Тащемта, автора разнесло, да. 3 387 слов, да. Прошу прощения, если что не так)
Брошенные дети, разбитые семьи, людское отчаяние, страх и одиночество – ужасные вещи. Самые жуткие болезни сегодняшнего мира, от которых, к сожалению, еще не придумали качественной сыворотки. Сколько бы люди не лечились от этих проблем, а иммунитет к подобной дряни не появится никогда. И поэтому социальные профессии по праву могут считаться бессмертными, которые исчезнут только тогда, когда погибнет последний человек на Земле. Неизменная востребованность – одна из причин, по которой Оноре выбрала себе будущее психолога. Разгадывать каждую людскую проблему, как загадку, но при этом оставаться к ней абсолютно непричастной, удерживать себя в рамках объективности, а потом поэтапно подсказывать ответ заблудившимся в самих себе беднягам - умение, которым она пользовалась с удивительной виртуозностью, а что может быть лучше, когда ты получаешь неплохие деньги за то, что умеешь от рождения? И тут нечему удивляться, когда, решая проблемы чужих людей, времени на свои собственные остается совсем немного. А ведь даже самые бытовые потребности нуждаются в обязательном исполнении. Такие, как, например, сон…
- Оноре! Ты что это, спишь? – голос говорящего слышится смутно и девушка не сразу определила, кто к ней обращается, однако торопливые толчки за плечо и аромат каких-то душистых, цветочных духов сразу рассеяли пелену неизвестности, ведь такими манерами может обладать только один человек – Есенина, несомненно. Девушка медленно выпрямилась, тут же начиная чувствовать нудную боль в затылке и легкое головокружение. Засыпать за столом на рабочем месте – это чревато не только выговором со стороны начальства, но и не самыми приятными ощущениями затекших мышц. - Давай-давай, просыпайся, засоня! – Еся со свойственной ей легкостью уселась на столе Оноре и радушно улыбнулась, придерживая у колен какую-то папку. - Который час? – опустив приветствия, поинтересовалась брюнетка, разминая руками шею. - Уже половина шестого. - Чееерт, - она устало потерла глаза и оглядела своё рабочее место. Относительный беспорядок намекал на то, что впереди у девушки еще много работы. - Придется писать характеристики в ускоренном темпе, - обреченно вздохнула она и принялась понемногу разгребать бумаги, настраиваясь на рабочий лад. - Эй! – возмущенно воскликнула Есенина, всем своим видом выражая недовольство от недостатка внимания к своей персоне. - А ты не хочешь поинтересоваться, зачем я пришла? - Нет. Мой сегодняшний лимит общения с больными уже исчерпан, так что найди себе другого собеседника. Чей-нибудь автоответик, например. - Да ну тебя! – блондинка слегка надула губки и отвернулась. - Я на счет работы, между прочим, пришла, а ты тут мало того, что спишь, так еще и остришь не по делу! Брюнетка только усмехнулась, наблюдая за своей коллегой. И как её только угораздило работать в социальной сфере? Да чуть что – и ей самой понадобится помощь опытного психолога. Есенина, без сомнений, абсолютный лидер в сочувствии и сопереживании, но она совершенно не умеет держать дистанцию. Ей не помешало бы научиться хоть какой-то эмоциональной стабильности и беспристрастности, иначе, переживая вместе с клиентами их проблемы, становится невозможным здраво оценить ситуацию и найти правильный к ней подход. - Зная тебя, то твоё «на счет работы» может означать все, что угодно, но только не работу. Еся недовольно цыкнула, но продолжать спорить не стала, вовремя вспомнив, что у неё в руках папка с еще одной человеческой трагедией. -Ладно, в общем, смотри, тут кое-что пришло, - она положила тоненькую папку на стол, прямо перед его хозяйкой, - заявка от школы, нужно одного мальчишку на учет поставить. То бишь, это опять проверки и беседы. Думаю, ты с этим лучше справишься, а то понимаешь ведь, как оно у меня иногда случается с такими юношами, - слегка улыбнулась блондинка. - Завтра красный снег пойдет. - Почему? - Ты начала избегать романов с клиентами, - легкая ухмылка брюнетки и – внезапно! – не обида, а пунцовый румянец и лукавый взгляд синих глаз Еси. Последняя затейливо промолчала, проронив несколько слов только у двери, обернувшись на Оноре: - Ты бы тоже не расслаблялась, а то мало ли что… - и светловолосая девица, хитро сощурившись, скрылась за дверью.
Оноре рефлекторно насторожилась – такое поведение её подруги, как правило, не сулило ничего хорошего. Здесь явно был какой-то подвох. Она перевела вдумчивый взгляд с места, где только что была Есенина, на папку, которую она оставила. В ней были объяснительная от школы, небольшое разъяснение ситуации и персональные данные ученика одиннадцатых классов.
