Утром Габен проснулся сам и с удивлением обнаружил, что уже далеко не утро, а вообще день. Обычно его будили на несколько часов раньше, тормошили, тискали, выгоняли в душ и заставляли готовить завтрак. Все это сопровождалось бурной речью и изредка грохотом роняемых вещей, но сегодня в квартире было тихо. Габен удивился и заставил себя выбраться из кровати. Гексли обнаружился на кухне в компании кружки с кофе - Габен заметил испачканный веник и едва видные разводы на полу - и депрессии. Габен вздохнул, заварил чай себе и уселся напротив. Ему-то молчать было комфортно, зато Гексли явно, судя по взглядам, хотелось говорить, но в этот раз упрямство не позволяло. Габен вздохнул. - Доброе утро, - как можно более миролюбиво произнес он. - Как спалось? - Ужасное утро, - сообщил Гексли и уткнулся носом в свое кружку. - Я - бесполезное создание. Мне плохо. И я не спал, если ты... а, ну да. В общем, я просто не спал, мысли мешали. Мысли вообще мешали Гексли жить, потому что приходили в его голову в основном, когда Гексли был расстроен и сильно уставал, и были далеки от позитива. Обычно это лечилось объятиями и поцелуями вкупе с вовремя врученной шоколадкой, но вчера Габен как-то упустил момент и сейчас Гексли накрутил себя так, что обычные методы бы не помогли. - И о чем ты думал? - Да так, - Гексли провел пальцем по клеенке, ногтем отчертил круг. - У меня столько друзей, но это... когда я чувствую одиночество, ни одного из них нет рядом, - палец обвинительно указал на Габена. - И ты в подушку сопишь! В общем, я одинок. Это... каждый раз, когда я вижу друзей, я начинаю улыбаться. Это не очень хорошо, да? Сколько из них считают меня поверхностным типом, только и способным на клоунаду? А сколько раз я только подтверждал это мнение? Противно думать. Мне нужно меняться! Габен закатил глаза, допил свой чай и протянул руку, запуская пальцы в волосы Гексли, принялся их ерошить. - Знаешь же, что это не так, - медленно начал он. - Ты интересный. Ты не поверхностный. Тебя любят. Я тебя люблю, если тебе это интересно. Сколько раз мне повторить? Гексли тяжко вздохнул, поднимая на Габена несчастный взгляд. Габен улыбнулся и дождался ответной, еще слабой, улыбки. Что в депрессиях Гексли было хорошо - они обычно легко прерывались и сами по себе длились не больше суток, натура Гексли быстро находила себе, на что бы отвлечься. Другое дело, что начинались они тоже в любое время, и Габен далеко не всегда мог предугадать, что послужит поводом. Да и если депрессия началась, он тоже не всегда понимал это: только в тех случаях, когда Гексли становилось так плохо, что он начинал ныть вслух, а не прокручивать ранящие его мысли в голове. - Ладно, все, - сказал Гексли и расправил плечи. - Надо перестать. Еще куча дел сегодня... - Ну, если что, моя жилетка в твоем распоряжении, - Габен снова улыбнулся, убирая руку от растрепанных волос Гексли. - Так что, если тебе снова станет грустно, скажи сразу. Все равно ведь не скажешь, - с тоской подумал Габен, глядя, как Гексли преувеличенно послушно кивает несколько раз. Но потом успокоился, когда Гексли снова улыбнулся и привычно потянулся проверять, не стал ли Габен вдруг за ночь бояться щекотки.
