[socionicfics]

Т11-11 Наполеон, Жуков. Наполеон - сын богатых родителей, всегда получающий огромное количество подарков на НГ. Жуков - сирота, воспитывается старой больной бабушкой в полной нищете.

@темы: Жуков, Наполеон, выполненные заявки, Т-11

Comments

[sillvercat]

Дорогая Достоевская

Окей, я не буду против и Жуков/Есенин, если это пишете вы

я прям.... прям не знаю, что и сказать........ автор в обмороке. СПАСИБО

[Гость]

Э... уммм... *смущается и ждёт продолжения*

[sillvercat]

Серия номер ...надцать
574 слова.
Только у меня седня фест глючит, и можно лишь в Опере сюда выйти? Это всё 12-й тур, вот и наказание Божие)))



* * *
– Что тебе мама сказала?
– Что у тебя было много девушек.
– А ты?
– Что у меня ни одной не было. Не угорай, а то получишь по яйцам.
– А ещё что она сказала?
– Ещё она не хочет становиться бабкой раньше времени. Ну? Чего ж ты не угораешь больше? Веселуха же!
– Ну ты ей сказала, что у нас c тобой есть самое лучшее средство от СПИДа – спи один называется!
– А тебе что, приспичило совсем? Не терпится?
– А тебе что – нет?
– Нет.
– Гонишь!
– Коне-ечно… ты ж у нас великий и могучий, привык, что девки сразу дают, а тут какая-то колхозница выделывается! Ты в навозе стоишь, гоп-стоп-дубай, юбка с разрезом…
– Слушай, ты что, всё своего Чёрта никак забыть не можешь?
– Он-то тут при чём?
– Тогда кто при чём? Махно, что ли?
– Вали уже домой, а? Заебал.
– Кто? Я? Я заебал? Да я и не начинал!
– Мне твоя мама запретила с тобой трахаться. От этого дети бывают. Отвали, Король.
– Ага, жди!
Он неожиданно толкнул её на скамейку под облетевшим платаном, крепко прижав к холодным доскам, запустив обе руки под куртку и жадно целуя. Она дёрнулась было, но потом откинула голову на спинку скамьи, бездумно глядя в просторное ночное небо меж корявых ветвей, позволяя его ладоням торопливо блуждать по своей груди, пока не затрещали, отскакивая, пуговицы на рубашке.
– Эй! – негодующе выдохнула она, вырываясь из поцелуя.
– Подожди-и… – со стоном бормотнул Король, снова ненасытно зажимая губами её рот. Теперь его пальцы нетерпеливо теребили молнию на её джинсах.
А… не всё ли равно… пускай… пускай…
Пускай хоть ненадолго затихнет чёртов зверёк, грызущий сердце.
Но если так… она же никогда уже не сможет, она никогда…
Мысли отчаянно рвались, путались… а тело само собой блаженно льнуло к горячим ладоням, ласкающим так грубо и нежно.
Она зажмурилась.
Выехавшая из проулка машина вдруг осветила их фарами и остановилась. Хлопнула дверца.
– Молодые люди! Ваши документы?
Через секунду Жучка уже волокла обалдевшего Короля через весь двор к железной лестнице, соединявшей эту и соседнюю улицы – в городе, расположенном среди гор, такие лесенки были делом обычным. Им ещё что-то кричали вслед, но слов было не разобрать – грохот каблуков по ступенькам заглушил всё.
– Это что, менты? – выпалил Король, когда они, задыхаясь, наконец остановились. – Чего они?..
– Закон… пятнадцать тридцать девять… – Жучка, согнувшись, уперлась руками в колени, чтобы побыстрее выровнять дыхание.
– Чего?
– Чего-чего… Несовершеннолетним запрещено появляться на улице после двадцати двух ноль-ноль без сопровождения родителей или лиц, их заменяющих, чего… Не знал, что ли?
– Херасе…
Жучка фыркнула:
– Вот тебе и херасе. Ходи дворами, в центре не обжимайся, и будет тебе счастье.
Она шагнула было вперёд, но Король решительно придержал её за плечо:
– Ещё хочу… счастья.
Глаза его шало блестели, он облизнул губы.
– Мы уже пришли, – усмехнулась Жучка. – Это мой двор. И мой подъезд. Не узнал? – Она прыснул, увидев, как разочарованно вытянулась его физиономия. – Так что спи спокойно, дорогой товарищ.
– Дразнишь меня, Королева?!
– Что, не нравится? Терпи, силу воли вырабатывай. Пригодится!
Он дёрнулся было за ней, но Жучка, увернувшись, влетела в подъезд и торопливо захлопнула за собою дверь, привалившись к ней спиной.
Она ещё беззвучно смеялась, слыша его свирепое чертыханье и удаляющиеся шаги, но внезапно смех перешёл во всхлип.
Это ещё что?!
Она оттолкнулась от двери и начала медленно подыматься по лестнице.
Где-то мы расстались – не помню, в каких городах
Словно это было в похмелье
Через мои песни идут, идут поезда
Исчезая в темном тоннеле
Лишь бы мы проснулись в одной постели
Скоро рассвет
Выхода нет
Ключ поверни – и полетели
Нужно вписать
В чью-то тетрадь
Кровью, как в метрополитене:
Выхода нет.

