[socionicfics]

T7-2 Максим/Бальзак. Педофилия.

@темы: Бальзак, Максим Горький, выполненные заявки, Кинк-Тур

Comments

[Гость]

а даже еслиб заказчик хотел и банальности, ваше дело ее и написать. иначе нет смысла засчитывать исполнения. но на этом сообществе странные правила - половина текстов не соответствует ключу и их непонятным образом засчитывают

[Гость]

а даже еслиб заказчик хотел и банальности

а кто ж знает, чего он хотел? понятие "педофилия" растяжимое

[Гость]

Заказчик, или лучше формулируйте заявку или нефиг жаловаться
Как бы там ни было оба исполнения соответствуют заявке

Максим/Бальзак. Педофилия.

, а если вас что-то не устраивает, то это уже ваши трудности, здесь телепатов нет.

[Гость]

Гость
Заказчик, или лучше формулируйте заявку или нефиг жаловаться
Ой, лучше формулировать да конечно... А внимательно изучить заявку слабо? Давайте уж тогда все до детально договорим, че обрывками в вашу пользу кидаться? Именно педофилия - предпочтение неполовозрелых мальчиков. А в заявке какое-то предпочтение старушек.
И рейтинг. Вы видите чтобы он здесь где-то стоял? Его отсутствие уже подразумевает отсутствием секса.
Если не смогли понять заявку это уже не трудности и забота заказчика, не понравилось заказчику - он об этом и сказал, все. )

Заказчик.

[Гость]

Именно педофилия - предпочтение неполовозрелых мальчиков

А где вы это в заявке видите? Поуглите, что есть "педофилия"

[Гость]

Гость
А где вы это в заявке видите? Поуглите, что есть "педофилия"
Вики вам в помощь.

[Гость]

видимо педофилы-мужики куда более на слуху и на глазу, чем педофилы-бабы, по логике автора

[Гость]

Вики вам в помощь.

По Десятому пересмотру (МКБ-10) международной классификации болезней (МКБ) относится к классу V как одно из расстройств сексуального предпочтения (код F65.4) — [8]: сексуальное предпочтение детей (мальчиков или девочек, или и тех, и других), как правило, допубертатного или раннего пубертатного возраста (англ. A sexual preference for children, boys or girls or both, usually of prepubertal or early pubertal age.) Рассматривается в психиатрии и психологии как отклонение от сексуальной нормы (парафилия, сексуальная девиация), характерной для данных культурно-исторических условий, сопровождающееся постоянным или преобладающим сексуальным предпочтением детей, как правило, допубертатного или раннепубертатного возраста[1][2]. В самом широком смысле «педофилия» означает половое влечение к детям[3][4]. В разговорной речи этот термин нередко используется применительно к сексуальному влечению не только к детям допубертатного и раннепубертатного возраста, но и вообще к лицам, не достигшим совершеннолетия.

Ну и?

[Гость]

Гость А где вы это в заявке видите? Поуглите, что есть "педофилия" Вики вам в помощь.

Шо? Опять?

автор 1.

[Гость]

Шо? Опя

Выходит, расширяем кругозор закащика))

[Гость]

Выходит, расширяем кругозор закащика))

тут уже мусолили эту тему. комментариев штук 50 было, но админы удалили.
я уже привык к мысли, что заказчик всегда прав, даже если он не прав. =)

[Гость]

Гость в 22:55.
Че ну и? Читать не умеешь? Я же сказал, именно педофилия.

Варианты классификации разновидностей педофилии

В русскоязычной литературе различают следующие вари­анты постоянного или преобладающего сексуального влечения к несовершеннолетним лицам:

предпочтение неполовозрелых мальчиков — педофи­лия;
предпочтение половозрелых юношей — эфебофилия;
предпочтение неполовозрелых девочек — корофилия;
предпочтение половозрелых девушек — партенофилия.

+ влечение должно продолжаться не менее 6 месяцев;
Че-то я не заметил где училка была увлечена учеником длительно время. Он ее тупо трахнул.

[Гость]

Ой, лучше формулировать да конечно... А внимательно изучить заявку слабо?

Да лучше формулировать. Ваша заявка состоит из одного слова - педофилия, и авторы вольны трактовать ее по своему. Вы предоставили авторам свободу действий, а теперь они виноваты в том, что не смогли понять что вы хотели получить? Как я уже сказала, телепатов тут нет.

Если не смогли понять заявку это уже не трудности и забота заказчика

Если заказчик хочет чего-то конкретного, то он это указывает, а не тычет авторов в то, что они его не поняли.
Я, если что, вообще мимочитатель.

[Гость]

Че ну и? Читать не умеешь? Я же сказал, именно педофилия.

Я не только читать умею, но ещё кроме лазания по ссылкам в инете (могу вам найти и противовположные ссылки, только мне есть чем заняться) ещё и имею опыт в сфере криминалистики, мадам

В русскоязычной литературе

Уместнее рассматривать термин не в русскоязычной литературе, а именно с точки зрения законодательства

[Гость]

Гость в 23:03
Заказчику не понравилось - он это и сказал. И это не значит жаловаться. Заказчик вообще не жаловался, а высказал что думает по поводу заявки и все. Все мирно.

[Гость]

Гость в 23:04
Ну вы же понимаете что заказчику на это с высокой колокольни...

