Выходит, третье исполнение. Простите, заказчик, мне кажется невозможным видеть инквизитора, да еще Драйзера, насилующего кого-то. 726 слов
Отец Александр холодно осматривал рукописные листы доносов, когда его пригласили в пыточную камеру. Палач, раздобревший мужчина лет сорока, с видимым удовольствием потирал большие мозолистые руки. Он посторонился, давая инквизитору пройти внутрь, но ничего не сказал. - Никаких результатов, - несколько раздраженно подумал служитель церкви, брезгливо отдаляясь от этого убийцы из убийц. Лоренс ему совершенно не нравился, более того, казался каким-то вырождением человечества. Это чувство возникло почти сразу, как только отец Александр увидел его. Раздражение сменилось беспокойством. Возможно, этот костолом успел навредить Франческо, быть может, страшно навредить. Упрямый парень многое снесет, будет даже скалить зубы, а тело его будет разорвано на куски. Не умеет показывать слабость, не может кричать от боли. С него так можно и десять шкур содрать, а он еще будет жив, будет страдать, но не сломается. Александра передернуло. Он не был по своей натуре впечатлителен, но этот ремесленник вызвал у него участие. Редкое чувство, признак того, что Франческо – редкий человек. Обвиняемый лежал на столе, мокром от воды и крови. Все его тело была сплошная рана. Ноги были неестественно вывернуты, а жилы на руках лопнули. Губы спеклись, стали коркой крови, а глаза были неосмысленными. Брови инквизитора сошлись на переносице, и на секунду само его лицо стало маской боли. Что же с ним сделали! Поздно ли? Можно ли что-то сделать? - А, это вы… святой человек, - неузнаваемо бессильный, хриплый голос. Невозможно даже понять, говорит ли этот полуживой труп, или сам святой дух вещает за него. Отец Александр бросился к страдающему, напряженно осмотрел его. Нужна была вода. В кадке рядом было немного, но на вкус она была соленой. - Селитра и соль, - почти с ненавистью вырвалось из груди инквизитора. -Хватит, - слабо пробормотал Франческо. - Что ты сказал?! – почти гневно отозвался отец Александр. - Я все равно мертв. Хватит, - повторил еретик. Но еретик ли? - Хочешь исповедаться? - инквизитор приблизился к нему, вглядываясь в истерзанное тело с болью и состраданием. - Нет, - выдохнул парень. - Ад страшен, - настойчиво повторил служитель церкви. - Ада нет. И бога нет. И чертей этих, - напрягая последние силы, заметил Франческо. - Богохульствуешь перед смертью? – - Нет. Эта ваша церковь – богохульство. Отец Александр пораженно замолчал. Еретик не раскаивался, не просил пощады, не просил смерти, вообще не просил. В нем была странная, неутомимая жажда жизни, когда ничего не бывает страшным, ничего – невозможным. Как же был угоден богу такой человек? Зачем он дал такому хулителю силу, неиссякаемую энергию? Такую выдержку… - Мари… - простонал Франческо. Отец Александр встрепенулся. Что-то толкало подойти ближе. Что-то толкало поучаствовать в жизни этого человека. - Где она живет, и что мне передать? – быстро произнес он, жадно ловя стоны умирающего. Может быть, он скажет свою предсмертную волю. - Какие груди… у нее были… - наконец разобрал инквизитор. Какой-то слабый жар вспыхнул в груди исполнителя воли церкви. И это не было праведным гневом. Это была горькая ирония, которая болезненно сжимала сердце. Ирония жизни, когда умирающий, к которому ты невольно привязался, вспоминает свой блуд, совершенно не совестясь от закона Божьего, не страшась кары небес. Времени больше не было. Отец Александр принялся читать молитвы. Скорбные слова, святые слова. То, что должно служить утешением, то, что должно приготовить душу. - Хватит… - простонал Франческо с надрывом. Он переживал агонию. Он горел заживо без всяких костров. - Спел бы…что-то веселое, скорбный монах! – почти прокричал Франческо. Ранее неподвижное тело его задрожало, забилось, как будто что-то внутри рвалось наружу. - Одержимый, пусть злой дух внутри тебя угаснет! – громоподобно завершил молитву отец Александр. Франческо замер, тяжело вздохнул и действительно умер. Инквизитор перекрестился дрожащей рукой и поспешил выйти наружу. Скорее мимо палача, чтобы тот не увидел смятение на лице вечно холодного и строгого отца Александра.