[~Tia]

О, очередная доза! Спасибо!
Жаль Жучку, трудно ей... Тт
Удачи ей в этой непростой ситуации)

[_ГэЛ_]

ай-ай-ай, автор.. вы ж не Напу - вы нам обламываете! давайте уж, разрулите ситуацию)))

[sillvercat]

~Tia,

очередная доза!

Подсядете, а ведь кончиццо)))
Спасибо!

_ГэЛ_,

автор.. вы ж не Напу - вы нам обламываете! давайте уж, разрулите ситуацию)))

Нда, пора уже кончать.... эммм.... что это я говорю?!

[vowel]

sillvercat
Закрутило как. Черт, переживаю. Вот это Жуковское "все время в напряге" оно мне душу выматывает, прям аж заботливый во мне просыпается в полный рост. У Напов с этим полегче, точнее напряг другой, более текучий.

[sillvercat]

Серия номер ...надцать один.
Думаю, ещё пара и всё.
Терпите
Но я, чёрт, привыкла уже. Ыыыыы...



* * *
Разминка, и тренировочный бой, и ещё один, и в душ, и тело воет, а из головы наконец выбито всё лишнее.
Короля бы сюда.
Ну не прямо сюда…
Жучка мрачно ухмыльнулась, ероша сырые волосы и небрежно швыряя полотенце на скамейку в душевой.
Она снова уже неделю отнекивалась от встреч с Королём после школы, ссылаясь то на одно, то, на другое, нагло пользуясь тем, что и у него день был занят под завязку – гимназия есть гимназия.
И на репетиции «Чеширских Котов» в ДК она больше не ходила
Хорош.
Пора завязывать.
…Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своём: довольно для каждого дня своей заботы…
Она как-то заглянула в бабкино Евангелие, заботливо обёрнутое в старую обложку от её учебника, и прочла всё в один присест.
Левий Матфей был реально крут.
Ну, после самого Иисуса, ясное дело.
Остальные Евангелия были довольно-таки слюнявы, но это…
Когда-то в Сети она нашла обычный дурацкий тест, в котором её зацепил один вопрос: «С кем из реально живущих или уже умерших личностей вы хотели бы поговорить?»
Если уж ей не суждено было поговорить с отцом и матерью, она бы хотела поговорить с Левием Матфеем.
Чтоб большая ладонь на макушке, чтоб тёплое плечо под мокрой щекой, чтоб успокаивающие слова, которых толком не разобрать сквозь собственные всхлипы и сопли, только знать, что тебя понимают и жалеют…
Дожилась ты, чува.
Снова мрачно ухмыльнувшись, Жучка подхватила с вешалки сумку и куртку.
Дaёпжежтвоюмaть…
На крыльце спортшколы опять мялся Серёга. На сей раз без гитары, зато с Песцом у ног. При виде неё Песец завилял хвостом, а Серёга… тоже практически завилял.
Серые глазищи просияли.
Жучка глубоко вдохнула свежий вечерний воздух. Ветер дул с гор – к морю.
– Ты перестала к нам ходить! И домой, и песни слушать, – не утруждаясь приветствием, торопливо выпалил Серёга, глядя теперь укоризненно. – Я так не могу, понятно?
– Чего ты там ещё не можешь? – сипло проронила она, едва шевеля губами.
– Мне плохо без тебя, – просто сказал он, и у неё подкосились ноги. – Песни плохо приходят. И Песец скучает.
Она только беспомощно покачала головой и наконец пробормотала:
– Мне некогда. Извини.
– Ты с Дюней, что ли, поругалась? Или на маму обиделась? Мама сказала, что вы просто разговаривали, и что она тебя уважает.
– Отстань, а? – буркнула Жучка, пытаясь хотя бы не глядеть на него. – Говорю же – некогда мне, ясно?
– Если ты не будешь приходить, – вспыхнул вдруг Серёга – неожиданно, как всегда, – я… я… я тогда буду с пацанами бухать! Для вдохновения!
– Попробуй только! – грозно начала она и осеклась, увидев, как он расплывается в торжествующей улыбке.
Засранец!
Схватить за шиворот, сгрести в охапку, тряхануть, как щенка, чтоб язык прикусил, и вжать в перила изо всех сил, и…
Вместо этого она подхватила радостно взвизгнувшего Песца, который, ликуя, лизнул её прямо в губы.
– Тьфу ты! – сморщилась она, поспешно утираясь тыльной стороной ладони. – Королевская собака, сразу видно!
– Молодец, понимает, где самое вкусное… – ленивый голос сзади заставляет её вздрогнуть и выпрямиться.
Ну, конечно…
– Да отстаньте вы уже от меня! – бросила она через плечо, стремглав слетая с крыльца и оставляя обоих братцев Королёвых и королевскую собаку обескуражено таращиться вслед.
…довольно для каждого дня своей заботы…
И она позаботится о себе, как всегда, сама.

[Klodwig]

бля. я херов извращенец г.г

[Гость]

сраньгосподня!:О да это же самое великолепное великолепие.
ждем продолжения ** да прибудет со мной терпение

[sillvercat]

Klodwig,
*невинно хлопая глазками* а что такое??

[Klodwig]

sillvercat, я думал, что эти братцы Жучку в кровать толпой потащат.

[Eileenel]

sillvercat, автор, я вас люблю! Ну как так можно... Заглянула случайно и все... Взахлеб прочитала!
Герои такие яркие, живые... Так переживаю за них...
А особенное спасибо за Еся и за его "никаких допингов не надо".
И да, я очень за него болею
С нетерпением жду продолжения

[sillvercat]

Eileenel,
спасибо вам огромное!!! счастлива был прочесть такой отзыв.
Я их тоже люблю, героев, и в каждого вкладываешь себя, и хочется, чтобы вот... "как же сделать, чтоб всем было хорошо..." и понимаешь, что так не получится... Увы.
Пишу, пишу...

[sillvercat]

Серия номер ...надцать вторая.
910 слов.
НЕ КОНЕЦ, но на сегодня точно всё.
Завтра.
Ибо... чувствую себя прям изнасилованной, блин...