Уместнее рассматривать термин не в русскоязычной литературе, а именно с точки зрения законодательства
Кому уместней?

[Гость]

Заказчику не понравилось - он это и сказал. И это не значит жаловаться. Заказчик вообще не жаловался, а высказал что думает по поводу заявки и все. Все мирно.

А никто и не ссорится, просто тут речь пошла о том, что невозможно нормально исполнить невнятную и размытую заявки, не имея навыков телепатии)

[Гость]

Кому уместней?

Более-менее грамотным людям

[Гость]

Гость, в 23:10
Более-менее грамотным людям.
С высооокой колокольни. )

Гость, в 23:10
А никто и не ссорится, просто тут речь пошла о том, что невозможно нормально исполнить невнятную и размытую заявки, не имея навыков телепатии)
Мне вас пожалеть? Хотите поплакаться в жилетку?

[Гость]

С высооокой колокольни. )

Это заметно) Иди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю что, но чтоб было

Мне вас пожалеть? Хотите поплакаться в жилетку?

Очень хочется тредик дальше поразвивать? Скучища и детский сад

счастилво отписавшийся от мути

[Гость]

Прошу прощения, разъясните, пожалуйста, новичку: если в теме не указано "male" или "femail", в данном случае просто Максим/Бальзак - это значит, что можно обоих персонажей делать любого пола или по умолчанию пара должен быть гет?

[Гость]

Это почти что как и “Максим/Бальзак, сделать друг другу минет“, пол не указан, но и так ясно что оба мужского пола. Но в данном случае наверное лучше спросит заказчика чего он хочет...

[Гость]

Гость в 16:52, вы правы, с обоюдным минетом конечно же ясно, какого они пола, а вот с указанием одной только педофилии ситуация посложнее.
Заказчик, откликнитесь, пожалуйста ))

[Гость]

Гость в 17:14
Можно обоих персонажей делать любого пола или по умолчанию гет, главное что Макс старше.

Заказчик.

[Гость]

Слов 4729
NC-17
Прошу очень строго не судить, первый раз на кинке. Просто невозможно было удержаться от такой заявки.

начало

- Ай! Вот черт… - раздраженно прошипел в тишине Бальзак, смахивая с кожи пепел: он не заметил, как сотлела и упала на плечо половина сигареты. А казалось, что он только что ее прикурил.
Он аккуратно, почти беззвучно повернул голову и сквозь темноту вгляделся в спящего на соседней подушке юношу. На фоне темного постельного белья была отчетливо видна белая, изящно изогнутая спина. Темноволосый парнишка растянулся на постели, засунув руки под подушку и едва прикрыв одеялом раздвинутые бедра, по всей видимости, давая остыть разгоряченной после жаркого секса промежности. «Тоже мне, Венера Милосская», мелькнуло в голове Бальзака, после чего он отвернулся и сделал глубокую затяжку.
Он любил курить в постели, знал, что это не делает его крутым или уникальным, и ему было абсолютно на это плевать. Бальзаку просто нравилось подносить ко рту сигарету, лежа на горизонтальной поверхности и глядя в потолок или темное окно, вдыхать теплый дым, прикрывая глаза, и медленно и чувственно выпускать его обратно, растягивая наслаждение моментом. Ночью, когда всё вокруг отдыхает от дневной суматохи, курить в постели было особенно приятно, ведь ко всем прочим удовольствиям прибавлялись глухая тишина и уединение. Конечно, ему нравилось делать первую затяжку под звуки сбившегося от страсти дыхания любовника, но тишину он, несомненно, любил больше. Вот и сейчас под боком крепко спал очередной красавчик, с которым Баль познакомился пару недель назад в каком-то гей-клубе, названия которого он не помнил, да и не стремился запоминать. Он не был любителем ночного образа жизни, поскольку громкие тусовочные заведения, до отказа набитые людьми, выпивкой и углекислым газом, отнимали сколько сил, сколько приходилось восстанавливать дня три. Но во время очередных приступов «усталости от жизни», как он любил про себя называть это состояние, он все же позволял себе поиздеваться над собственным здоровьем и на одну ночь растворялся в толпе тусовщиков, чтобы понаблюдать за ними, послушать их бестолковый, но заразительный смех, разболтаться с первым встречным о чем-нибудь пустом, пропустить с ним по стаканчику виски, пару раз высказать умную мысль и ждать реакции собеседника. Ничего не смыслящие пустозвоны его не привлекали. Иногда он даже спрашивал себя, что ему нравится больше: секс или следующие за ним откровенные беседы.
Бальзак был в ладах со своей психикой и всегда знал, что его гложет. Последние несколько дней он не без удовольствия впадал в размышления о прошлом, возрождая в памяти то, что навсегда оставил в родном городе, где все еще живет его родня. Парень почти не появлялся в тех краях, и вовсе не потому, что отношения между ним и родителями накалялись до предела, стоило ему переступить их порог. Всему виной стали воспоминания, слишком свежие, несмотря на давность. То были воспоминания о безрассудстве, на которое решился Бальзак, будучи еще подростком. Хотя правильнее было бы сказать, что решение было принято за него, но Баль, как всегда, любил брать всю ответственность на себя одного.