В своей ледяной келье отец Александр напряженно думал. С одной стороны, какое ему дело? Представился очередной грешник, безбожник и хулитель. Обвинения в ереси были справедливыми. Проклятый еретик нашел свое место среди чертей. Но… Слезы капали с бесцветных ресниц инквизитора. Нестерпимый жар боли шевелился в его груди. Он полюбил этого человека, всего за пару встреч, во время допросов, угрожая. - Кипящее масло, испанский сапожок, железная дева… - скучно перечислял он обвиняемому. Тот только улыбался. Чистая, почти невинная улыбка младенца, а сколько греха, сколько нечистого в голове! Отец Александр знал, что поступил неверно. Это не было справедливо. Ужасная ошибка, которую он будет вспоминать всю жизнь. - Святой отец, прими мои покаяния. Прими мое раскаяние, потому что грешен я, - забормотал молитву он. Но слова не помогали инквизитору. Содеянное всегда не исправить.
Жестокость одно, а насиловать - другое. Идейная жестокость лучше физической. Но если есть физическая, то она едва ли бы дошла до "поиметь". Этик, все-таки. Да еще и хранитель. Хранители, как мне известно, не страдают инстинктом нападения. Следовательно, беззащитного человека ломать в гармошку не будут, а уж насиловать - тем более ничего не выражающее имхо
[В повседневной жизни любимый брат красноречиво играл кирпич][Джек]
О насилии речи не идет, что Вы! Моральное воздействие - вот это его конек. Поимеет в мозг грубо и со вкусом. Ненавижу припадки "физической агрессии" у ЭСИ, ибо оно сносит все на своем пути. А вот идейная довольна интересна. Инстинкт отсутствует, да. И слава Эру Я бы не пережила жестокого Драя, вот честно О,,,,О'''
Leomelion.chan, то есть таки да, двойные стандарты.) Вот, наверное, то, что я действительно ненавижу в людях и всегда ненавидела... А на крестах крепления-"ошейника" не было разве? Только веревками?
[В повседневной жизни любимый брат красноречиво играл кирпич][Джек]
Charlie Thimus Да, двойные стандарты имели место быть=( Ошейник на цепи был металлический и до безумия больно врезался в шею и перекрывал дыхание. К тому же Кресты часто выставляли на жару.
Leomelion.chan двойные стандарты всегда имеют место быть *глухое рычание* А разве у "дочери" не такой же ошейник? В чем принципиальная разница в данном случае?
[В повседневной жизни любимый брат красноречиво играл кирпич][Джек]
Charlie Thimus Ну, Аист просто фиксировал тело еретика, перекрывая доступ крови к частям тела. Он не вызывал кровотечения или удушья. А Крест все это делал. Под действием силы тяжести ошейник натягивался и убивал жертву.
I've got more wit, a better kiss, a hotter touch, a better fuck.
Моральное воздействие - вот это его конек. Вы правы) ненавижу физическое насилие. Автор 3, у вас хорошо получилось описать мысли Драйзера, да и Джек вышел просто
[В повседневной жизни любимый брат красноречиво играл кирпич][Джек]
Charlie Thimus В основном подвешивали или ставили. Они высокие были довольно. Бррррр, в общем О,,,О'' Сейчас поищу красивую картинку в книге и отсканирую =) Еще раз перечитала третьего Автора. Ну классно же!
-
-
17.04.2011 в 18:04-
-
17.04.2011 в 18:05когда про это читаешь не только в аське, но и тут..)
-
-
17.04.2011 в 18:10Да там как хочешь, так и ставь.
Тут от степени извращенности мозга зависит ^^
не совсем тот Макс
Это твоя судьба, друг xD
-
-
17.04.2011 в 18:53Простите, заказчик, мне кажется невозможным видеть инквизитора, да еще Драйзера, насилующего кого-то.
726 слов
Отец Александр холодно осматривал рукописные листы доносов, когда его пригласили в пыточную камеру. Палач, раздобревший мужчина лет сорока, с видимым удовольствием потирал большие мозолистые руки. Он посторонился, давая инквизитору пройти внутрь, но ничего не сказал.