* * *
С мартовских сборов в Перми Жучка вернулась, чувствуя, что заболевает. Хрен знает, что это была за фигня, может, какой-то скоротечный вирус, но из вагона она вывалилась уже с температурой, её даже подтрясывало слегка. Тренер Палыч только головой покачал и велел отлежаться.
Бабки дома не оказалось. В этом году 8 марта пришлось на субботу, а в такие дни народных гуляний она любила с ночёвкой завеяться к лучшей подруге Зиночке, жившей в пригородном посёлке – без помех, всласть насмотреться праздничных концертов и «Аншлагов», пообсуждать сериалы, болячки и внуков, поделиться народными рецептами лечения всяких хворей, аккуратно вырезанными из газет… в общем, по-старушечьи оттопыриться.
С Зиночкой они дружили добрых пятьдесят лет, уму непостижимо просто.
Бабка всегда сокрушалась, что у внучки не было подружек, а лишь друзья-пацаны. Как же так, ведь только подруга может понять, подсказать и помочь.
Жучка всегда считала девчонок глупыми клушами и рёвами. Толку от них…
Она порылась в бабкиной аптечке, пропахшей корвалолом. Нашла залежавшийся аспирин и выпила пару таблеток. Есть ей не хотелось. Голова болела и кружилась, ей качало. Помыться с дороги, и спать, спать…
Упав на диван, не расстилая постели, прямо в старом любимом халатике, она начала проваливаться в тяжёлый вязкий сон. И, даже услышав звонок в дверь, решила сперва, что это тоже – во сне.

* * *
Король ещё раз нетерпеливо нажал на кнопку. Она же дома, точно, пацаны из спортшколы сказали. Он не стал звонить ей на мобильник, предчувствуя, что отошьёт. Завернул только по дороге в цветочный магазин.
Ну же!
Быстрые шаги, дверь распахнулась, и Король обомлел.
Он впервые увидел её не в джинсах.
И мешковатая боксёрская форма тоже была не в счёт.
Желтый полинявший, совсем детский халатик был ей тесен и короток, туго обтягивая грудь, а голые стройные ноги под ним были… бесконечными.
Он забыл, как надо дышать.
– Чего припёрся на ночь глядя? – буркнула она хрипловато. – Сплю я. Болею, блин, не до тебя.
Ну да. Не до него. Как всегда.
Первая связная мысль больно уколола, но он, всё равно улыбнувшись, вытащил из-за спины два букета.
Розы. Белые, жёлтые, алые.
– С прошедшим пришёл поздравить. Любви тебе, Королева! Моей.
– Трепло, – нисколько не смягчившись, а, кажется, ещё больше разозлившись, бросила она. – Ненавижу и праздник этот дурацкий, и цветуёчки. Нашёл тоже мне… да-аму.
Ну и вот, ну и что теперь?
– А Ангелина Семёновна где?
– В гостях. Тоже празднует. Так что сегодня тебе ручек не целовать, Арамис несчастный…
Она небрежно сгребла у него оба букета, не обращая внимания на шипы.
– Ты как эти розы, – неожиданно для себя пробормотал Король. – Красивая… и колешься. До крови.
– Ага, гони, гони… – проворчала она. – У нас и вазы-то нет. А, вот сюда можно.
Букеты перекочевали в две трёхлитровые банки из-под бабушкиных солений.
– В комнату к себе поставь хоть, – сказал Король, не отрывая от неё взгляда и понимая, что пропал.