Депрессия – это неправильно. Но. У каждой депрессии есть свой оттенок. Факт. У депрессии Гека это всегда оттенок внезапности. Как, впрочем, и у чего угодно иного, если это связано с Геком. Габен великолепно знал, что его дуал, подобно любому человеку, подвержен жестоким формам застывшего гнева. Просто он никогда не говорит о них вслух, обычно выдают только глаза. Или неосторожное слово. Или неосторожный жест. Или внутри звоночек звенит. Но то депрессии не то что на несколько минут – и доля секунды может пройти, как Гек встрепенется, задорно выскалится и скажет какую-то нелогичную глупость, которая на самом деле вовсе не глупость, а самая логичная мудрость. А есть ещё те депрессии, что не проходят вот так запросто. Определить их куда как проще чем сиюминутные. Гек застывает. Затихает. Забивается в угол, зарывшись в волосы пальцами, судорожно вздыхает и… переживает. Самые откровенные глупости переживает так, что и Гамлету в самых крепких снах не снилось, разворачивая из них трагедию масштаба локальной вселенной. В такие минуты не стоит ничего говорить. Если его обнять, тихо-вопросительно мурлыкнув под нос бессвязный набор звуков и затем выковырять из угла и утащить на диван, Гексли сам всё расскажет. Со слезами или без – тут уж как повезёт. На этот раз повезло, экстраверт лишь обнял, стараясь как можно компактнее уместиться на коленях своего дуала. Печально вздохнул. И начал говорить. - …Я снова ляпнул что-то не то, наверное, да? Я разослал уже десять смс-ком, а они все молчат, никто не хочет со мной поговорить. И даже отвечать не хотят, не то что поговорить. Друзья… ха. У меня так много друзей, а я по-прежнему одинок… это странно. Улыбаешься им всё время, а они только за клоуна и держат. Эмоционального и неинтересного клоуна. Может, мне стоит научиться держать себя в руках? Не ляпать глупости, не бросать поп-корном в Макса, не тискать за щёки Баля… и перестать прятать под ковром твои правые носки, это же наверняка всем надоело - Гексли замолк, задумчиво хмурясь. Габен же только едва заметно улыбнулся. О носках он великолепно знал. Впрочем, не только о носках. – Я ведь не скучный, правда?.. - Правда, - легкое касание губами щеки. - И не неинтересный? - Не неинтересный, - лизнуть уголок губ. - И не надоел тебе ещё? - Не надоел, - теплый поцелуй, поворошить волосы на затылке, не без удовлетворения созерцая, как тоска, так пугающе смотрящаяся на лице советника, уходит, уступая место пока еще робкой, но всё-таки улыбке. Гексли затих, утыкаясь носом куда-то в шею. Судорожное сопение, так похожее на сухие всхлипы, выравнивалось, становясь всё более похожим на обычное сопение интуита. Волна прошла. И зазвонил брошенный в кресло телефон… - А ты сегодня курицу приготоо~овишь?.. – поинтересовался Гексли, самым мистическим образом оказываясь уже у кресла, успев ответить на звонок и теперь прикрывающий трубку ладонью. Получив в ответ благосклонный кивок, Гек что-то защебетал в трубку. Кажется, что-то на тему свежих булочек, похода в магазин и того, что вчерашний фильм действительно был идиотским. Габен уже просто не вслушивался, растягиваясь на своём законном диване и улыбаясь, заложив руки за голову. Вот теперь всё было правильно.
- Этот диск у тебя? - Да. Голос дрожит. И почему он позвонил именно сейчас? Обычно Гексли радуется звонкам Габена, но тут он.. невовремя. - Хорошо, а то я его потерял. - Угу. Сдавленно так. Тихо. Вытирая слезы ладонью. Гексли - это Гексли. Даже если плохо, если невыносимо больно, если страшно, если гадко - он не покажет. Для всех Гексли - улыбается, всегда счастлив. Его таким любят, к нему такому привыкли. И так его не слишком замечают и ценят, чтобы еще и проблемы свои выносить. - Ты плачешь что ли? Откуда он?.. - Нет. Все в порядке. Говорить длинные фразы ровным голосом