- Никаких результатов, - несколько раздраженно подумал служитель церкви, брезгливо отдаляясь от этого убийцы из убийц. Лоренс ему совершенно не нравился, более того, казался каким-то вырождением человечества. Это чувство возникло почти сразу, как только отец Александр увидел его.
Раздражение сменилось беспокойством. Возможно, этот костолом успел навредить Франческо, быть может, страшно навредить. Упрямый парень многое снесет, будет даже скалить зубы, а тело его будет разорвано на куски. Не умеет показывать слабость, не может кричать от боли.
С него так можно и десять шкур содрать, а он еще будет жив, будет страдать, но не сломается.
Александра передернуло. Он не был по своей натуре впечатлителен, но этот ремесленник вызвал у него участие. Редкое чувство, признак того, что Франческо – редкий человек.
Обвиняемый лежал на столе, мокром от воды и крови. Все его тело была сплошная рана. Ноги были неестественно вывернуты, а жилы на руках лопнули. Губы спеклись, стали коркой крови, а глаза были неосмысленными.
Брови инквизитора сошлись на переносице, и на секунду само его лицо стало маской боли. Что же с ним сделали! Поздно ли? Можно ли что-то сделать?
- А, это вы… святой человек, - неузнаваемо бессильный, хриплый голос. Невозможно даже понять, говорит ли этот полуживой труп, или сам святой дух вещает за него. Отец Александр бросился к страдающему, напряженно осмотрел его. Нужна была вода. В кадке рядом было немного, но на вкус она была соленой.
- Селитра и соль, - почти с ненавистью вырвалось из груди инквизитора.
-Хватит, - слабо пробормотал Франческо.
- Что ты сказал?! – почти гневно отозвался отец Александр.
- Я все равно мертв. Хватит, - повторил еретик. Но еретик ли?
- Хочешь исповедаться? - инквизитор приблизился к нему, вглядываясь в истерзанное тело с болью и состраданием.
- Нет, - выдохнул парень.
- Ад страшен, - настойчиво повторил служитель церкви.
- Ада нет. И бога нет. И чертей этих, - напрягая последние силы, заметил Франческо.
- Богохульствуешь перед смертью? –
- Нет. Эта ваша церковь – богохульство.
Отец Александр пораженно замолчал. Еретик не раскаивался, не просил пощады, не просил смерти, вообще не просил. В нем была странная, неутомимая жажда жизни, когда ничего не бывает страшным, ничего – невозможным. Как же был угоден богу такой человек? Зачем он дал такому хулителю силу, неиссякаемую энергию? Такую выдержку…
- Мари… - простонал Франческо.
Отец Александр встрепенулся. Что-то толкало подойти ближе. Что-то толкало поучаствовать в жизни этого человека.
- Где она живет, и что мне передать? – быстро произнес он, жадно ловя стоны умирающего. Может быть, он скажет свою предсмертную волю.
- Какие груди… у нее были… - наконец разобрал инквизитор. Какой-то слабый жар вспыхнул в груди исполнителя воли церкви. И это не было праведным гневом. Это была горькая ирония, которая болезненно сжимала сердце. Ирония жизни, когда умирающий, к которому ты невольно привязался, вспоминает свой блуд, совершенно не совестясь от закона Божьего, не страшась кары небес.
Времени больше не было. Отец Александр принялся читать молитвы. Скорбные слова, святые слова. То, что должно служить утешением, то, что должно приготовить душу.
- Хватит… - простонал Франческо с надрывом. Он переживал агонию. Он горел заживо без всяких костров.
- Спел бы…что-то веселое, скорбный монах! – почти прокричал Франческо. Ранее неподвижное тело его задрожало, забилось, как будто что-то внутри рвалось наружу.
- Одержимый, пусть злой дух внутри тебя угаснет! – громоподобно завершил молитву отец Александр.
Франческо замер, тяжело вздохнул и действительно умер. Инквизитор перекрестился дрожащей рукой и поспешил выйти наружу. Скорее мимо палача, чтобы тот не увидел смятение на лице вечно холодного и строгого отца Александра.
В своей ледяной келье отец Александр напряженно думал. С одной стороны, какое ему дело? Представился очередной грешник, безбожник и хулитель. Обвинения в ереси были справедливыми. Проклятый еретик нашел свое место среди чертей. Но…
Слезы капали с бесцветных ресниц инквизитора. Нестерпимый жар боли шевелился в его груди. Он полюбил этого человека, всего за пару встреч, во время допросов, угрожая.