«Наполеон» - прикрыв глаза, констатировала про себя Критик и изогнула тонкие губы в полуулыбке. – «И не думай, Еся. Я не завожу служебных романов. Даже с дуалами».
***
- В двух словах – трудный подросток. Перевелся к нам в этом году из другой школы, так что, особо много мы о нем рассказать не можем. Живет без матери, по словам отца – погибла. Отъявленный хулиган, грубит, мнение старших ни во что не ставит, - завуч сделала небольшую паузу, останавливаясь возле кабинета, где, судя по всему, и состоится беседа между психологом и докучающему администрации школы мальчишкой. – Оноре де Бальзак, я понимаю, что в таких случаях нужно подавать заявления в детскую комнату милиции, но… - одетая в строгий костюм женщина посмотрела на девушку, заводя за ухо выбившуюся из прически темно-рыжую прядь, - у нас сложилось такое мнение, что у него какие-то проблемы в семье. С его отцом крайне сложно связаться, мы видели его только один раз, когда принимали документы на зачисление. Сам Наполеон на контакт не идет, когда заходит речь о родных – начинает звереть. К сожалению, наш психолог уволился около года тому назад, и мы вынуждены просить вас о беседе с этим юношей. - Я все поняла, - кивнула Оноре, всматриваясь в тонкую щель между дверью и косяком. – Можно мне войти? Завуч приоткрыла дверь, запуская девушку внутрь, но сама осталась стоять снаружи. Впрочем, ненадолго – через пару минут она ушла по своим делам, оставляя все в руках молодого специалиста.
Когда Оноре вошла в кабинет, то её встретила пара недовольных янтарных глаз, обладатель которых вальяжно развалился поперек кресла и слегка покручивался на нем из стороны в сторону. Во всем его виде кричал протест: яркая футболка, нелепая кофта, небрежно накинутая сверху, чуть приспущенные джинсы – парень явно не считался со школьным уставом, причем не только в одежде. Критик уже поняла, что ничего адекватного от беседы ожидать не стоит и, вздохнув, невозмутимо прошла к противоположному креслу. «Какое наплевательское отношение к этикету» - брезгливо отметила брюнетка и опустилась в кресло, деловито запрокидывая ногу за ногу и вооружаясь небольшим блокнотом и ручкой. Сказать, что ей было несколько некомфортно – значит, ничего не сказать. Наполеона она представляла себе несколько иначе, ведь, согласно предоставленным данным, ему только через несколько месяцев исполнялось восемнадцать. Но восседающий перед ней, как на троне, парень выглядел намного старше своего возраста. Оноре вспугнула мысль о том, что, если бы она увидела сего мистера где-нибудь на улице, то приняла бы его за своего ровесника, несмотря на то, что ей самой было двадцать два.
- Итак. Думаю, ты и сам понимаешь, почему оказался здесь. Не хочешь мне что-нибудь о себе рассказать? – внимательно следя за парнем, начала психолог. - По-моему, вам уже все обо мне рассказали, разве не так? – Наполеон чуть нахмурился. - А что мне должны были рассказать? - Ну, как, что. Какой я негодяй, что всех задрал и бла-бла-бла. Думаете, я этого не наслушался еще? - А ты с этим мнением не согласен? Глаза Наполеона моментально округлились и залились неистовым возмущением. - А с какого хера я должен с этим соглашаться?! Я что, виноват, что здесь ни у кого из учителей мозги не функционируют так, как надо? Можно подумать, меня колышит их мнение! Ха! Девушка наклонила голову немного вбок, делая очередную заметку в блокноте, - Учителей беспокоит твоё поведение, они хо… - Да мне все равно, что их там беспокоит! Эти снобы все равно ничего мне не сделают – кишка тонка. - А если отчислят? - И что? – искреннее непонимание. – Да я и без их сраного образования проживу, они еще просто не знают, с кем связываются! Что хочу – то и буду делать, и они даже не представляют, какую услугу мне окажут, если отчислят из этого тухляка, - русоволосый, кучерявый парень фыркнул, скрещивая руки на груди. – И что вы там все пишете в свой блокнот?! Брюнетка посмотрела на Наполеона и отложила бумажного друга и ручку в сторону, дабы не раздражать и без того агрессивно настроенного юношу. - Скажи, а какие у тебя отношения со своей семьей? У тебя есть братья или сестры? – осторожно спросила девушка. - Я один в семье, - неожиданно кратко и резко ответил парень. Оноре не могла не заметить, как изменился Наполеон в лице – завуч была права, на тему семьи он совершенно не желал разговаривать. Это наводит на определенные опасения. - А где твоя мама? Мне сказали, что вы живете без неё, - не оставляла попыток девушка. - Если вам уже так много сказали, то какого черта спрашиваете? «Сворачивает тему. Выходит, дело дрянь» - с некоторым огорчением подумала Критик. Что-то подсказывало ей, что это не последняя их беседа. Она тяжело вздохнула, закрывая на секунду глаза. - Хорошо, думаю, на сегодня наше общение подошло к концу. - Это и все? Или мы что, опять встретимся? – парень моментально выпрямился в кресле, явно не радуясь подобной перспективе. - Кто знает, кто знает, - покачала головой психолог, вставая и направляясь к выходу. И только выйдя за пределы комнаты, она позволила себе тонко улыбнуться – и черт знает, из-за чего. Однако в помещении, которое Оноре только что покинула, Наполеона одолевали несколько иные эмоции:
«Блять» - только и вертелось в его курчавой голове.