сложно. Еще сложнее - не разреветься в трубку. Ну как так? Гексли же редко плачет. Почему он позвонил именно сейчас, когда глаза щипет от слез, когда дыхания уже никакого не хватает, когда вся накопленная боль вырывается наружу жалобным воем? Он не должен меня таким знать. Гексли - сильный. Никому не говорит об этом, но сам знает. И успешно борется с желанием прямо сейчас рассказать все, что на душе, выплакаться, чтобы его пожалели. - Ты дома? - Да. - Не плачь. - Я не плачу! Наверное, не стоило кричать. И трубку бросил точно зря. Сам на себя за это страшно зол. Перезвонить бы, но от бессильного отчаяния даже пальцы едва слушаются. Да и что он скажет? Что он и правда сидит тут уже весь вечер, в соплях-слезах, и ревет, как дите? Маленький и жалкий. Противен сам себе. О да, Гексли - мастер самобичевания. Свет везде выключен, на кухне угрюмо шуршит холодильник. Капает вода из крана. Минутное затишье - и все эти звуки так гадко врываются в сознание. Гадкая тишина гадкой пустой квартиры. Даже не так. Звук одиночества. Сколько их, этих улыбчивых незнакомцев, именующих себя друзьями? Они всегда рядом, пока Гексли веселит их. Он для них на все готов! Глупый, наивный и неразборчивый, готовый помочь любому, кто попросит. А сам помощи не дождется. Глупый Гексли. Слишком шумный, слишком болтливый, слишком надоедливый. Слишком Гексли. Вот все и замолчали. Он просто их всех достал. Никто не отвечает - никто! И даже тошно идти и смотреть в пустые окна аськи, там тишина. Холодильник затих. Где-то в подъезде хлопнула дверь, загудел лифт. И почему-то - кто бы знал, почему - от этих звуков еще тоскливее и гаже. И снова слезы текут, снова лицо искажает гримаса. Как хорошо, что он не видит себя в зеркале. В такие минуты он действительно жалкий, страшненький, с опухшими от слез глазами и красным мокрым носом. Ладони тоже мокрые, и даже подтянутые к груди колени - он утыкается носом и тихонько раскачивается из стороны в сторону, тоскливо подвывая. Темная и пустая квартира, музыка у соседей и одиночество, одиночество, одиночество. Для полноты картины не хватает только тиканья часов - но в этой квартире все часы электронные. Стоило лишь об этом подумать, как воображение услужливо защелкало, добавляя уныния. Тоскливо, пусто, одиноко, гадко, страшно... Трель звонка буквально взрывает тишину. И теперь по-настоящему тихо. У Гексли глаза по пять копеек - правда что ли кто-то пришел? Или нет, наверное, послыша... Нет, второй! К двери - почти бегом, собирая в темноте плечами косяки и стены, торопливо вытирая слезы и неловко шаркая тапочками. Комендант, наверное - он опять забыл за уборку подъезда заплатить. Или свидетели Иеговы, что-то их много ходит в последние дни. Или, может быть... Гексли смотрит в глазок. И одновременно пугается и радуется. И дверь открывает, тут же торопливо поворачивается спиной и торопится в ванную. - Ты за диском пришел? Заходи, я сейчас, я.. я.... Только бы не показывать свое заплаканное лицо, лишь бы голос не дрожал предательски... Он уже представляет, как сейчас незаметно заскочит в ванную, умоется быстренько и натянет свою самую гекслевскую улыбку, и будет веселиться и шуметь, включит свет, поставит чайник, печенье достанет - все как положено. И совсем не расстраивается, когда теплые объятия весь этот стройный план рушат. И прижимается доверчиво, прямо мокрым носом утыкается в грудь. Глаза закрывает. Габен теплый такой, хороший. Дышит в макушку, волосы ерошит. И в этом его уютном молчании - столько всего, что кажется, будто он все-все понимает. - А теперь рассказывай, что случилось.
Только третье исполнение заставило поверить. Первые два написаны может и красиво, но... не узнала, не почувствовала. Третий автор, откройтесь в у-мыло, ибо это очень, очень вхарактерно. Цветы и низкий поклон вам.