Совсем пропал.
Хоть бы раз…
Хоть бы один раз…
Только один…
Чтоб она поняла наконец…
Кровь грохотала в висках, неистово пульсировала в паху.
Король сцепил руки за спиной и стиснул зубы – до хруста.
– Вот ещё, вонять будут у меня под носом, – она, тем не менее, взяла один букет и направилась с ним в комнату. Король неотступно шёл следом, задыхаясь от аромата цветов и её тела. Все чувства обострились, как у зверя – Ну вот, и куда их? Припёр, постарался… Старатель… Ну ладно, сюда, что ли…
Она пристроила букет на подоконнике и шагнула назад, натолкнувшись на него спиной, и он автоматически обхватил её за плечи.
– Чего ещё…
Она не успела ни закончить фразы, ни повернуться.
Почувствовав её жаркое, крепкое тело у себя в руках, он враз растерял все остатки самообладания, мгновенно одурев.
Будто залпом выпил стакан водки.
– Тихо, тихо, тихо... – бессвязно зашептал он ей в затылок, стискивая её руки мёртвой хваткой. – Ты же моя… Королева…
– Спятил?! – бешено выкрикнула она, пытаясь вырваться.
Спятил, да.
Совсем спятил.
Толкнув её на диван, он навалился сзади, придавив всем весом, вминая её голову в подушку, выкрутив и стиснув одной рукой запястья, коленями прижав её раздвинутые ноги к дивану. Халатик задрался до лопаток, обнажив гладкую гибкую спину. Она билась и рычала, но ни дотянуться до него зубами, ни вырвать руки не могла.
Какая же она горячая…
Королева, Королева…
Её сердце отчаянно заколотилось прямо в его ладонь, когда он торопливо смял в горсти её голую грудь.
Боже, да за это и сдохнуть не жалко…
– Я ж убью тебя! – выдохнула она, будто услышав. – Я ж тебя… не прощу…
– Плевать… плевать… – бессвязно отозвался он, запуская пальцы под её трусики и сдёргивая их одним рывком. – Тебе хорошо будет… не пожалеешь… ещё захочешь… сама... честное слово… подожди… сейчас…
Звякнула пряжка ремня.
Она вдруг обмякла в его руках, тяжело обвиснув, и он замер тоже.
Она вся горела, просто обжигая его.
…Болею, блин, не до тебя…
Дрогнув, он на секунду ослабил хватку, и этого ей хватило, чтобы очнуться.
Ещё секунда – и он грохнулся на пол, зажмурившись крепко и обречённо.
Убьёт или только кастрирует?
Или сначала кастрирует, а потом убьёт?..
Тишина, только её частое неровное дыхание.
Король осторожно приоткрыл глаза. Она стояла у окна, судорожно вцепившись в халатик, порванный на груди. Глаза – в пол-лица – лихорадочно блестели.
– Проваливай, – прошептала она, облизывая запекшиеся губы. – Ну?!
– Может, хоть шестьдесят девять тогда? – предложил он, нагло оскалившись – помирать, так с музыкой, терять уже было нечего, всё разом ухнуло в пропасть. – А, Ко-ро-ле-ва?
Бешено полыхнув глазами, она схватила с подоконника банку с букетом, и он еле успел увернуться, но всё-таки увернулся.
Уже на лестнице он начал смеяться, потом смех этот перешёл в кашель, а, остановившись в пустом тёмном дворе под платаном, он понял, что плачет.
С силой потёр ладонями лицо и уткнулся лбом в шершавый твёрдый ствол.
Всё.

