[socionicfics]

Джек/Достоевский. Джек - владелец публичного дома. Достоевский соответственно проститутка (страдания из-за рода деятельности). Джек время от времени наведывается к Досту. Уверять себя, что это не любовь.

@темы: Т3, Достоевский, выполненные заявки, Джек Лондон

Comments

[Гость]

Ангст и гет. Автор не писатель, поэтому расчитывает на снисхождение.

Я прихожу к ней в который раз, но она продолжает на меня смотреть своим укоризненным взглядом. Когда же это закончится?
-Хей, а вот и я! вы нас не ждали а мы здесь...-хм, дежурная улыбка, ну, уже хоть что-то, но могла бы постараться для любимого хозяина...-Ты как?-участливо заглядываю в глаза.

Отвлекшись на свои мысли я не заметила как зашел Джек. Я вздрагиваю - он застал меня в расплох. Как я?...

Неужели я задал настолько сложный вопрос? Право, невежливо заставлять человека ждать.
В комнате беспорядок и удушающая вонь одеколона, от клиента наверное. Категорически не хватает кислорода и мне хочется выйти отсюда как можно скорее. Но мне нужно закончить "опрос".

Я не зря волновалась. У него на лице написано, что он думает обо всем этом.
-Я нормально...-я уже привыкла. К насмешке в голосе и презрению в глазах. Зачем он приходит сюда всякий раз? Я не понимаю, что ему нужно?

Боже, как мне надоел этот цирк. Пора бы уже привыкнуть к своему положению, но нет, мы же гордые. Одна только улыбка твоя портит мне настроение. А в глазах то испуг...
-С Вами хорошо обращаются, не обижают, не причиняют боли?..

Обращается на Вы. К нему вернулась его обычная веселость. Мне неприятно, мне больно, но я продолжаю улыбаться. Не стоит расстраивать его, не стоит ничего делать в его присутствии...Мысли смешиваются и путаются в голове.
-Да, конечно...я...все хорошо, то есть мене никто не...эм, не...мне не причиняют неудобств. Спасибо.

Это что, смущение? Как ты здесь сидишь, здесь же просто невозможно находиться!
Я устал. Что я здесь делаю? Вместо того чтобы поехать развеяться куда-нибудь, я стою здесь. И стою только потому, что не куда сесть. Ладно, будем считать, что это мой моральный долг - защищать слабых. Господи, что за ахинея? Каких еще слабых, она же сама...

Когда он уйдет, я не хочу, не могу здесь быть с ним, его присутствие подавляет меня. Когда же ты уйдешь? Я случайно поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, прежде чем понимаю, что делаю. Я же никогда не осмеливалась раньше...
Я зачарованно смотрю на него, на его тонкие черты лица, какая ирония...Пустой взгляд.
Еще секунду назад он был туманным.

Я осекся. Ерунда. Она удивлена. Что, сама не заметила как перестала "сдерживаться"?
Всего лишь мысли. Она гордая?..
Запах окончательно душит меня, так что начинает кружится голова. Пора уходить отсюда.
-Что ж, раз все в порядке, ну или по крайней мере, раз вы так говорите, я поверю вам на слово и успокоюсь. Я надеюсь, Вы меня не обманываете?- ослепительная улыбка и цепкий взгляд -Не смею больше надоедать Вам своим присутствием.

К чему эта ирония? За что вы так со мной?
Но видимо, он уже получил что хотел, он так торопится уйти, что слишком резко дергает ручку двери и что-то шипит сквозь зубы.

Гребаная дверь. Деревянная! Слизываю кровь с пальца и ухожу прочь. Как я и думал, настроение испортилось окончательно. Надо бы выпить чего-нибудь, и на свежий воздух. Срочно!

Может быть он хочет меня как-то проверить...Зачем?...Почему я вообще здесь оказалась? Это слишком тяжело, каждый день видеть боль и страдания...Эти бедные люди, потерянные и беспомощные...Ведь все мы - дети, обреченные на страдания телесные, но мы должны очистить свою душу, мы должны прощать и возлюбить своих ближних, придет Судный день и мы должны быть чисты и невинны, душою и помыслами...
Я не хочу лгать себе. Мы обречены. Но я не должна обманывать других, поступать бесчестно с людьми и так несчастными. И я опять не договариваю. Я не хочу обманывать Его.
Я должна молча нести свой крест, не обременяя им других, но очень сложно оставаться сильной духом рядом с Дьяволом. Жестокое время...и вот мне уже не страшно называть его так. Я не могу помочь другим, находясь в таком положении, хоть я и стараюсь изо всех сил. Но Бог не простит меня.