Писалось до того, как автор прочитал предыдущие исполнения. И когда автор прочитал 3е исполнение, он сильно задумался, а стоит ли после ТАКОГО выставлять свои записульки Но Автор все равно на свой страх и риск решил выложить свои литературные излияния. Автор очень надеется, что они читабельны. 511 слов
«А есть ли у меня Друзья? Ну такие... чтобы можно было написать с большой буквы. Настоящие. Почему же у меня так много друзей, а я по-прежнему одинок..» - с такими невеселыми мыслями Гексли оторвался от монитора компьютера, где аська издавала свои неприятные писклявые стоны. Опять прислали сообщение. Нет, даже 2. А может 3, 4. Разве важно? Чего пищать. Гексли посмотрел за окно, желая найти хоть капельку приятного там, но нет, хмурый день, слякоть и холод. Глубоко вздохнув Гексли встал из за стола и направился на кухню. Даже в квартире никого. Почему-то именно сейчас эта кричащая тишина и пустое пространство вызывало раздражение. А ведь обычно это было даже приятно. Свобода. Свобода от обязательств, свобода от разочарований, свобода от..друзей? .. В холодильнике оказалось только слегка прокисшее молоко и сыр. А нет, в дверце еще есть хвостик от колбаски. Ну что ж, на бутерброд хватит. «Знакомых у меня еще больше, чем друзей, а толку... все равно одиноко. А ведь кто-нибудь из них вполне мог бы быть стать моим Другом. Только вот..не стал ведь. Сколько раз уже думал - пора стать серьезнее, наверное. Сделать над собой усилие и прекратить это инфантильное веселье. Но, блин, это же буду уже не я. Да и вообще, я вполне себе могу быть серьезным. Я серьезный. Да. Но по-своему. Не все это видят. Эх.. Так хочется кого-нибудь обнять. А лучше, чтобы обняли меня, тепло и заботливо». Прожевав бутерброд, Гексли поплелся обратно к компьютеру. Взглянул на унылый экран , и совсем как-то расхотелось даже к нему подходить. Внезапно вспомнилось, как вчера у кого-то из друзей был День Рождения, и как все дружно смеялись, когда Гексли выбегал на балкон и кричал какие-то забавные глупости прохожим. А потом рассказывал интересные истории из жизни. Из своей, из чужой. «А может я вообще ужасный сплетник, поэтому так мне и надо, что у меня нет друзей? Конечно, я только и делаю, что всем надоедаю. Почему всем кажется, что у меня совсем нет чувства ответственности? Что я полный пофигист. Это не так! Наверно я все это заслужил». От обиды на то, что даже пожалеть себя нормально не выходит, по щеке скатилась слеза. Хорошо ,что никто не видит. Хоть какой-то плюс от этой звенящей пустоты вокруг. Скатилась еще одна слезинка. Грустно. Никто даже не звонит. Взгляд упал на запылившуюся в углу гитару. «Надо будет как-нибудь опять заняться музыкой». Обняв плюшевого медведя, Гексли лег на кровать и посмотрел в потолок… Гексли резко открыл глаза и взглянул на часы. «Ничего себе! Прилег называется». Вспомнились недавние размышления. Но они уже не показались ему настолько грустными, в конце концов, одиночество это не всегда плохо. Вот как сейчас, например. «Ну вот если бы кто-нибудь еще был в квартире, разве дали бы мне так спокойно поспать целых 3 часа? А про холодильник, в котором мышь вот уже третий день как повесилась, я вообще молчу. Конечно, неплохо было бы обзавестись собственным Габеном, надо подумать будет об этом как-нибудь на досуге. А пока, чего унывать?» Появилось странное ощущение чего-то хорошего. Ведь не должно быть чтобы все время грустно и грустно. После этого, значит, будет радость. И будто в подтверждение этому, за окном слегка выглянуло Солнце.
Последний автор, Вы, видимо, тоже Гексли, да? У меня сложилось впечатление, что я свой пост прочла Ну вот совсем-совсем то же самое творится и в моей голове)
Shiroi Kitsune агась, я Гексли кто поймет Гекселя лучше самого Гекселя? xD бывают иногда подобные заскоки =/ а одиночество оно всегда будет ощущаться, увы) но не все так плохо)) жить можно От третьего автора я тоже в восторге прониклась прям. Единственное, что конец немного ммм.. мелодраматический что ли)) ну это чисто мое ощущение. Или это просто я лузер xD ибо ко мне ни разу вот так вот никто в такие моменты не приходил и по головке не гладил а так хотелось, ага =(
конец немного ммм.. мелодраматический что ли)) Оно так случааайно. И вообще хэппи энд такой хэппи) Я мечтаю, чтобы пришли и погладили по головке, чо х3
Вообще за последнее дарю ромашку :3 Чудесный самостоятельно выздоровевший Гек. Удачи ему в поисках собственного Габена ^^ и вообще пусть всем-всем везет в вечных поисках идеального дуала)
Smile, Cami, smile!, ну хоть здесь можно почитать про них =D какие они эти самые энды, которые хэппи)) спасибо за ромашку =D в ответ дарю одуванчик и встречные наипозитивнейшие пожелания удачи по жизни =D и еще чего-нибудь такого же классного, как Ваше исполнение)) ващще всем-всем по одуванчику дарю!))