[Eileenel]

sillvercat, чувствую себя прям изнасилованной, блин... +1!
Не думаю, что такое можно простить. Точнее можно, но она вряд ли простит...
А Король влип... Да. Мне даже чуть его жаль, за эти почти удушающие чувства, но он сам виноват...
Вот в чем плюс Есенина, он бы вокруг нее такую заботу бы устроил, лишь услышав болею.
Спасибо большое

[Гость]

Вот это страсти, ыа *__*

*Достоевская в восторге и желает автору всяческих сил, чтоб в скором времени всё красиво закончить* ^__^

[sillvercat]

Eileenel,
спасибо. Вы всё понимаете...
сколько живу, всё не перестаю удивляться, какими мужики бывают... идиотами. Даже лучшие из них...
Понятно, что ей вообще не стоило ему открывать в таком своём состоянии, но она себя не контролировала, а ему - доверяла.
Мы тоже дуры, да...


Дорогая Достоевская,
спасибо!
оклемаюсь, куда я денусь

[Klodwig]

эм... ну... мать! вобщем связных слов у меня нет

[sillvercat]

Klodwig,
мрачно: ага.
скажите честно - простили бы? ну или хоть оправдали бы?

[Klodwig]

sillvercat, я лично могу простить дорогому человеку всё, что угодно. Но такое... врядли

[sillvercat]

Klodwig,
спасибо, ясно, буду думать.

[vowel]

sillvercat
Она б простила, если бы он ее любил, но, ведь не любит же.

[sillvercat]

Чёрт! Как говорится, кому не спится в ночь глухую...
В общем, серия ...надцать третья, внеочередная, и опять не конец)))
897 слов.