Его звали Максимилиан. Состоятельные папа с мамой посчитали, что наследнику семейного бизнеса крайне необходимо носить в паспорте имя одного из императоров древности. Правда, это не запрещало хохотушке-матушке звать своего единственного сына Максиком. На взгляд Бальзака, подобная вариация имени совсем не подходила его носителю. Максимилиан был старше Баля примерно на пятнадцать лет, если не больше, и всегда казался ему грозным неулыбчивым дядей. Складывалось впечатление, что его хмурость была утрированной, и это вызывало у мальчика оскому. Но сказать, что хмурость не была Максу к лицу, означало бы солгать.
Их семьи жили по соседству и, благодаря общительности мамочки Максика, активно контактировали. Баль не помнил ни одного своего детского дня рождения, когда бы среди приглашенных гостей не было этой семейки. Мальчишек буквально заставляли играть вместе, хотя Баль предпочел бы забиться в дальний угол, жевать кусок любимого торта и никому не показываться на глаза, пока не закончится еда на столах и не уйдут все гости. Малыша сдавали на попечение Максимилиану, поскольку он был единственным, кто мог терпеть этого неприветливого ребенка на протяжении нескольких часов.
- Ах, как же они славно играют, - сказала мама Максимилиана на одном из первых дней рождения Баля, глядя, как ее сын подает малышу игрушки. Оба были черноволосыми, с неприступными унылыми лицами. - Максик, вы с Бальзаком так похожи, почти как братья.
Максик тогда нехотя оглянулся на маленького Бальзака, который потом надолго запомнил его смеряющий пристальный взгляд.
- Да, наверное, похожи, - холодно произнес он и отвернулся.
Несмотря на соседство и дружбу родителей, Максимилиан и Бальзак не стремились к взаимному общению. Если честно, Баль его немного побаивался, и это заставляло его издали наблюдать за жизнью соседа, неизменно мрачного и напоминавшего ожившую статую. Но было в нем что-то завораживающее, что никак не отпускало юного Бальзака. Привычка изучать интересный объект исправно делала свое дело, и к тринадцати годам Баль уже имел относительно четкое представление о том, кем был этот потомок древнеримских императоров, Максимилиан Грозный. Он везде был отличником: школу закончил с медалью, институт – с красным дипломом. Отец сразу пристроил его к себе в помощники, чтобы потихоньку обучить всем премудростям и однажды скинуть на него руководство фирмой. Сыном он гордился. Макс никогда не отказывал родителям в помощи и не перечил им. Да и было бы в чем перечить! С установленными отцом семейными порядками ему было вполне комфортно, жаловаться было не на что, и даже если возникали мелкие конфликты, они разрешались разговорами по существу. Идеальный сын, о котором мечтает любая мать, за минусом каменной физиономии, но матушке Макса это даже нравилось. Родителям Бальзака с сыном не повезло. По крайней мере, так считал он сам. Он с раннего детства мечтал, чтобы его оставили в покое, но, вместо этого, ему приходилось регулярно выслушивать нотации в свой адрес: что-то не сделал, что-то сделал, но не вовремя, или сделал, но с кислой миной, то есть знаком неуважения к родителям. В такие моменты Баль мечтал хотя бы на пару дней стать Максом, чтобы и самому полегчало, и родители лишний раз не нервничали. Может быть, потому Максимилиан и восхищал Бальзака, что в нем были сконцентрированы все те черты, которых ему так не хватало для спокойной жизни. И эта разница между ними заставляла Баля еще сильнее раздражаться.
Часто поздними вечерами мальчик наблюдал за тем, как Макс курил на своем балконе. Отточенные движения рук, и головы, всегда одинаковый изгиб рта. Казалось, даже дым он выдыхал четко по секундам, создавая тем самым определенный ритм, который при частом повторении крепко вбивался в мозг и заставлял его функционировать по своим правилам. Однажды Максимилиан заметил в окне силуэт любопытного Бальзака. Мальчик вновь испытал на себе тот самый пристальный взгляд из недалекого детства, от воспоминаний о котором по коже до сих пор пробегали мурашки. В последующие разы Бальзак вел себя осторожнее, прячась за занавеской или под подоконником, но Макс больше ни разу не смотрел в сторону его дома. Действительно, зачем, если он и так знал, что Бальзак за ним наблюдает.
Так текли дни. Оба жили своей жизнью и не прикладывали никаких усилий к тому, чтобы начать, наконец, налаживать отношения. Бальзак не видел смысла подростку заводить дружбу с взрослым парнем, с которым у него не было ничего общего, а Максимилиан… Его душа была потемками для мальчика. Он не знал и, откровенно говоря, не хотел знать, что варилось в черепной коробке этого человека. «Это не мое дело», повторял он себе, стараясь выбросить Макса из головы. Разве мог он представить, что однажды судьбе будет угодно изменить устоявшийся порядок вещей, который так тщательно оберегался обоими.