- Все так серьезно? - Пока не знаю. Но его поведение вполне соответствует поведению ребенка, у которого есть какие-то серьезные проблемы, - Оноре меланхолично созерцала, как растворяется кубик сахара в кружке черного чая. - Собираешься пойти к нему домой? – Есенина во все глаза наблюдала за подругой, посасывая сладкий молочный коктейль из картонной чашки через соломинку. - Это моя обязанность, - хмыкнула брюнетка, откидываясь на спинку стула. В обеденный перерыв в кафе всегда много людей, и такой шум вокруг начинал досаждать практически сразу. У непривыкшей к таким скоплениям народа Оноре медленно начинала болеть голова. Есенина отчего-то заулыбалась, - Ну, обязанность обязанностью, а… - Есь, - перебила блондинку Оноре, - я – психолог, а он – проблемный подросток. И другого смысла у этих слов нет и никогда не будет. - Однажды я чему-то подобному уже поверила, - Оноре встрепенулась, что не могло остаться для Есениной незамеченным. – Да-да, милая, я всёёё помню, - девушка улыбалась своей самой лучезарной улыбкой, но даже сквозь неё Оноре могла увидеть, как в глазах девушки блистают шальные огоньки. - Хватит. Это закрытая тема, - сохраняя невозмутимый вид, брюнетка отпила из своей кружки чай. – А прошлое будет мне уроком, - Оноре решила ретироваться из кафе, обрывая любые попытки Есениной развить разговор на счет этого самого прошлого.
***
Через пару дней Оноре, вооруженная гигантским запасом терпения, направлялась домой к Наполеону. Исходя из их предыдущего разговора, девушка могла предположить, что будет, когда мальчишка увидит её в дверях своей квартиры. И рассчитывать на радушный прием в её случае было бы крайне глупо. Оноре глубоко вздохнула, остановившись у злосчастной двери. И почему-то именно сейчас, когда она вознесла ладонь к звонку, ей вспомнились слова Есениной на счет прошлого. Критик нахмурилась и как можно скорее откинула ненужные мысли, с силой нажимая на кнопку.
Спустя несколько минут дверь открылась, и в проеме возник сам Наполеон, по одному только взгляду которого Оноре поняла, насколько ей здесь не рады. - Что вы здесь делаете? – вполне резонно поинтересовался парень. - Тебя хотят поставить на учет в органах соц. служб. Я обязана проверить, как ты живешь, - спокойно ответила девушка, направляясь внутрь квартиры. - Уходи, - Наполеон быстро вытянул руку и оперся ею о дверной косяк, не пропуская Оноре ни на миллиметр дальше. Девушка дрогнула от такого резкого движения. Внезапно, юноша оказался куда более сильным и серьезным, нежели при их первой встрече. В глазах его был огонь, брови нахмурены, а губы плотно сжаты. На лице особенно выделялись скулы – кожа на них чуть подрагивала. - Ты не имеешь права, - немного более требовательным тоном произнесла Оноре. – Я должна войти. - В своем доме я как раз таки имею право делать то, что захочу, - раздраженно произнес Наполеон, и только он раскрыл рот, чтобы добавить что-то еще, как откуда-то из квартиры послышался звук бьющегося стекла.
- Наполеон, черт тебя дери! А ну, быстро закрыл дверь и вернулся в квартиру, поганец мелкий!
Парень обернулся на сердитый мужской голос, и, едва заметно скривившись, снова посмотрел на психолога, дабы не терять её из виду, но та столбом стояла перед ним и весьма озадаченным лицом смотрела вглубь квартиры, через плечо Наполеона. Оноре никогда не страдала излишним любопытством, но работа обязывала иногда совать свой нос несколько дальше, чем положено. Хотя сейчас она бы с трудом ответила, почему не оставляет попыток узнать, что же происходит с её очередным «клиентом» - то ли так надо, толи так хочется. - Уходи сейчас же, - взгляд у Наполеона стал совсем злобным, а пробирающий до костей низкий голос словно очерчивал невидимую грань, перешагнуть которую было крайне опасно. Но Оноре перешагнула. - Я что-то не припомню, когда мы успели перейти на «ты», - нарочито холодно произнесла девушка, чтобы скрыть постепенно нарастающее внутреннее напряжение. – А теперь пропусти меня.