Все еще держится. Она и в самом деле не осознает реальности или только притворяется? Какая же мысль, какая же вера держит тебя? Что может дать такую силу неведения?
Мысли о ней до сих пор не дают мне покоя, даже спустя столько дней. Вечное молчание. Почему бы тебе не раскрыть свой секрет? Почему бы тебе не помочь мне?..
С ужасом осознаю свои мысли, сердце пропускает пару ударов, хотя спустя пару секунд мне становится уже все равно. Докатились. Я попросил помощи, в жизни ничего не просивший. Но пугает не это, пугает то, что я ничего не хочу с этим делать. Черт подери, почему я чувствую себя собакой?! Усталость накатывает с новой силой, и я позволяю себя закрыть на секунду глаза. Хочется упасть, уснуть и не проснуться. Перестать контролировать себя, ощутить поддержку, довериться...
Ярость. Одергиваю руку, чтобы не залепить самому себе пощечину. И прежде чем успеваю сообразить стремительно поднимаюсь наверх.

Я должна, но Бог не простит меня. Глупое и вроде как беспочвенное утверждение, но почему-то на сердце так тяжело. Я устала жить идеей. Я не должна так говорить, но мне слишком тяжело, больно. Да, мне тоже больно, когда я беру все грехи на себя. Ради спасения, ради жизни...но где же она эта жизнь? Я терплю все зло, молча, с улыбкой, но почему другим от этого не становится легче? Я буду идти так дальше, но я хочу видеть в них свет. Почему же мои страдания не оправдывают их грехи?..
Так много вопросов. Но единственный вопрос волнует меня больше всего: что же дальше? Я больше не хочу так жить.
Ответ приходит внезапно. Мне нечего здесь делать.

Хлопнула дверь. Джек стоит в дверях, невидящим взглядом обводит темную комнату. Девушка стоит у окна, держась за грязную штору. Поворачивает голову, почувствовав пронзающий взгляд. Печальная улыбка.

-Достоевская?..- голос дрожит и срывается.
-Вы...Джек...Мне жаль, но вы...не успели.- тихо и равнодушно.

Неуверенно поднимается на подоконник и шагает вниз.

Он успел увидеть ее полные боли, ужаса и отчаяния глаза. Ее юбка зацепилась за несчастную деревяшку оконной рамы.

Он слышал как ее тело упало вниз. Он слышал ее сдавленный вздох. И собственный его голос звенел в тишине. Его безнадежный крик о помощи.

[Гость]

*заказчик в шоке. заказчик не любит плохие концы*
Но если опустить факт смерти Достоевской (Джеки же такие ловкие! Почему он не успел ее схватить?), очень нравится. Спасибо.

З.

[Гость]

Вам спасибо)
А плохой конец здесь был неизбежен, не обижайтесь.)

[Гость]

Я не вижу здесь ни Джека, ни Достоевского.

[Гость]

а кого видите?

[Гость]

Я не вижу здесь ни Джека, ни Достоевского.

+1

[Гость]

Я вижу абстрактную историю, довольно безграмотную к тому же.

[Гость]

Вообще то спрашивалось о том КОГО вы видите, а не ЧТО.

[Гость]

Чтобы кого-то видеть, нужно чтобы кто-то там был.

Я не вижу героев, за которых хочется переживать. Не вижу персонажей, образ которых ярко вырисовывается в голове.
Просто пара необработанных эскизов, по идее автора, должных давить на жалость, но на деле вызывающие лишь смех и отвращение.

В заявке был запрошен просто великолепный конфликт. А Вы, автор, его слили(


*мимокрокодил*

[Гость]

Это ваше мнение, тем более что заказчик "заявки с великолепным конфликтом" исполнение одобрил.

[Гость]

Вопрос заказчику от потенциального недоавтора: что предпочитаете, гет или слэш? И какое время лучше взять, современность или назад отмотать?