Утром Габен проснулся сам и с удивлением обнаружил, что уже далеко не утро, а вообще день. Обычно его будили на несколько часов раньше, тормошили, тискали, выгоняли в душ и заставляли готовить завтрак. Все это сопровождалось бурной речью и изредка грохотом роняемых вещей, но сегодня в квартире было тихо.
Габен удивился и заставил себя выбраться из кровати.
Гексли обнаружился на кухне в компании кружки с кофе - Габен заметил испачканный веник и едва видные разводы на полу - и депрессии. Габен вздохнул, заварил чай себе и уселся напротив. Ему-то молчать было комфортно, зато Гексли явно, судя по взглядам, хотелось говорить, но в этот раз упрямство не позволяло.
Габен вздохнул.
- Доброе утро, - как можно более миролюбиво произнес он. - Как спалось?
- Ужасное утро, - сообщил Гексли и уткнулся носом в свое кружку. - Я - бесполезное создание. Мне плохо. И я не спал, если ты... а, ну да. В общем, я просто не спал, мысли мешали.
Мысли вообще мешали Гексли жить, потому что приходили в его голову в основном, когда Гексли был расстроен и сильно уставал, и были далеки от позитива. Обычно это лечилось объятиями и поцелуями вкупе с вовремя врученной шоколадкой, но вчера Габен как-то упустил момент и сейчас Гексли накрутил себя так, что обычные методы бы не помогли.
- И о чем ты думал?
- Да так, - Гексли провел пальцем по клеенке, ногтем отчертил круг. - У меня столько друзей, но это... когда я чувствую одиночество, ни одного из них нет рядом, - палец обвинительно указал на Габена. - И ты в подушку сопишь! В общем, я одинок. Это... каждый раз, когда я вижу друзей, я начинаю улыбаться. Это не очень хорошо, да? Сколько из них считают меня поверхностным типом, только и способным на клоунаду? А сколько раз я только подтверждал это мнение? Противно думать. Мне нужно меняться!
Габен закатил глаза, допил свой чай и протянул руку, запуская пальцы в волосы Гексли, принялся их ерошить.
- Знаешь же, что это не так, - медленно начал он. - Ты интересный. Ты не поверхностный. Тебя любят. Я тебя люблю, если тебе это интересно. Сколько раз мне повторить?
Гексли тяжко вздохнул, поднимая на Габена несчастный взгляд.
Габен улыбнулся и дождался ответной, еще слабой, улыбки.
Что в депрессиях Гексли было хорошо - они обычно легко прерывались и сами по себе длились не больше суток, натура Гексли быстро находила себе, на что бы отвлечься. Другое дело, что начинались они тоже в любое время, и Габен далеко не всегда мог предугадать, что послужит поводом. Да и если депрессия началась, он тоже не всегда понимал это: только в тех случаях, когда Гексли становилось так плохо, что он начинал ныть вслух, а не прокручивать ранящие его мысли в голове.
- Ладно, все, - сказал Гексли и расправил плечи. - Надо перестать. Еще куча дел сегодня...
- Ну, если что, моя жилетка в твоем распоряжении, - Габен снова улыбнулся, убирая руку от растрепанных волос Гексли. - Так что, если тебе снова станет грустно, скажи сразу.
Все равно ведь не скажешь, - с тоской подумал Габен, глядя, как Гексли преувеличенно послушно кивает несколько раз.
Но потом успокоился, когда Гексли снова улыбнулся и привычно потянулся проверять, не стал ли Габен вдруг за ночь бояться щекотки.
З-чан
Депрессия – это неправильно.
Но.
У каждой депрессии есть свой оттенок.
Факт.
У депрессии Гека это всегда оттенок внезапности. Как, впрочем, и у чего угодно иного, если это связано с Геком.
Габен великолепно знал, что его дуал, подобно любому человеку, подвержен жестоким формам застывшего гнева. Просто он никогда не говорит о них вслух, обычно выдают только глаза. Или неосторожное слово. Или неосторожный жест. Или внутри звоночек звенит.