[Гость]

продолжение

Это случилось, когда родители Максимилиана и Бальзака решили провести совместный отпуск где-то заграницей.
- А давайте махнем куда-нибудь на пару недель! – заявила мамочка Максика, - отдохнем от работы, от городской суеты, - и, пошевелив бровью, добавила, - от детей. Сына можете смело доверить Максику. Он проследит, чтобы с ребенком все было в порядке, и с уроками поможет, если что.
Родителей Баля уговаривать не пришлось: им действительно хотелось отдохнуть от быта и обязанностей. Тринадцатилетний Бальзак готовился к экзаменам для перехода в следующий класс, а Максимилиану предстояло заправлять делами в фирме в отсутствие отца. Внутренне возмущенного и немного шокированного Баля на две недели поселили в доме семейки Макса, а родное жилище заперли на ключ. На случай, если что-то произойдет, пути к отступлению были отрезаны. Просторная комната, которую выделили мальчику, больше походила на золотую клетку. Единственной отрадой была небольшая коллекция книг, за которую Баль засел в первый же вечер своего пребывания в доме соседей.
Живя под одной крышей, Бальзак и Максимилиан продолжали держаться друг от друга на расстоянии, обмениваясь только дежурными фразами. Каждый вечер Макс возвращался с работы, переодевался в домашние джинсы и рубашку и шел на кухню готовить свалившемуся на его плечи подростку еду. Родители попросили следить за тем, чтобы Баль питался нормально, поскольку из-за нерегулярного питания у него резко слабел иммунитет, и ребенок моментально подхватывал какую-нибудь заразу.
- Ужин на столе. Иди ешь, а то остынет, - говорил Макс, обращаясь к Балю скукожившемуся с книжкой на диване в гостиной.
Первые несколько дней мальчик молча ждал, пока Максимилиан выйдет из комнаты, и только тогда шел на кухню, прислушиваясь, не ходит ли поблизости его надзиратель. Он терпеть не мог кому-то подчиняться, особенно если этот кто-то, по мнению Баля, не имел на него никаких прав и в принципе вызывал у него недовольство. Бальзак безошибочно определял людей, которые любили, когда их требования выполнялись, и это побуждало его все делать им назло. Еда, которую готовил Макс, все равно ему не нравилась, поэтому после полуминутной ленивой трапезы он отставлял тарелку и убегал с книжкой в свою комнату.
В тот раз Максимилиан решил по обстоятельствам дополнить свою лаконичную речь, посвященную ужину.
- Ужин на столе. Иди ешь, а то остынет, - снова сказал он.
- Не хочу, - так же сухо ответил Бальзак. Он уже привык к ежевечернему ритуалу, который больше не вызывал в нем недовольства.
Максимилиан, не говоря ни слова, принялся обводить сидящего на диване мальчика оценивающим взглядом. Хрупкая сутулая фигурка, одетая в серую футболку и просторные штаны, казалось, приняла самое удобное для себя положение эмбриона. Тонкие руки придерживали книжку, лежавшую на коленях. Давно не стриженные каштановые волосы сбивались на глаза, и под рваной линией засаленных прядей виднелись красивые губы, приоткрытые не то от увлеченности сюжетом книги, не то постоянного насморка.
- Ты что, на диете? – поинтересовался Максимилиан.
- С чего ты взял?
- Ты ничего не ешь. Насколько мне известно, у тебя с этим проблемы. Мне было велено следить за твоим питанием.
Бальзак ухмыльнулся.
- А ты как верная собачка исполняешь любой приказ? Я думал, ты сам решаешь, что делать, - он как взрослый цокнул языком и добавил: - Надо же, какой провал.
Ему не надо было смотреть на Макса, чтобы понять: обстановка накалялась. Больше всего его возмущало то, что Макс никогда не готовил еду на двоих. Если он питался святым духом, то тем более не имел права указывать Балю, чем и когда ужинать.
- У тебя не только с питанием проблемы, но и с головой. Ты вообще ни черта не понимаешь? – Максимилиан говорил с той же интонацией, но Баль все же уловил в его голосе напряжение.
- Что я, по-твоему, должен понимать? Что я обязан впихнуть в себя еду против своего желания? Тебе хоть известно, что закармливать сытого человека вредно для его здоровья? – Бальзак не унимался.
- С таким режимом твой организм уже давно забыл, что значит чувство сытости. Если ты думаешь, что всем легче живется, когда ты без конца болеешь и пропускаешь уроки, то сильно ошибаешься.
Сосредоточенность на чтении пропала. И даже если бы Максимилиан сию минуту вышел из гостиной, оставив его одного, Баль все равно не смог бы прочесть ни единой строчки. В груди мальчика вскипало негодование, которое рвалось наружу доступными ему колкими словами. Сейчас ему хотелось причинить Максу боль, тем самым дав ему понять, что малейшая мысль о заботе о таком ненормальном и неблагодарном госте должна быть сведена на «нет».
Мальчик отложил в сторону книгу и поднял ожесточенный взгляд на молодого хозяина дома.
- Я смотрю, ты много знаешь о моем организме. Даже больше, чем я, - он нахально облокотился на спинку дивана. - Что ж, давай, приступай, бери ложку и корми меня, если тебе так не терпится посмотреть, как меня стошнит. Кстати, давно хотел спросить: почему у тебя нет друзей? – Баль изобразил на лице наигранное сочувствие. – Наверное, больше не смогли выносить твоего эгоизма, ведь тебе плевать на то, что тебе говорят другие. Ты лучше них все знаешь.
В одно мгновение Максимилиан сорвался с места и тут же оказался лицом к лицу с маленьким хамом, упершись оголенными мускулистыми руками в подлокотник. Взгляд Макса едва не полыхал огнем, но Бальзак так вошел во вкус, что с упоением таращился в две глубокие черные пропасти его глаз.
- Значит так, сопля. Еще раз я услышу что-нибудь подобное, и я буду ежедневно заталкивать в тебя недоеденный тобой ужин, как ты и просил. И мне плевать, лопнешь ты или нет. Еще молоко на губах не обсохло, а уже смеешь заявлять мне, что знаешь о себе больше, чем твои родители. Ты сейчас живешь в моем доме и будешь делать то, что я скажу, а свое мнение на ближайшие полторы недели можешь оставить при себе. И если я сказал, что ты должен что-то сделать, то ты это сделаешь. В противном случае тебе же будет хуже.
- И что же все-таки будет? Убьешь меня? Или покалечишь? Вряд ли мама с папой скажут тебе за это спасибо! Ты ведь как раз этого стремишься избежать, не правда ли? – выпалил Бальзак. – Что хуже? Ну, что хуже? Куда уж хуже, если никто не может оставить меня в покое? Ну, что ты ко мне привязался? Что тебе от меня нужно?!
Максимилиан ничего не ответил. Он оторвал руки от подлокотника и зашагал прочь из гостиной. Не желая смотреть в его сторону, Бальзак потянулся за книгой, но не успел даже коснуться ее. Макс тяжелыми быстрыми шагами вновь приблизился к дивану и, обхватив ладонями голову мальчика, прижался к ней лбом.
- Черт подери, будь ты хоть немного постарше… - чуть ли не прорычал Макс, после чего оттолкнул голову Бальзака и стремительно удалился из поля его зрения.
Мальчик чувствовал, что Макс не закончил свою мысль, но бежать за ним и спрашивать, в любом случае, было лишним.
После этой ссоры Бальзак и Максимилиан не разговаривали целых два дня. Макс даже не дергал его по вечерам своим обычным призывом к ужину. Он рано уезжал из дома и возвращался ближе к двенадцати, когда Бальзак уже сидел в своей комнате и готовился ко сну. Но в один из этих поздних вечеров Максимилиан все-таки явился к нему.