* * *
Бабка, вернувшаяся наутро, конечно, раскудахталась, предлагая вызвать «скорую», а когда Жучка наотрез отказалась, подступила к ней с мёдом, лимоном и набитыми горчицей носками.
Жучка мрачно вытерпела разнообразные пытки.
Она не знала, как объяснить бабке кровоподтёки на руках и ногах, но та, привыкшая уже к травмам, которые внучка приносит с ринга, ничего не спросила.
Этот удар уложил Жучку так, как на ринге не укладывал ни один.
Нокаут.
Она провалялась весь день, бездумно уставившись в потолок, покорно глотая бабкины снадобья и время от времен проваливаясь в глубокий сон без сновидений.
Наутро она решила, что хватит пиздостраданий, и побрела в душ, попросив бабку перестелить ей постель и проветрить комнату.
Чёртов халатик отправился в мусорное ведро, а она, натянув футболку и трико, опять без сил свалилась на диван, вяло подумывая, не поискать ли какую-нибудь книжку в груде своего детского старья.
Она любила перечитывать те книги, которые проглотила ещё в первом классе. Соловьёвскую «Повесть о Ходже Насреддине», например. Или «Дорога уходит в даль». Или «Тома Сойера»…
О! Точно! Как тётя Полли лечила Тома Сойера, вот что.
По ящику говорят – актуальное решение…
Когда раздался звонок в дверь, она только крикнула: «Ба, никого не пускай!» и заскрипела зубами, услышав невнятные голоса в прихожей.
Потом кто-то постучал в дверь её комнаты.
Если это Король с корзиной роз, то живым он уже не уйдёт.
А розы она запихает ему в задницу.
Но это был не Король.
– Если вы не хотите меня видеть, Варя, я уйду, – тихо сказала Ольга Васильевна.
Жучка не хотела. Но…
– Войдите, – кашлянув, сипло отозвалась она.
Ольга Васильевна вошла, и остановившись возле дивана, нерешительно огляделась в поисках стула.
Жучка следила за нею из-под полуприкрытых век, не собираясь ей помогать.
Откинув простыню, женщина наконец примостилась на краю дивана и тихо спросила:
– Как вы?
Вести непринуждённую светскую беседу Жучка тоже не собиралась.
– Отлично! Завтра пойду в гимназию. Вас интересует, не подам ли я заяву в ментовку? Не подам, не волнуйтесь.
– Как вы догадались, что я всё знаю? – спросила та, глядя на свои изящно наманикюренные пальцы с парой тонких колец.
– Вы бы иначе не пришли! – выкрикнула Жучка. – Забеспокоились за сыночка, вот и явились! Просить за него будете или подкупать?
– Если вы хотите обратиться в милицию, то это правильное решение. Я вас отговаривать не собираюсь.
– Что? – Жучка растерянно моргнула, не веря своим ушам.
– Я пришла извиниться перед вами, Варя, – тихо сказала Ольга Васильевна и прямо посмотрела ей в глаза. – Я плохо воспитала своего сына. Простите меня. Простите нас, если можете.
Жучка судорожно сглотнула.
Не дождавшись ответа, женщина продолжала:
– Он говорил, что… ничего не успел с вами сделать. Это правда?
– Правда, – прохрипела она, криво усмехнувшись. – Пожалел. Завис. А у меня хорошая реакция.
– Пожалел, значит… – повторила Ольга Васильевна, снова переводя взгляд на свои руки.
– Как вы узнали, что… – Жучка закашлялась, и женщина, оглядевшись, протянула ей стакан с остывшим чаем, стоявший на столе.
– Мне позвонил директор гимназии и сообщил, что Андрей приходил забрать документы. Ему их, конечно, не отдали. Его вчера не было целый день… ни дома, ни в школе… но вечером он всё-таки пришёл домой. Мы поговорили, и он рассказал… как обошёлся с вами.
– Я дура, – выпалила вдруг Жучка. – Нельзя было ему открывать, да ещё и в этом халате… – и пояснила под её недоумённым взглядом: – Выбросила халат. Я температурила, не соображала толком. А мужики – они ведь не всегда за себя отвечают.
– Мужчина всегда отвечает за себя и за тех, кого он защищает, на то он и мужчина, – спокойно возразила Ольга Васильевна. – И я надеялась, что Андрей когда-нибудь станет именно таким. А Серёжа – никогда. Он чуткий, ранимый и талантливый… но его всегда надо будет опекать. Нянчить. И он не любит ничего и никого, кроме своих песен.
Жучка открыла было рот, чтобы возразить, но Ольга Васильевна только покачала головой:
– Вы же знаете, что я права.
– Да… – прохрипела она, закрывая глаза и откидываясь на подушку. Прохладные тонкие пальцы коснулись её руки.
– А вот Андрей любит вас. Поверьте, я это знаю. Вы для него не просто красивая игрушка, престижная и яркая… не просто равный противник. Хотя и это тоже есть, конечно. Но вы ему очень дороги, Варя. Может быть, дороже всего на свете.
Жучка молчала, по-прежнему не открывая глаз, боясь, что слёзы, от которых саднило в горле, прорвутся наружу, и она уже не сможет их остановить.
– Он получил свой урок… не знаю, выучил ли, но надеюсь на это, – проговорила Ольга Васильевна почти шёпотом. – Если вы сможете, то… пожалуйста, простите его.
– Как?! – выкрикнула Жучка, рывком садясь на постели. Голова закружилась, и Ольга Васильевна быстро придержала её за плечо. – Я его… придушу, когда увижу!
– Душить – это лишнее, – сказала женщина серьёзно. – Набейте ему морду, вы же умеете.
Жучка только захлопала глазами, потеряв дар речи.
– Он, впрочем, уже получил по морде – от меня, но я это умею плохо, – невозмутимо продолжала Ольга Васильевна. – Я не профессионал.
Жучка уткнулась лбом в свои колени и засмеялась, уже не обращая внимания на слёзы, заструившиеся по щекам, наконец-то чувствуя, как медленно тает замёрзший внутри ледяной твёрдый ком.
Лёгкая рука легла ей на макушку:
–Вы не заметили, Варя, но у вас за дверью валяются осколки стекла. Я уберу, пока вы на них не наступили. И ещё я там принесла клюквы, а Ангелина Семёновна обещала сделать клюквенный морс. Это очень полезно.
Жучка только обессилено кивнула, не подымая головы.
– Отдыхайте. И не торопитесь в гимназию. Никуда она не убежит…. Мы с Ангелиной Семёновной попьём чаю на кухне. До свидания.
– До свидания… – пробормотала она, сворачиваясь калачиком под одеялом.
Она подумает обо всём этом потом.
Потом, потом….
…Вы ему очень дороги…
…Дороже всего на свете…