Но то депрессии не то что на несколько минут – и доля секунды может пройти, как Гек встрепенется, задорно выскалится и скажет какую-то нелогичную глупость, которая на самом деле вовсе не глупость, а самая логичная мудрость.
А есть ещё те депрессии, что не проходят вот так запросто.
Определить их куда как проще чем сиюминутные. Гек застывает. Затихает. Забивается в угол, зарывшись в волосы пальцами, судорожно вздыхает и… переживает. Самые откровенные глупости переживает так, что и Гамлету в самых крепких снах не снилось, разворачивая из них трагедию масштаба локальной вселенной.
В такие минуты не стоит ничего говорить. Если его обнять, тихо-вопросительно мурлыкнув под нос бессвязный набор звуков и затем выковырять из угла и утащить на диван, Гексли сам всё расскажет. Со слезами или без – тут уж как повезёт.
На этот раз повезло, экстраверт лишь обнял, стараясь как можно компактнее уместиться на коленях своего дуала. Печально вздохнул. И начал говорить.
- …Я снова ляпнул что-то не то, наверное, да? Я разослал уже десять смс-ком, а они все молчат, никто не хочет со мной поговорить. И даже отвечать не хотят, не то что поговорить. Друзья… ха. У меня так много друзей, а я по-прежнему одинок… это странно. Улыбаешься им всё время, а они только за клоуна и держат. Эмоционального и неинтересного клоуна. Может, мне стоит научиться держать себя в руках? Не ляпать глупости, не бросать поп-корном в Макса, не тискать за щёки Баля… и перестать прятать под ковром твои правые носки, это же наверняка всем надоело - Гексли замолк, задумчиво хмурясь. Габен же только едва заметно улыбнулся. О носках он великолепно знал. Впрочем, не только о носках. – Я ведь не скучный, правда?..
- Правда, - легкое касание губами щеки.
- И не неинтересный?
- Не неинтересный, - лизнуть уголок губ.
- И не надоел тебе ещё?
- Не надоел, - теплый поцелуй, поворошить волосы на затылке, не без удовлетворения созерцая, как тоска, так пугающе смотрящаяся на лице советника, уходит, уступая место пока еще робкой, но всё-таки улыбке.
Гексли затих, утыкаясь носом куда-то в шею. Судорожное сопение, так похожее на сухие всхлипы, выравнивалось, становясь всё более похожим на обычное сопение интуита.
Волна прошла.
И зазвонил брошенный в кресло телефон…
- А ты сегодня курицу приготоо~овишь?.. – поинтересовался Гексли, самым мистическим образом оказываясь уже у кресла, успев ответить на звонок и теперь прикрывающий трубку ладонью. Получив в ответ благосклонный кивок, Гек что-то защебетал в трубку. Кажется, что-то на тему свежих булочек, похода в магазин и того, что вчерашний фильм действительно был идиотским.
Габен уже просто не вслушивался, растягиваясь на своём законном диване и улыбаясь, заложив руки за голову.
Вот теперь всё было правильно.
Нет слов, одни слюни *3*
узнаю себя^^- Этот диск у тебя?
- Да.
Голос дрожит. И почему он позвонил именно сейчас? Обычно Гексли радуется звонкам Габена, но тут он.. невовремя.
- Хорошо, а то я его потерял.
- Угу.
Сдавленно так. Тихо. Вытирая слезы ладонью. Гексли - это Гексли. Даже если плохо, если невыносимо больно, если страшно, если гадко - он не покажет. Для всех Гексли - улыбается, всегда счастлив. Его таким любят, к нему такому привыкли. И так его не слишком замечают и ценят, чтобы еще и проблемы свои выносить.
- Ты плачешь что ли?
Откуда он?..
- Нет. Все в порядке.
Говорить длинные фразы ровным голосом сложно. Еще сложнее - не разреветься в трубку. Ну как так? Гексли же редко плачет. Почему он позвонил именно сейчас, когда глаза щипет от слез, когда дыхания уже никакого не хватает, когда вся накопленная боль вырывается наружу жалобным воем? Он не должен меня таким знать. Гексли - сильный. Никому не говорит об этом, но сам знает. И успешно борется с желанием прямо сейчас рассказать все, что на душе, выплакаться, чтобы его пожалели.