[Гость]

продолжение

Бальзак дочитывал повесть, развалившись на неразобранной постели с подушкой под головой. Все равно больше нечем было коротать свободное время в этой тюрьме. Наверное, если бы у Бальзака был ключ от двери в комнату, он бы ее запер, но, поскольку ключа не было, в нее мог войти кто угодно. И на последней странице повести Бальзак боковым зрением заметил, что дверь открылась. В комнату вошел Максимилиан. Первая мысль, возникшая в голове мальчика, говорила о том, что прекрасный вечер безвозвратно испорчен. Не поднимая глаз, Баль наблюдал, как босые ноги в темных джинсах приближаются к его кровати. Макс обессилено плюхнулся на покрывало и навалился спиной на стену. Напряженное молчание длилось около минуты, после чего Бальзак не выдержал и заговорил первым.
- Вот уж кого не ждали. Что ты тут забыл?
- Какая тебе разница?
- Большая. Сейчас я здесь живу и был бы тебе очень благодарен, если бы ты ушел в свою комнату.
- Я и так в своей комнате, - устало пожал плечами Максимилиан, тупо глядя в потолок.
- Может быть, тогда лучше уйти мне?
Но воплотить свои слова в жизнь Бальзаку не удалось. Оторвав взгляд от потолка, Макс обратил его на мальчика и, не дожидаясь его следующих действий, одним движением придвинулся к Балю, резко схватил его за руку и рывком поднял с подушки. Обхватив второй рукой голову мальчика, Максимилиан впился в его губы. Первые несколько секунд ошеломленный Бальзак пытался понять, что произошло. Когда же он осознал, что происходящее ему не нравится, то принялся отпихивать от себя Макса. Но все его усилия были тщетны: парень был намного сильнее, чем хрупкий болезненный подросток. Язык Максимилиана настойчиво исследовал рот Бальзака, стараясь добраться до его языка, и оторвать его от этого занятия не могли даже упорные сопротивления Баля, который теперь отпихивал парня ногами. Глупый мальчишка совсем не понимал, что демонстрируя Максимилиану свою гибкость, он лишь сильнее разжигал в нем желание. Когда же Макс, не ослабляя своей хватки, принялся покрывать влажными поцелуями шею и правое ухо Бальзака, мальчик не выдержал.
- Ты совсем ополоумел?! Катись к черту! – выкрикнул он, но Макс даже не подумал остановиться. – Да отстань же ты!
Следующим поцелуем его заставили замолчать. Макс с силой уложил его на постель, свел его жилистые руки за головой и вдавил их в подушку. Одной рукой сжимая тонкие запястья, второй Максимилиан забрался под футболку мальчика и заскользил пальцами по нежной юношеской коже, под которой отчетливо прощупывались косточки.
- Глупый. Чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее я тебя хочу, - с придыханием проговорил Максимилиан в губы мальчика.
Бальзак мучился в догадках, что же ему все-таки делать. С одной стороны, продолжая вырываться из объятий Макса, он увеличивал свои шансы на свободу. Как же ему хотелось врезать этому наглецу какой-нибудь толстенной книгой прямо по темечку. Но, с другой стороны, своими действиями он мог довести этого ненормального до полного срыва, и тогда неизвестно, чего можно было от него ожидать. Бальзак боялся даже малейшей боли, которая почему-то приносила ему нестерпимые страдания. И эта особенность его организма всегда говорила последнее слово. Что ж, делать было нечего. Дабы не испытывать судьбу, Бальзак решил подчиниться воле Максимилиана и спокойно вынести все, что он захотел на него обрушить.
- Я все равно не уйду, - произнес Макс.