- Кипящее масло, испанский сапожок, железная дева… - скучно перечислял он обвиняемому. Тот только улыбался. Чистая, почти невинная улыбка младенца, а сколько греха, сколько нечистого в голове!
Отец Александр знал, что поступил неверно. Это не было справедливо. Ужасная ошибка, которую он будет вспоминать всю жизнь.
- Святой отец, прими мои покаяния. Прими мое раскаяние, потому что грешен я, - забормотал молитву он.
Но слова не помогали инквизитору. Содеянное всегда не исправить.
-
-
17.04.2011 в 19:01По поводу жестокости могу поспорить. Кстати, а что я тут спорить начала? О,,,О
-
-
17.04.2011 в 19:10Идейная жестокость лучше физической. Но если есть физическая, то она едва ли бы дошла до "поиметь".
Этик, все-таки. Да еще и хранитель. Хранители, как мне известно, не страдают инстинктом нападения. Следовательно, беззащитного человека ломать в гармошку не будут, а уж насиловать - тем более
ничего не выражающее имхо
Спасибо, что прочли с вниманием)
-
-
17.04.2011 в 19:45Моральное воздействие - вот это его конек. Поимеет в мозг грубо и со вкусом. Ненавижу припадки "физической агрессии" у ЭСИ, ибо оно сносит все на своем пути. А вот идейная довольна интересна. Инстинкт отсутствует, да. И слава Эру
Я бы не пережила жестокого Драя, вот честно О,,,,О'''
Прочли, даааа~~~
-
-
17.04.2011 в 20:19-
-
17.04.2011 в 20:24Рада, что нравиться)
(3-ий)
-
-
17.04.2011 в 21:21-
-
17.04.2011 в 21:25Хэй! Я ни на что не намекал xD
Я про то, что жертву уродовали Аистом.
Эм... Хотя иные варианты мне тоже по душе xD
-
-
17.04.2011 в 21:47извините, оно конечно не в тему было ._.
эмоциональное воздействие у Вас получилось.. великолепно *п*
Т*_*Т
-
-
17.04.2011 в 21:48мне кажется невозможным видеть инквизитора, да еще Драйзера, насилующего кого-то.
+ тыща!
-
-
17.04.2011 в 21:51-
-
17.04.2011 в 22:14ну мне главное начало понять, дальше я нафантазирую)))))
-
-
17.04.2011 в 22:37-
-
17.04.2011 в 22:41А на крестах крепления-"ошейника" не было разве? Только веревками?
-
-
17.04.2011 в 22:49Да, двойные стандарты имели место быть=(
Ошейник на цепи был металлический и до безумия больно врезался в шею и перекрывал дыхание. К тому же Кресты часто выставляли на жару.
-
-
17.04.2011 в 22:55двойные стандарты всегда имеют место быть *глухое рычание*
А разве у "дочери" не такой же ошейник? В чем принципиальная разница в данном случае?
-
-
17.04.2011 в 23:01Ну, Аист просто фиксировал тело еретика, перекрывая доступ крови к частям тела. Он не вызывал кровотечения или удушья. А Крест все это делал. Под действием силы тяжести ошейник натягивался и убивал жертву.
-
-
18.04.2011 в 07:35-
-
18.04.2011 в 14:59Вы правы) ненавижу физическое насилие.
Автор 3, у вас хорошо получилось описать мысли Драйзера, да и Джек вышел просто
-
-
18.04.2011 в 15:12В основном подвешивали или ставили. Они высокие были довольно. Бррррр, в общем О,,,О''
Сейчас поищу красивую картинку в книге и отсканирую =)
Еще раз перечитала третьего Автора. Ну классно же!
-
-
18.04.2011 в 15:37-
-
18.04.2011 в 15:50Вам спасибо, что позволили подомогаться Вашего мозга
-
-
18.04.2011 в 15:55-
-
19.04.2011 в 13:18-
-
19.04.2011 в 17:52Франческо преставился наверное, а не представился, поскольку умер же бедняга...
-
-
21.04.2011 в 18:03- Джек, мать твою, прекрати дрочить, когда я билль о правах человека читаю!
Внезапно это меня вынесло нафиг))))))))))))
-
-
26.04.2011 в 20:14Внезапно это меня вынесло нафиг))))))))))))
+1