- Ты дома?
- Да.
- Не плачь.
- Я не плачу!
Наверное, не стоило кричать. И трубку бросил точно зря. Сам на себя за это страшно зол. Перезвонить бы, но от бессильного отчаяния даже пальцы едва слушаются. Да и что он скажет? Что он и правда сидит тут уже весь вечер, в соплях-слезах, и ревет, как дите?
Маленький и жалкий. Противен сам себе. О да, Гексли - мастер самобичевания.
Свет везде выключен, на кухне угрюмо шуршит холодильник. Капает вода из крана. Минутное затишье - и все эти звуки так гадко врываются в сознание. Гадкая тишина гадкой пустой квартиры. Даже не так. Звук одиночества.
Сколько их, этих улыбчивых незнакомцев, именующих себя друзьями? Они всегда рядом, пока Гексли веселит их. Он для них на все готов! Глупый, наивный и неразборчивый, готовый помочь любому, кто попросит. А сам помощи не дождется. Глупый Гексли. Слишком шумный, слишком болтливый, слишком надоедливый. Слишком Гексли.
Вот все и замолчали. Он просто их всех достал. Никто не отвечает - никто! И даже тошно идти и смотреть в пустые окна аськи, там тишина.
Холодильник затих. Где-то в подъезде хлопнула дверь, загудел лифт. И почему-то - кто бы знал, почему - от этих звуков еще тоскливее и гаже. И снова слезы текут, снова лицо искажает гримаса. Как хорошо, что он не видит себя в зеркале. В такие минуты он действительно жалкий, страшненький, с опухшими от слез глазами и красным мокрым носом. Ладони тоже мокрые, и даже подтянутые к груди колени - он утыкается носом и тихонько раскачивается из стороны в сторону, тоскливо подвывая. Темная и пустая квартира, музыка у соседей и одиночество, одиночество, одиночество. Для полноты картины не хватает только тиканья часов - но в этой квартире все часы электронные. Стоило лишь об этом подумать, как воображение услужливо защелкало, добавляя уныния.
Тоскливо, пусто, одиноко, гадко, страшно...
Трель звонка буквально взрывает тишину. И теперь по-настоящему тихо. У Гексли глаза по пять копеек - правда что ли кто-то пришел? Или нет, наверное, послыша... Нет, второй!
К двери - почти бегом, собирая в темноте плечами косяки и стены, торопливо вытирая слезы и неловко шаркая тапочками. Комендант, наверное - он опять забыл за уборку подъезда заплатить. Или свидетели Иеговы, что-то их много ходит в последние дни. Или, может быть...
Гексли смотрит в глазок. И одновременно пугается и радуется. И дверь открывает, тут же торопливо поворачивается спиной и торопится в ванную.
- Ты за диском пришел? Заходи, я сейчас, я.. я....
Только бы не показывать свое заплаканное лицо, лишь бы голос не дрожал предательски... Он уже представляет, как сейчас незаметно заскочит в ванную, умоется быстренько и натянет свою самую гекслевскую улыбку, и будет веселиться и шуметь, включит свет, поставит чайник, печенье достанет - все как положено.
И совсем не расстраивается, когда теплые объятия весь этот стройный план рушат. И прижимается доверчиво, прямо мокрым носом утыкается в грудь. Глаза закрывает. Габен теплый такой, хороший. Дышит в макушку, волосы ерошит. И в этом его уютном молчании - столько всего, что кажется, будто он все-все понимает.
- А теперь рассказывай, что случилось.
авт
не последний гость :3
Третий автор, откройтесь в у-мыло, ибо это очень, очень вхарактерно.
Цветы и низкий поклон вам.
Гексли
палица так палицаАвтор третьей - я.
Заказал, почитал, вдохновился, сделал xD Самообслуживание.Всем исполнениям браво, последнему особенно.
Спасибо большое.
Впечатлённый гек.