Баль не мог понять, то ли голос парня действительно стал нежнее, то ли мозг самого Баля под воздействием принятого решения искажал восприятие звуков, придавая им иной смысл. Мальчик нехотя расслабил мышцы рук и опустил ноги на оказавшиеся под ними бедра Макса. Не говоря ни слова, Максимилиан стянул с него футболку и, чувственно обхватив ладонями выпирающие края тазобедренных костей, скользнул под резинку шортов. Он с упоением сдавил пальцами аккуратные ягодицы мальчика и продолжил покрывать поцелуями основание шеи. Бальзак понемногу свыкся с мыслью, что бежать от Макса бесполезно и теперь старался представить, что происходящее ему нравится. Сложнее всего было отделаться от мысли, что его первый секс состоится с мужчиной, а не с какой-нибудь фигуристой школьницей. В голове была каша, которая мешала ему сосредоточиться. Но Бальзак все же заставил себя отбросить лишнее и застыл, не в силах больше мучиться навеянными предрассудками: какая, в сущности, разница, какого пола будет человек, который впервые подарит ему наслаждение оргазмом? Поцелуи Максимилиана были настойчивыми и нежными, как казалось Бальзаку. Погрузившись в раздумья, мальчик не заметил, как губы Макса добрались до его впавшего живота. Когда кончик языка прошелся по чувствительной коже в середине пупка, из груди юного Бальзака вырвался первый слабый стон, и его бедра, до этого лежавшие неподвижно, слегка подались вверх. Губы Максимилиана тронула едва заметная улыбка, когда он почувствовал, как в его ключицу упирается наливающийся кровью член Бальзака. Не желая ждать ни минуты, парень стянул с него остатки одежды и нетерпеливо провел нижней губой от основания до уздечки напряженного, по-детски изящного органа. Прилив острого наслаждения окатил Бальзака, когда губы Максимилиана плотным кольцом сжались вокруг небольшой головки его члена, а влажный язык слизал выступившую на кончике прозрачную вязкую каплю. Мальчик сильнее откинул голову на подушке и, не сдержавшись, погрузил напряженные пальцы в густые волнистые волосы Макса. Губы его взрослого любовника неторопливо скользили по тонкому стволу члена, от чего по телу мальчика разливались волны всевозрастающего блаженства. То, что его ладонь лежала поверх головы Макса, которая двигалась в такт этим волнам, во много раз усиливало сладостные ощущения. Сейчас Бальзак не жалел, что согласился отдаться во власть Максимилиана. Его любовник явно был опытным, и это дорогого стоило. Максимилиан улавливал малейшие изменения в его состоянии и знал, когда следовало ускорить или замедлить свои движения. Пару раз Бальзак почти подошел к заветной точке, но парень резко останавливался, не давая ему кончить. Его губы перебирались ниже, втягивали упругий морщинистый мешочек, на котором пока не появилось ни одного волоска. Языком Макс ласкал нежную кожу под мошонкой, иногда опускаясь еще ниже и обводя его кончиком край плотно сжатого отверстия, проникнуть внутрь которого он мечтал уже не первый месяц.
Оторвавшись от измученного наслаждением Бальзака, который от умелых ласк в очередной раз приблизился к оргазму, Максимилиан вытянулся вверх и снял с себя рубашку. Когда мальчик открыл глаза, он сам себе позавидовал. Волнистые темные волосы парня рассыпались по плечам, отдельные тонкие пряди прилипли к вспотевшему лбу. Макс был превосходно сложен: рельефные мышцы не были перекачаны, под плотной кожей обозначались сосуды. Бальзаку хотелось коснуться его живота и провести рукой по волосяной дорожке от пупка и вниз. Но он боялся, что любое движение сейчас лишит его той неги, в которую его так бесцеремонно толкнул Максимилиан. Вслед за рубашкой на полу оказались темные джинсы, снятые вместе с нижним бельем. Когда Макс сел обратно, Бальзак почувствовал, как он провел пальцами между его ягодицами и с легкостью скользнул внутрь ануса. От неожиданности Баль всхлипнул, и Макс, не вынимая пальцев из маленький дырочки, опустился к его уху.
- Ты молодец, - прошептал он, глубоко дыша. - Не бойся, там будет достаточно смазки.
Их глаза встретились, и Бальзак как всегда не смог оторвать взгляд от своего любовника. Ему нравилось лицо Максимилиана, даже когда оно принимало свой естественный суровый вид. Сейчас же оно было овеяно долгожданной страстью, которую мальчик жадно впитывал в себя с каждым вдохом. В следующий миг его промежность разразилась сильной тянущей болью, от которой перехватывало дыхание и темнело перед глазами, и Бальзак, широко раскрыв рот, выгнулся под нависшим над ним телом Максимилиана.
- Чщщщ, все хорошо, расслабься. Ты молодец, только расслабься, - снова прошептал парень, гладя Бальзака по волосам.