[~Tia]

Это просто... без слов... Вот так: ___
Вы прекрасны!
И глубочайший респект Ольге Васильевне))

[Klodwig]

ну... ммм... и опять я не могу ничего ченораздельного выдать!

[Гость]

*Достоевская лишилась дара речи от того, как всё чудесно получилось*.

[Eileenel]

Очень мудрая женщина их мать. И как-то отпустило от прошлой главы, но... Все равно чуть муторно.
Мать уверяет, что он любит ее. И подталкивает принять решение в его пользу. И, может быть, это очень правильная позиция с ее стороны.
Но... Да, она возможно простит. Но будет ли все также, как раньше? Как говорят, разбитый стакан не склеишь...

Но что-то я слишком серьезно...
sillvercat, спасииибки за это чудесное продолжение!!! Вы коварно нас все интригуете и интригуете))) С нетерпением ждем, что же будет дальше)

[Гость]

Голосом Джека: это всё лирика, а ставки-то я продолжаю принимать

я голосую за Ольгу Васильевну!
а вообще, автор, я люблю вас читать. персонажи прописанные и продуманные, всё как-то... честно.

[sillvercat]

Гость
голосую за Ольгу Васильевну!
ВНЕЗАПНО (с)))

я люблю вас читать. персонажи прописанные и продуманные, всё как-то... честно.
Спасибо!
Я их просто люблю, вот всех-всех...