдруг Максим. Он единственный называет его по имени, остальные – ну, как придется, или он сам не замечает, почему-то.
Снова тишина, сыплется снег пушистыми хлопьями. Его уже совсем давно не было, теперь хоть прикроет тела их товарищей, оставшихся лежать где-то в дороге, узнавших свою судьбу несколько раньше. Да и сколько их было – этих товарищей? Уже ни одного лица не припомнишь. Вот пару-тройку километров назад свалился в снег еще один, находчивый, сильный и умный парнишка. Казалось, уж он-то выживет. А еще раньше – совсем еще молодой, лет пятнадцати. Тот войну не любил и презирал, только умирать не боялся.
Новый Год? И правда, 31 декабря. Такой навязчивой мыслью всем видится только одно – где-то там, далеко, в Америке, в Австралии, в Англии, сидят люди со своими семьями у новогоднего стола. И едят не промерзший хлеб, и пьют не грязную пустую воду. От этой мысли – то ли грустно, то ли каплю теплее: они живы еще, они вот так вот сидят на снегу, прячась от ветра за холмом, и, если опустить некоторые детали, можно представить что это – новогодний пикник. Под звуки взрывов и выстрелов, под вопли раненых, под слезы выживших – своеобразный пикник.
Жуков передает Есенину кружку с горячей водой. Тот перебирает пальцами, слабехонько удерживая кружку, поглаживает мятый, грязноватый металл. Чуть помедлив, отпивает из кружки и передает её Гамлету.
- Ребят… - Гамлет, не желая снова обжечься, делает маленький глоток, - Часы у вас есть?
Жуков кивает. Часы? И откуда у него часы? Наверняка, взял у лейтенанта, когда того скидывали в овраг. Воровство? Здесь никому нет до этого дела, главное – польза. И память о мертвых – едва ли не последнее, о чем здесь думают.
Гамлет продолжает:
- Говорят же, что если загадать желание, когда часы будут бить двенадцать, оно обязательно исполнится.
- Сам-то веришь?
- А разница? Чуда не будет, я просто хотел бы загадать что-нибудь, какую-нибудь глупость, чтобы подумать, что это всё снится мне! Желаниям же не обязательно сбываться? Их иногда достаточно просто озвучить, придумать, сформулировать… – он говорит и задумчиво поигрывает в руках перстнем, соскальзывающим с его тонких пальцев и явно не представляющим никакой ценности. Так – безделушка, может, и какой-то памятный подарок. – А вы что загадали бы?
- Выжить, - уверенно отвечает Жуков. – Чего еще можно пожелать в такой ситуации?
Есенин закрыл вдруг глаза рукой, вполголоса прошептал:
- А я думаю... Мне и так неплохо. Я и сейчас счастлив, по-особенному счастлив. Потому что мы теперь тоже почти семья, судьба у нас одна на всех… - он поднял голову, откинул угольно-черные кудри с лица и всем стали видны его тихие слезы. – Я не знаю, чего я хочу, у меня нет желаний… За всю нашу жизнь, может увидимся когда… С Новым Годом, друзья!
- Пара минут до двенадцати.
- Ага…
***
- Хочу вернуться… - шепчет Гамлет, лежа на спине и рассматривая черное, беззвездное небо.
- Нас окружили, - отзывается Максим.
- Знаю. Знаю, невозможно, просто хотелось бы вернуться.
- Спокойной ночи… С Новым Годом.
Максим отворачивается и замирает. Сегодня никто не уснет, они отдохнут завтра.
-
-
05.12.2011 в 17:00-
-
05.12.2011 в 17:09-
-
05.12.2011 в 17:12Заказчик.
-
-
05.12.2011 в 17:58-
-
05.12.2011 в 19:18Скомкано и неясно. (и что за памятник такой цветной? "Вечнорыжий Джек". Восковые фигуры, наверное)
Убрать названия ТИМов, и будет непонятно, кто есть кто. В чем тогда смысл писать фанфик, если характеры не раскрыты?
Скажите, после каких слов положено плакать? Совершенно не трогает.
2: Лучше первого, имхо, но все равно не нравится и чувств не вызывает.
И мелкий пафос про "Сегодня никто не уснет, они отдохнут завтра" немного раздражает. Именно потому что война - тема тяжелая, и все эти клишированные фразы звучат очень ванильно.
-
-
05.12.2011 в 22:14Невпечатлительный Есь.
И да, первое исполнение...
сидели Робеспьер, Гюго, Дюма и парень со странным прозвищем Дон Кихот
Блин
-
-
07.12.2011 в 14:24-
-
08.12.2011 в 19:32Сын Горького - Саша, это ведь в честь Гамлета, да?
Но не не будь этих деталей, которые во мне просто припечатаны я бы не сказала ничего. простите, но очень слабо же ><
Автор 2. Как-то не знаю, не трогает вообще, ну война и война, как-то все слишком. Особенно последние строки. Это же совсем уж ><
Но )
А хочешь жить – иди против судьбы. Если сможешь, конечно,
Узнаю Макса )) Правда мои Максы мне говорят это же но в духе "Хочешь жить - вали вперед, и только сверни. Подпну же." xD
-
-
01.01.2012 в 16:35