[Гость]

конец

Мальчик не знал, что ему сделать, чтобы выполнить просьбу Макса или унять боль, которая с каждой секундой становилась сильнее. Член Макса медленно, но настойчиво продвигался глубже. Баль из последних сил притянул к себе парня и прильнул к его губам. Максимилиан ответил на неожиданный поцелуй, и Бальзак тут же почувствовал внизу легкий толчок. По всей видимости, поцелуй сработал, и ему удалось немного отвлечься и расслабиться. Его тело было достаточно гибким, а молодые мышцы эластичными. Боль не уходила, и Бальзак пытался срастись с ней, начать получать от нее удовольствие. И, кажется, ему это удалось. Придерживая Бальзака за ягодицы, Макс принялся осторожно двигаться внутри своего юного любовника, так сладко изгибающегося по его воле. Еще немного, и парень бы не выдержал и пернключился на более быстрый темп, и когда с губ Бальзака неожиданно сорвалось сдавленное «Сильнее!», Максимилиан окончательно раскрепостился. От умопомрачительной боли, приносившей при этом равноценное удовольствие, Бальзаку хотелось кричать, но он сдерживал себя, боясь еще больше раззадорить пыл Максимилиана. То, чего мальчик боялся все эти годы, теперь вызывало двойственные чувства. Если бы он сейчас остановил Макса, то изнывал бы от недостатка нестерпимого кайфа, разливавшегося в эту минуту по всему телу.
Словно подчиняясь мыслям Бальзака, Макс действительно остановился и вынул напрягшийся член из анального отверстия мальчика. Но не успел Баль издать недовольный стон, как Максимилиан ловким движением сильных рук перевернул его на живот и, снова пройдясь по сфинктеру пальцами в прохладной смазке, резко вдавил член в его анус. От неожиданности и нового приступа жгучей боли Бальзак не выдержал и закричал. Ребристая спина изогнулась, под мраморной кожей проступили лопатки. Прерывисто дыша, он крепче вцеплялся руками в простыню при каждом движении любовника. Эта картина сводила Максимилиана с ума и, чтобы не кончить раньше времени, он сделал глубокий вдох и опустился вниз, прижавшись к спине Бальзака. Но ему едва ли это помогло: свободная рука скользнула к промежности Баля и нащупала отвердевший член. От внезапного прикосновения к возбужденной плоти, Баль затрясся и, изогнувшись, еще глубже впустил в себя Макса.
Этот восхитительный мальчик был настоящим мучением для Максимилиана. Что бы он ни сделал, Макса это возбуждало со страшной силой. Сейчас ему хотелось от непомерного наслаждения разорвать на куски этот подарок судьбы, но вместо этого он, словно обезумев, задвигался внутри разгоряченного и тесно сжимающегося заднего прохода своего маленького сокровища. Изнывая от боли и приближающегося оргазма, Бальзак принялся глубже насаживаться на член Макса. Перед глазами снова поплыли черные круги, а из тела стали уходить последние силы, но ему было все равно. Отказаться от пытки он уже не мог и не хотел. В эти мгновения, кроме нее, больше ничего не существовало. Будучи уже на пределе, Максимилиан от избытка чувств крепче обхватил пальцами тонкий член своего драгоценного мальчика и, теряя голову от всепоглощающего оргазма и громких стонов Бальзака, ощутил в своей руке ответную пульсацию.
Они кончили почти одновременно, подобно героям эротического фильма. Обессилевший от такого удовольствия Бальзак распластался на взмокшей постели, а Максимилиан лег рядом с ним и теперь покрывал его соленую от пота кожу ленивыми поцелуями.
- Ты что-то невообразимое, - сбивчиво шептал Макс, прислушиваясь к частому дыханию Баля.
Затем он перевалился через Бальзака и дотянулся до пачки сигарет, которая торчала из кармана сброшенных на пол джинсов. Уронив голову на соседнюю подушку, Максимилиан сделал упоительную первую затяжку, с которой к нему начало понемногу возвращаться привычное состояние спокойствия и невозмутимости. Ненадолго забывшись, он не заметил, как Бальзак дрожащей рукой вытащил из его пальцев сигарету и тоже затянулся. Максимилиан сурово посмотрел на подростка.
- И давно ты куришь?
По тону его голоса Бальзак понял, что страсть закончилась и начались суровые нравоучения.
- Вот только этого сейчас не хватало, - на лице Бальзака отобразилась страдальческая усталость. - Еще одно слово и я тебя ударю. Больно. Книжкой.
- Да ты в таком состоянии даже книжку поднять не сможешь, не говоря уже о том, чтобы меня ударить, - ухмыльнулся Максимилиан, и Бальзак впервые увидел на его лице улыбку. Мальчик коснулся пальцами его губ.
- А я думал, что ты не умеешь улыбаться.
- Умею, - мягко произнес Макс, - только это секрет.
Оставшиеся до возвращения родителей дни проходили, как обычно. Пока Максимилиан безвылазно пропадал на работе, Бальзак залечивал раны, которые он оставил. И только в последний день все повторилось. Баль уже не сопротивлялся, но и особого энтузиазма не проявлял. Правда, стоило Максу склонить мальчика к оральному сексу, как вся апатия разом исчезла. Когда все закончилось, они легли спать каждый в своей комнате, чтобы не попасться на глаза родителям, и на утро проснулись почти чужими людьми.
Это был второй и последний раз, когда Максимилиан и Бальзак занимались любовью. Спустя неделю Макс по требованию отца отбыл в командировку в другой город, откуда так и не вернулся. Что это был за город, Бальзаку не сообщили. Он знал только то, что Максимилиана отправили туда организовывать работу недавно купленной компании, и, поскольку Макс дорожил их с отцом общим делом, он остался там и взял на себя управление новой компанией. А юный Бальзак остался здесь, наедине со своими вечно недовольными родителями, связанный по рукам и ногам не зависящими от него обстоятельствами.