«А есть ли у меня Друзья? Ну такие... чтобы можно было написать с большой буквы. Настоящие. Почему же у меня так много друзей, а я по-прежнему одинок..» - с такими невеселыми мыслями Гексли оторвался от монитора компьютера, где аська издавала свои неприятные писклявые стоны. Опять прислали сообщение. Нет, даже 2. А может 3, 4. Разве важно? Чего пищать. Гексли посмотрел за окно, желая найти хоть капельку приятного там, но нет, хмурый день, слякоть и холод. Глубоко вздохнув Гексли встал из за стола и направился на кухню. Даже в квартире никого. Почему-то именно сейчас эта кричащая тишина и пустое пространство вызывало раздражение. А ведь обычно это было даже приятно. Свобода. Свобода от обязательств, свобода от разочарований, свобода от..друзей? .. В холодильнике оказалось только слегка прокисшее молоко и сыр. А нет, в дверце еще есть хвостик от колбаски. Ну что ж, на бутерброд хватит. «Знакомых у меня еще больше, чем друзей, а толку... все равно одиноко. А ведь кто-нибудь из них вполне мог бы быть стать моим Другом. Только вот..не стал ведь. Сколько раз уже думал - пора стать серьезнее, наверное. Сделать над собой усилие и прекратить это инфантильное веселье. Но, блин, это же буду уже не я. Да и вообще, я вполне себе могу быть серьезным. Я серьезный. Да. Но по-своему. Не все это видят. Эх.. Так хочется кого-нибудь обнять. А лучше, чтобы обняли меня, тепло и заботливо». Прожевав бутерброд, Гексли поплелся обратно к компьютеру. Взглянул на унылый экран , и совсем как-то расхотелось даже к нему подходить. Внезапно вспомнилось, как вчера у кого-то из друзей был День Рождения, и как все дружно смеялись, когда Гексли выбегал на балкон и кричал какие-то забавные глупости прохожим. А потом рассказывал интересные истории из жизни. Из своей, из чужой. «А может я вообще ужасный сплетник, поэтому так мне и надо, что у меня нет друзей? Конечно, я только и делаю, что всем надоедаю. Почему всем кажется, что у меня совсем нет чувства ответственности? Что я полный пофигист. Это не так! Наверно я все это заслужил». От обиды на то, что даже пожалеть себя нормально не выходит, по щеке скатилась слеза. Хорошо ,что никто не видит. Хоть какой-то плюс от этой звенящей пустоты вокруг. Скатилась еще одна слезинка. Грустно. Никто даже не звонит. Взгляд упал на запылившуюся в углу гитару. «Надо будет как-нибудь опять заняться музыкой». Обняв плюшевого медведя, Гексли лег на кровать и посмотрел в потолок…
Гексли резко открыл глаза и взглянул на часы. «Ничего себе! Прилег называется». Вспомнились недавние размышления. Но они уже не показались ему настолько грустными, в конце концов, одиночество это не всегда плохо. Вот как сейчас, например. «Ну вот если бы кто-нибудь еще был в квартире, разве дали бы мне так спокойно поспать целых 3 часа? А про холодильник, в котором мышь вот уже третий день как повесилась, я вообще молчу. Конечно, неплохо было бы обзавестись собственным Габеном, надо подумать будет об этом как-нибудь на досуге. А пока, чего унывать?» Появилось странное ощущение чего-то хорошего. Ведь не должно быть чтобы все время грустно и грустно. После этого, значит, будет радость. И будто в подтверждение этому, за окном слегка выглянуло Солнце.
Последнее понравилось. жаль у маня такого не бывает
Ну вот совсем-совсем то же самое творится и в моей голове)
Третий автор, браво! чудесно, чудесно
От третьего автора я тоже в восторге
а так хотелось, ага=(Во мне 14-й, почему не бывает?))
Оно так случааайно. И вообще хэппи энд такой хэппи)
Я мечтаю, чтобы пришли и погладили по головке, чо х3Вообще за последнее дарю ромашку :3 Чудесный самостоятельно выздоровевший Гек. Удачи ему в поисках собственного Габена ^^
и вообще пусть всем-всем везет в вечных поисках идеального дуала)ващще всем-всем по одуванчику дарю!))неперехвалитеменяявозгордюсь х3Господи, какое же ты чудо. И даже мне ничего не сказал...А вообще Габен прочитал и понял, что где-то возле себя это уже видел...))
Ну дак я ж ленивый, ты знаешь)) ладно, хватит флудить))