[Гость]

Есть три предупреждения:
1. Автор дундук, и он о том знает.
2. Автор профан в соционике, но хочет это исправить.
3. Автор пишет коряво, нелогично и неправдоподобно, деффачкин язык, так сказать.

Спрашивается, чего он вылез со своим недотекстом за пределы своего же дайри? А вот захотелось пенделей, которые бы, наконец, заставили его учиться писать нормально и логично. Простите, выставлять буду частями, ибо, если и ловить тапки, то будет возможность исправиться в дальнейшем и хоть что-то выправить. Действо планируется в пяти частях. Якобы.

Часть первая. 1052 слова.

Ей было семнадцать, когда она попалась на глаза Джеку.
Достоевская была не в его вкусе – он детьми не баловался. Десять лет разницы, и она казалась ему ребенком, который совсем не знал жизни. Правда, все ее законы Достоевской еще предстояло прочувствовать на собственной шкуре и в ближайшее время, как факт.
В комнате, куда его привели, чтобы показать товар, было десять девчонок. Они стояли в ряд у стены - Джек не смог не усмехнуться - словно на расстрел. Разной фактуры и внешности, в выборе его не особо ограничили, впрочем, как обычно.
Стоя перед Джеком в одном только нижнем белье, кто-то из них пытался смущенно спрятаться за условной ширмой из неяркого и, казалось бы, давящего на плечи света, сжаться и неловко прикрыться руками под его колким взглядом, а кто-то, выпрямившись, смотрел без опаски, даже дерзко, словно бросая вызов всему происходящему в общем и Джеку в частности.
Можно спихнуть все на какое-нибудь мистическое провидение, правда, Джек не верил в неведомые силы и признавал только силу власти, что давали статус и деньги, но его внимание привлекла именно Достоевская. Еще тогда, когда он просматривал сухие досье на каждую из девушек – фотография, короткая биография и даже сухое заключение врача о состоянии здоровья, в конце концов, абы с чем он иметь дело не будет – нужно держать марку. Подбором «персонала» Джек занимался лично, уж больно не хотелось получить кота в мешке, а затем отвечать за чужие ошибки. Гораздо проще предотвратить, чем исправить.
История Достоевской мало, чем отличалась от истории любой другой ее подруги по несчастью: родители, увязнув в долгах, не придумали ничего лучшего, как отдать кредиторам свою дочь, чтобы та все отработала. И самый надежный и быстрый способ для столь молоденькой особы - продавать себя. Разумеется, незадачливые родственники о том знали, но их куда больше заботила сохранность собственных жалких шкур, нежели будущее дочери. Их родительский долг был по их личному разумению выполнен, а чаду осталось выплатить свой, по полной программе отработав данную в детстве заботу и опеку.
И теперь Достоевская стояла перед Джеком, зажавшись, и определенно не особо желая принимать реальность за действительность. Только вот куда было деваться?
- А чего не убежала? – вдруг вопросил Джек, разглядывая хрупкую фигурку девчонки, а Достоевская явно чувствовала себя вещью, которую выставили на продажу. Хотя в принципе так оно и было. Девчонка выразительно воззрилась в пол, а на бледном лице пятнами проступил румянец. Они оба понимали, о чем говорил Джек, но вопрос было задать легко, а дать ответ крайне сложно. Поэтому какое-то время Достоевская молчала под испытующим взглядом Джека.
- Они забрали бы мою сестру, - тихо, но довольно четко произнесла Достоевская, словно бы ее уже пытались переубедить в правильности своего решения, в котором она была совершенно уверена.
- Мммм, - понимающе протянул Джек, мысленно усмехаясь. Бросить себя на жертвенный алтарь ради семьи, которая ее предала, как благородно. И как глупо. Когда мораль обесценивается, то нужно сбросить ее груз с плеч, иначе она утянет на самое дно, вопреки заложенному в ней смыслу.
Мужчина указательным пальцем зацепил девчонку за подбородок, поднимая лицо. Миленькая, но ничего особенного, бывают и красивее. Единственное, на чем он задерживает взгляд, были глаза Достоевской. Ясные, чистые, действительно красивые.
Впечатление? Маленькая невинная девочка, оказавшаяся заложником несостоятельности своих родителей.