Брюнетка предполагала, что когда-нибудь парню надоест вся эта словесная перепалка и он пустит в ход силу, но не думала, что это произойдет настолько скоро. Спустя всего несколько секунд после своих слов, Оноре ощутила, как не по-детски сильные ладони Наполеона сжимают воротник её черного пиджака и прижимают чуть ближе к себе. Их лица оказались в непозволительной близости друг от друга, и девушка практически чувствовала чужое прерывистое дыхание на своих губах. - Или ты уйдешь сама, или тебя выпровожу отсюда я, - чеканя каждое слово сказал Нап. Можно было догадаться, что, если Оноре по-прежнему не захочет уйти, то он действительно может грубо с ней обойтись – в конце концов, он еще мальчишка и под влиянием эмоций может выкинуть что угодно. Но отнюдь не собственный страх заставлял девушку мириться с мыслью, что ей пора уходить. Эти золотисто-коричневые глаза смотрели так пронзительно, так обжигающе, так открыто демонстрировали мощь их обладателя, но, увы, они не могли спрятать главного – страха. Оноре была слишком разборчива в таких вещах, чтобы не увидеть, как глаза юноши безмолвно кричат ей «Уходи, уходи, здесь опасно!» И сейчас в ней надорвалась первая ниточка из клубка правил взаимоотношений между психологом и его клиентом – девушка стала беспокоиться на счет Наполеона. Не так сильно, чтобы навести в органах панику на счет его случая, но достаточно, чтобы ловко засунуть свою визитку в кармашек его джинсов. С одной стороны, это был чисто профессиональный жест, не имеющий ничего общего с желаниями Оноре, но с другой ей казалось, что так будет безопаснее, ведь мало ли что может произойти. А ситуация у парня действительно нестабильная.
Наполеон на визитку никак не отреагировал, но не выкинул и не порвал – и то хорошо. Он медленно убрал руки с её воротника, отстраняясь. Практически сразу в квартире послышалось какое-то громыхание, и парень, не произнося ни слова, скрылся в коридоре, захлопнув перед собой дверь. Возможно, им было, что еще сказать друг другу, но теперь это не важно. Оноре стоит перед закрытой дверью, чуть прикрыв глаза. Даже сейчас она обязана сохранять исключительное самообладание, хоть и нарастающий шум за дверью сеял в девушке все больше опасений. Вздохнув, она, наконец, развернулась и неспешно направилась прочь из дома.
После этого странного инцидента Оноре не связывалась с Наполеоном. Встретились они только единожды – когда Критик пришла в школу по просьбе завуча. Не сказать, что теперь психолог относилась к подростку как-то иначе, просто теперь некоторые его выпады стали ей более понятны и обоснованны. И когда парень вновь стал ругаться с завучами и учителями, Оноре с сожалением поняла, что в ней надрывается вторая ниточка правил – она стала сожалеть парню.
«Это определенно какие-то магнитные бури» - нелепо попыталась она подобрать оправдание своим ощущениям. Девушка осторожно встала возле Наполеона и привычно спокойным тоном сказала завучу: - Думаю, нам лучше прекратить этот бессмысленный спор, - парень был явно удивлен такому поведению психолога. Впрочем, сама Критик была удивлена сама себе не меньше. - Оноре де Бальзак, Вы бы лучше не вмешивались! – грубо отозвался один из учителей, неожиданно возникший возле завуча, - Я буду настаивать на том, чтобы этого мерзавца отчислили! Он портит репутацию нашей школы! - Эй, дядя, рот не обсох? – не мог не вмешаться Наполеон. – Ты задрал, честное слово! Столько говорильни и никаких действий, это же надо! Давно бы уже отчислили, а то мне ваши вечно недовольные физиономии уже порядком осточертели! - Вот, видите, что вытворяет?! – казалось, что мужчина вот-вот лопнет от возмущения. - Успокойтесь. Криками здесь никто никому не поможет. Им теперь занимаются органы соц. опеки, - наполовину соврала психолог, бросая на Напа косой взгляд. Как бы она этому не противилась, но между ними завязался небольшой альянс. Они оба это понимали, но ни один бы вслух об этом не сказал. - Плохо занимаются, как я посмотрю! – продолжал гнуть свою линию учитель. Но тут вмешалась завуч, ненавязчиво отводя раскрасневшегося мужчину в сторону, поддерживая позицию психолога. В скором времени все разошлись, кроме Оноре и Наполеона. Они стояли молча и практически неподвижно, пока Нап самодовольно не скрестил руки на груди и не возмутился: - Могла и не вмешиваться, я бы сам их всех разогнал. Оноре хмыкнула, но в душе улыбнулась. Эта напыщенность юноши так предсказуема.