Так же, как любил курить в ночной тишине, Бальзак любил вспоминать свой первый сексуальный опыт во всех подробностях. Но только его и самого Максимилиана. Всего остального, что было связано с этим человеком, он старательно избегал. Хотя, возможно, он бы и навещал родной городок, если бы там все еще жил Макс, но…
Иногда Бальзак представлял себе, что однажды встретит Максимилиана на улице или на домашней вечеринке у знакомых. Погружаясь в фантазии, он говорил себе, что должен выглядеть превосходно, чтобы Макс увидел, каким гордым и неприступным стал его хрупкий и нахальный мальчик Бальзак. Но фантазии развеивались, стоило Балю задаться его любимым вопросом: «А что будет потом?» Действительно, какой смысл был в этой встрече? «Посмотри, каким я стал крутым»? «Пойми, что ты потерял, когда бросил меня одного»? Вся эта показуха выглядела глупо и смешно и ровным счетом никому не была нужна. Как это принято говорить, он уже, наверное, трижды женился и теперь воспитывает детей от каждого брака. И если это могло оказаться правдой, Бальзаку в его жизни не было места. Если же он так и остался любителем несовершеннолетних мальчиков, то Бальзаку рядом с ним тем более нечего было ловить, поскольку с подростковым периодом он уже давно распрощался.
Но, пусть этой встрече никогда не суждено было состояться, Баль все равно поражался самому себе. Прошло столько лет, жизнь так сильно изменила мир и его самого, но Максимилиан до сих пор оставался его идеалом. Вопреки здравому смыслу, какой-то кусочек души Баля не хотел отказываться от глупой детской мечты однажды стать таким же, как этот жесткий, уверенный в своих силах человек, способный разложить свою жизнь по полочкам и соблюдать в ней идеальный порядок. Что бы Бальзак ни сделал, он спрашивал себя: что об этом сказал бы Макс? Кажется, это уже было в его крови, и что-либо менять было поздно. Бальзак успел взять у Макса немногое. На память о былом остались мрачное выражение лица, расчетливость и преданность своему делу, а также тяга к молоденьким мальчикам и ночные сигареты, одна из которых снова сотлела до фильтра и грозилась оставить на плече Бальзака второй крошечный ожог от столбика пепла.
«Венера Милосская» поежилась и все-таки закуталась в одеяло, не дождавшись прикосновений к тем частям тела, которые она так настойчиво выставляла напоказ. Это слегка рассмешило Бальзака.
«Какой провал. Я упустил такой эротичный момент. Гореть мне за это в аду», с издевкой подумал Бальзак и потянулся за третьей сигаретой, которую пообещал себе докурить до самого конца.


P.S. Спустя несколько лет Максимилиан и Бальзак все-таки встретились. Но это уже была совсем другая история.

[Гость]

годно. только "промежность" нереально заебала своими повторениями

[Гость]

просьба извинить. не люблю шифт. и восклицательные знаки.
повествование от лица девочки бальзака. цинично. наслаждайтесь. или не наслаждайтесь

наслаждаться или не наслаждаться, вот в чём вопрос

мне наконец-то удалось вытравить его из дома.
прошлая наша встреча была многообещающей, потому что когда он чмокнул меня на прощание,
я приподнялась на цыпочках и ответила ему так страстно, что он сам подтолкнул меня к двери подъезда.
бабушка не разрешала никого приводить домой, и даже в подъезд, поэтому то, что тогда происходило, вызывало во мне одновременно восторг, злорадство и возбуждение.
он кусал меня в шею, млея от удовольствия.
тогда я впервые поняла, что мне не просто нравится боль, но что меня дико заводит то, что он рычит.
я сидела в тёмной пустой квартире и ждала, когда он придёт.
думалось, что нужно принарядиться, или что-то в этом роде, всё-таки, девственность у человека бывает только одна.
ничего праздничнее чёрного атласного платья у меня не нашлось.
Скрипнула дверь. я включила свет, глаза сузились, мне показалось, что он доставал до потолка, такой высокий. быстро снимал куртку. носил только серое.
- Хочешь чаю?
- Нет. я хочу тебя.
Он выключил свет одним быстрым чётким движением, вталкивая меня в комнату, он словно знал, где что находится. всё было странно, как во сне.
как-то наигранно и холодно. сначала. металлический медальон у меня на шее казался холоднее осеннего воздуха,
который сочился в комнату сквозь старые окна, не занавешеные шторами.
- Чего это ты нарядилась?
- Ну, это самое, первый раз же вроде как...
он усмехнулся.
- Снимай уже.