Но, глядя на Достоевскую, Джек уже видел, как она громко смеется над глупой шуткой очередного клиента, сидя у того на коленях, обняв за шею и беззастенчиво к нему прижимаясь. Джек не раз наблюдал, как такие вот кроткие девочки превращались в распущенных и раскрепощенных девиц. Что ж, месту нужно соответствовать. Приспособляемость – залог выживания, прописанный на уровне инстинктов. Все, Джек усмехнулся, в ее власти.
Эти старые извращенцы любят нетронутых и непорочных, а потому можно в первый раз продать ее подороже, а потом уже как приживется. Обычно Джек устраивал своеобразный аукцион, обставлял его со всей необходимой помпезностью, продавая невинность в доме разврата, как можно дороже, играя на контрастах и желаниях. Клиенты любили подобные представления, и он не мог им в том отказать. Собственно, Джек и приехал сюда за тем, чтобы найти предмет для торга и, кажется, нашел.
Джек являлся ценителем красоты, что измерялась в денежном эквиваленте. Пока его девочки были востребованы, пока за них платили, они жили почти как королевы, правда, продажные, но королевы. Их кормили и одевали, даже заботились о самочувствии и здоровье. Короче, в них вкладывали деньги и получали взамен со всеми причитающимися процентами. Джек не считал нужным поднимать руку на подопечных ему «жриц любви», доводя в столь простой и понятной форме свои к ним требования, впрочем, те и не считали нужным ему перечить или нарушать установленные запреты. Каждая из его девочек отчетливо понимала, что им еще повезло с тем, что они работали у Джека. Публичный дом, который он курировал, считался элитным, простым людям двери сюда были закрыты, уж он постарался. Оказаться выкинутой отсюда означало либо продолжить свою трудовую деятельность в доме терпимости рангом пониже, где никто с тобой ни носиться, ни церемониться не станет; либо умереть где-то в подворотне от передоза – те, кто каким-то образом умудрялся играть не по правилам и в чем-то подставлял Джека, так и заканчивал. Были и такие неблагодарные девицы, и определяющее здесь слово определенно «были». Потому остальным его протеже давно было известно, чего стоит очаровательная улыбка Джека, его лощеные манеры и пристальный взгляд. Простаком Джек никогда не был, дураком - тем более.
Джек знал, что вряд ли его заведение прикроют, потому как слишком много важных персон наведывались отдохнуть к его девочкам и мало, кто из этих шишек хотел, чтобы об их шалостях, невинных и не очень, прознала общественность. Более того, Джек давно уже заручился поддержкой довольно влиятельных людей, которые за определенную плату готовы были его защитить от всяческих напастей. Надежные и влиятельные покровители – один из гарантов спокойного существования, непреложная истина, и Джек предпочитал ей следовать, нежели из гордости в одиночку барахтаться в бурном потоке под названием жизнь.
Джек не спускал глаз с Достоевской, а та смотрела сквозь него, отстраняясь от происходящего вокруг и словно бы отдаваясь на откуп кошмару, который вот-вот должен закончиться. Главное, перетерпеть, если убегать бессмысленно.
Усмехнувшись, Джек провел пальцем от подбородка девушки к шее, вычерчивая витиеватую линию на ее коже. Достоевская вздрогнула и замерла, затаив дыхание, но Джек чувствовал гулкое биение ее сердца, наслаждаясь неясной властью над девчонкой. Можно было пойти и немного дальше, но на игры не было ни времени, ни особого желания. К тому же решение он уже принял, а если вдруг и захочется поиграться – у него будет еще возможность.
Отстранившись, Джек, еще раз окинул оценивающим взглядом фигурку Достоевской и, кивнув на нее, направился к дверям.

[Гость]

о, интересная завязка.

[Mei Wu]

Гость 2012-07-22 в 22:58 или Автор 2, вау, супер!!!!
а продолжение будет?)

[Гость]

Гость 2012-07-22 в 23:19, спасибо Оо


Mei Wu, спасибо) Оно обязательно будет, недоавтор по уши увяз в заявке по ЖукоДосту и у него банально вычитать текст времени не хватает. Я удод, я знаю.

[Mei Wu]

Автор2 оу, понимаю. ничего-ничего)) просто,помните))
вы хороший,я в вас верю)