И они снова замолчали, но на этот раз первой ушла девушка.
***
Последняя их встреча была неожиданной для них обоих. По крайней мере, для Оноре точно. Стрелки часов зашли уже далеко за полночь. В квартире совсем темно, а лунный свет проникает только сквозь щель между шторинами на окне в зале. Девушка спокойно лежала на своем раскладном диване и только-только её опутали объятия Морфея, как по комнате раздалась звонкая трель мобильного телефона. Она едва разлепила глаза, пытаясь сообразить, где и что у неё звонит. Не разобрав незнакомого номера на светящемся сотовом, она все же прижала его к уху, откидываясь на спину и закрывая глаза, пытаясь говорить как можно более разборчиво.
- Есенина, если это ты, то лучше сразу вешай трубку. - А если не она? Брюнетка медленно раскрыла глаза. Или ей показалось, или этот голос она узнает даже сквозь сон. - Наполеон? - Бинго, - усмехнулся голос в трубке. Оноре накрыла глаза ладонью. Можно было, конечно, подумать, что этому разгильдяю внезапно захотелось пообщаться в столь поздний час, но врожденный реализм девушки все же решил, что у парня что-то случилось. - Что произошло? - Где ты живешь? – такой прямолинейности от Наполеона можно было ожидать. Оноре, чуть опешив, все же назвала свой адрес. Видимо, это был не телефонный разговор. Сбросив, Критик взглянула на часы в телефоне – двадцать минут четвертого.
«Идиот» - фыркнула девушка. Порвалась третья нить – он стал ей нравиться.
Вскоре раздался звонок в дверь. К этому времени девушка уже успела оживить кухню и поставить чайник в случае, если нежданный гость захочет чаю. Она неспешно накинула черно-белый шелковый халат и направилась к двери. В подъезде было темно, поэтому Оноре не смогла особо разглядеть внешний вид юноши, пока тот не прошел в квартиру. - Охренеть у тебя райончик. У психологов зарплата что, еще ниже, чем у учителей? – саркастично спросил Нап и, не поворачиваясь к девушке, прошел на кухню. - Тебя силком сюда никто не тащил, так что остри где-нибудь в другом месте, - отозвалась Оноре. Только на кухне, при свете люстр она увидела, что у Наполеона разбито лицо. Заметив треснувшую бровь и размазанную струйку крови, она на мгновение впала в небольшой ступор. Внезапно, в её голове начала выстраиваться цепочка фактов и событий, связанных с Наполеоном. Сощурившись, Оноре посмотрела на усевшегося перед ней юношу. Все встало на свои места. - Отец? – кратко спросила она. Наполеон почти незаметно ухмыльнулся, облокотившись локтем о стол и подперев подушечками пальцев висок. - Мы бздим, когда он выпьет. Бывает. - Максим или Робеспьер? – Оноре села на стул напротив Напа, внимательно наблюдая за ним. - Макс, - заметно помрачнев, ответил он. - Я так и думала, - выдохнула брюнетка. Она еще с самого начала подозревала, что корень всей проблемы именно в семье Наполеона. Как яростно он не пускал её домой, когда она пришла; каким грубым был тон мужчины, который окликнул Наполеона тогда, а теперь еще и следы побоев на лице, - все стало ясно. Максим и Наполеон, как социотипы сами по себе не могут контактировать: возникает давление со стороны одного, которое не может подавить другой. Но если контакт вынужден? Такой грубый натиск внутри семьи не мог не отразиться на поведении парня. Тем более такого, как Наполеон. Хоть поначалу Нап и пребывал в достаточно угрюмом состоянии, но к рассвету он уже успел порядком поднадоесть Оноре своими разглагольствованиями. Говорил он абсолютно обо всем, но в первую очередь, конечно же, о себе. И пусть хозяйка квартиры не любила такие бестолковые разговоры, но кивая и частенько отпуская язвительные замечания в сторону гостя, она чувствовала некий уют. Маленькую гармонию.
Ушел Наполеон только вечером, хорошенько отоспавшись на диване Оноре, когда та ушла на работу – девушка просто не смогла выгнать донельзя наглого школьника. И это была последняя их встреча. Последняя встреча их как психолога и клиента.
Что-то меня весь текст сквикнул. Авторская героиня Оноре с клубком выдуманных, плохо сочетающихся с логикой правил (видимо, чтобы самой себе дать кактус погрызть, а то скучно) немного удручает. Мир вводит в меланхоличную задумчивость - то есть, там все Бальзаки - они де Бальзаки; а Наполеоны - видимо, Наполеон вставьте_фамилию. Ну и поведение героев, которое заставляет вопрошать - ЩИТО? ЗОЧЕМ? Кто все эти люди? Почему они так странно дергаются? Автор, кто бы вы ни были, я уверен, что вы можете написать лучше.
Мир вводит в меланхоличную задумчивость - то есть, там все Бальзаки - они де Бальзаки; а Наполеоны - видимо, Наполеон вставьте_фамилию. Может там 16 человек на весь мир!
И они успели сотворить Брошенные дети, разбитые семьи, людское отчаяние, страх и одиночество – ужасные вещи. :3 Стрррашные люди, все эти ТИМы х) Похоже на какой-то дом-2
Какаши-сенсей извините, я постебался х) На самом деле, идея мира, где людям сразу известны свои социотипы и виды взаимодействия друг с другом мне показалась любопытной, но реализация немного подкачала - момент с именами-фамилиями выглядит странно.
На самом деле, идея мира, где людям сразу известны свои социотипы и виды взаимодействия друг с другом мне показалась любопытной Это как в моём КВАДРАтном мире прямо. Хотя я балбесина - у меня матчасти по миру написано больше, чем фиков о нём)) Хеля, которая самый первый Гость.
Ох, Божимой, сколько отписавшихся) Кому понравилось - спасибо, ребят, мне очень приятно) J. DiCorso мм, принимаю к сведению ваши слова. Вообще, изначально была задумка, чтобы нараздавать всем ТИМам имен, но, видимо, проблески здравого смысла мой мозг отвергает.
А заказчику конфету, чтобы не было слишком обидно за исполнение.)
Гость Я понял,что вы постебались.Я как бы тоже. Нет,на самом деле даже и исполнение вполне сойдет,разве что нужно было тогда прописать еще хоть какой-то сюжет,кроме данного и некоторые моменты,вроде каких-то странных принципов Бальки...Х).Чтобы было понятно и интересно. Ну и..да..имна..с ними надо что-то делать...
Скучно и как-то.. никак. Вхарактерности как-то не увидел. И это ж до чего надо довести Макса, чтобы он так себя с детьми вел? *Макс недоумевает* Ревизия есть ревизия, но всему предел есть. Ну ладно, это все к пункту о невхарактерности.
А мне понравилось. Во всяком случае это как-то более естественно и жизненно. Нап не кидается на бедного виктима, Баль - нормальный, видно, что у него достаточный опыт, чтобы зашивать эмоции и не поддаваться "глупым" чувствам. Все правильно и реалистично. Это я вам как Баль говорю
-
-
17.04.2011 в 11:03Брошенные дети, разбитые семьи, людское отчаяние, страх и одиночество – ужасные вещи. Самые жуткие болезни сегодняшнего мира, от которых, к сожалению, еще не придумали качественной сыворотки. Сколько бы люди не лечились от этих проблем, а иммунитет к подобной дряни не появится никогда. И поэтому социальные профессии по праву могут считаться бессмертными, которые исчезнут только тогда, когда погибнет последний человек на Земле.
Неизменная востребованность – одна из причин, по которой Оноре выбрала себе будущее психолога. Разгадывать каждую людскую проблему, как загадку, но при этом оставаться к ней абсолютно непричастной, удерживать себя в рамках объективности, а потом поэтапно подсказывать ответ заблудившимся в самих себе беднягам - умение, которым она пользовалась с удивительной виртуозностью, а что может быть лучше, когда ты получаешь неплохие деньги за то, что умеешь от рождения?
И тут нечему удивляться, когда, решая проблемы чужих людей, времени на свои собственные остается совсем немного. А ведь даже самые бытовые потребности нуждаются в обязательном исполнении. Такие, как, например, сон…
- Оноре! Ты что это, спишь? – голос говорящего слышится смутно и девушка не сразу определила, кто к ней обращается, однако торопливые толчки за плечо и аромат каких-то душистых, цветочных духов сразу рассеяли пелену неизвестности, ведь такими манерами может обладать только один человек – Есенина, несомненно. Девушка медленно выпрямилась, тут же начиная чувствовать нудную боль в затылке и легкое головокружение. Засыпать за столом на рабочем месте – это чревато не только выговором со стороны начальства, но и не самыми приятными ощущениями затекших мышц.
- Давай-давай, просыпайся, засоня! – Еся со свойственной ей легкостью уселась на столе Оноре и радушно улыбнулась, придерживая у колен какую-то папку.
- Который час? – опустив приветствия, поинтересовалась брюнетка, разминая руками шею.
- Уже половина шестого.
- Чееерт, - она устало потерла глаза и оглядела своё рабочее место. Относительный беспорядок намекал на то, что впереди у девушки еще много работы. - Придется писать характеристики в ускоренном темпе, - обреченно вздохнула она и принялась понемногу разгребать бумаги, настраиваясь на рабочий лад.
- Эй! – возмущенно воскликнула Есенина, всем своим видом выражая недовольство от недостатка внимания к своей персоне. - А ты не хочешь поинтересоваться, зачем я пришла?
- Нет. Мой сегодняшний лимит общения с больными уже исчерпан, так что найди себе другого собеседника. Чей-нибудь автоответик, например.
- Да ну тебя! – блондинка слегка надула губки и отвернулась. - Я на счет работы, между прочим, пришла, а ты тут мало того, что спишь, так еще и остришь не по делу!
Брюнетка только усмехнулась, наблюдая за своей коллегой. И как её только угораздило работать в социальной сфере? Да чуть что – и ей самой понадобится помощь опытного психолога. Есенина, без сомнений, абсолютный лидер в сочувствии и сопереживании, но она совершенно не умеет держать дистанцию. Ей не помешало бы научиться хоть какой-то эмоциональной стабильности и беспристрастности, иначе, переживая вместе с клиентами их проблемы, становится невозможным здраво оценить ситуацию и найти правильный к ней подход.
- Зная тебя, то твоё «на счет работы» может означать все, что угодно, но только не работу.
Еся недовольно цыкнула, но продолжать спорить не стала, вовремя вспомнив, что у неё в руках папка с еще одной человеческой трагедией.
-Ладно, в общем, смотри, тут кое-что пришло, - она положила тоненькую папку на стол, прямо перед его хозяйкой, - заявка от школы, нужно одного мальчишку на учет поставить. То бишь, это опять проверки и беседы. Думаю, ты с этим лучше справишься, а то понимаешь ведь, как оно у меня иногда случается с такими юношами, - слегка улыбнулась блондинка.
- Завтра красный снег пойдет.
- Почему?
- Ты начала избегать романов с клиентами, - легкая ухмылка брюнетки и – внезапно! – не обида, а пунцовый румянец и лукавый взгляд синих глаз Еси. Последняя затейливо промолчала, проронив несколько слов только у двери, обернувшись на Оноре:
- Ты бы тоже не расслаблялась, а то мало ли что… - и светловолосая девица, хитро сощурившись, скрылась за дверью.
Оноре рефлекторно насторожилась – такое поведение её подруги, как правило, не сулило ничего хорошего. Здесь явно был какой-то подвох. Она перевела вдумчивый взгляд с места, где только что была Есенина, на папку, которую она оставила. В ней были объяснительная от школы, небольшое разъяснение ситуации и персональные данные ученика одиннадцатых классов.
«Наполеон» - прикрыв глаза, констатировала про себя Критик и изогнула тонкие губы в полуулыбке. – «И не думай, Еся. Я не завожу служебных романов. Даже с дуалами».
***
- В двух словах – трудный подросток. Перевелся к нам в этом году из другой школы, так что, особо много мы о нем рассказать не можем. Живет без матери, по словам отца – погибла. Отъявленный хулиган, грубит, мнение старших ни во что не ставит, - завуч сделала небольшую паузу, останавливаясь возле кабинета, где, судя по всему, и состоится беседа между психологом и докучающему администрации школы мальчишкой. – Оноре де Бальзак, я понимаю, что в таких случаях нужно подавать заявления в детскую комнату милиции, но… - одетая в строгий костюм женщина посмотрела на девушку, заводя за ухо выбившуюся из прически темно-рыжую прядь, - у нас сложилось такое мнение, что у него какие-то проблемы в семье. С его отцом крайне сложно связаться, мы видели его только один раз, когда принимали документы на зачисление. Сам Наполеон на контакт не идет, когда заходит речь о родных – начинает звереть. К сожалению, наш психолог уволился около года тому назад, и мы вынуждены просить вас о беседе с этим юношей.
- Я все поняла, - кивнула Оноре, всматриваясь в тонкую щель между дверью и косяком. – Можно мне войти?
Завуч приоткрыла дверь, запуская девушку внутрь, но сама осталась стоять снаружи. Впрочем, ненадолго – через пару минут она ушла по своим делам, оставляя все в руках молодого специалиста.
Когда Оноре вошла в кабинет, то её встретила пара недовольных янтарных глаз, обладатель которых вальяжно развалился поперек кресла и слегка покручивался на нем из стороны в сторону. Во всем его виде кричал протест: яркая футболка, нелепая кофта, небрежно накинутая сверху, чуть приспущенные джинсы – парень явно не считался со школьным уставом, причем не только в одежде. Критик уже поняла, что ничего адекватного от беседы ожидать не стоит и, вздохнув, невозмутимо прошла к противоположному креслу.
«Какое наплевательское отношение к этикету» - брезгливо отметила брюнетка и опустилась в кресло, деловито запрокидывая ногу за ногу и вооружаясь небольшим блокнотом и ручкой. Сказать, что ей было несколько некомфортно – значит, ничего не сказать. Наполеона она представляла себе несколько иначе, ведь, согласно предоставленным данным, ему только через несколько месяцев исполнялось восемнадцать. Но восседающий перед ней, как на троне, парень выглядел намного старше своего возраста. Оноре вспугнула мысль о том, что, если бы она увидела сего мистера где-нибудь на улице, то приняла бы его за своего ровесника, несмотря на то, что ей самой было двадцать два.
- Итак. Думаю, ты и сам понимаешь, почему оказался здесь. Не хочешь мне что-нибудь о себе рассказать? – внимательно следя за парнем, начала психолог.
- По-моему, вам уже все обо мне рассказали, разве не так? – Наполеон чуть нахмурился.
- А что мне должны были рассказать?
- Ну, как, что. Какой я негодяй, что всех задрал и бла-бла-бла. Думаете, я этого не наслушался еще?
- А ты с этим мнением не согласен?
Глаза Наполеона моментально округлились и залились неистовым возмущением.
- А с какого хера я должен с этим соглашаться?! Я что, виноват, что здесь ни у кого из учителей мозги не функционируют так, как надо? Можно подумать, меня колышит их мнение! Ха!
Девушка наклонила голову немного вбок, делая очередную заметку в блокноте, - Учителей беспокоит твоё поведение, они хо…
- Да мне все равно, что их там беспокоит! Эти снобы все равно ничего мне не сделают – кишка тонка.
- А если отчислят?
- И что? – искреннее непонимание. – Да я и без их сраного образования проживу, они еще просто не знают, с кем связываются! Что хочу – то и буду делать, и они даже не представляют, какую услугу мне окажут, если отчислят из этого тухляка, - русоволосый, кучерявый парень фыркнул, скрещивая руки на груди. – И что вы там все пишете в свой блокнот?!
Брюнетка посмотрела на Наполеона и отложила бумажного друга и ручку в сторону, дабы не раздражать и без того агрессивно настроенного юношу.
- Скажи, а какие у тебя отношения со своей семьей? У тебя есть братья или сестры? – осторожно спросила девушка.
- Я один в семье, - неожиданно кратко и резко ответил парень. Оноре не могла не заметить, как изменился Наполеон в лице – завуч была права, на тему семьи он совершенно не желал разговаривать. Это наводит на определенные опасения.
- А где твоя мама? Мне сказали, что вы живете без неё, - не оставляла попыток девушка.
- Если вам уже так много сказали, то какого черта спрашиваете?
«Сворачивает тему. Выходит, дело дрянь» - с некоторым огорчением подумала Критик. Что-то подсказывало ей, что это не последняя их беседа. Она тяжело вздохнула, закрывая на секунду глаза.
- Хорошо, думаю, на сегодня наше общение подошло к концу.
- Это и все? Или мы что, опять встретимся? – парень моментально выпрямился в кресле, явно не радуясь подобной перспективе.
- Кто знает, кто знает, - покачала головой психолог, вставая и направляясь к выходу. И только выйдя за пределы комнаты, она позволила себе тонко улыбнуться – и черт знает, из-за чего.
Однако в помещении, которое Оноре только что покинула, Наполеона одолевали несколько иные эмоции:
«Блять» - только и вертелось в его курчавой голове.
-
-
17.04.2011 в 11:04- Все так серьезно?
- Пока не знаю. Но его поведение вполне соответствует поведению ребенка, у которого есть какие-то серьезные проблемы, - Оноре меланхолично созерцала, как растворяется кубик сахара в кружке черного чая.
- Собираешься пойти к нему домой? – Есенина во все глаза наблюдала за подругой, посасывая сладкий молочный коктейль из картонной чашки через соломинку.
- Это моя обязанность, - хмыкнула брюнетка, откидываясь на спинку стула. В обеденный перерыв в кафе всегда много людей, и такой шум вокруг начинал досаждать практически сразу. У непривыкшей к таким скоплениям народа Оноре медленно начинала болеть голова.
Есенина отчего-то заулыбалась, - Ну, обязанность обязанностью, а…
- Есь, - перебила блондинку Оноре, - я – психолог, а он – проблемный подросток. И другого смысла у этих слов нет и никогда не будет.
- Однажды я чему-то подобному уже поверила, - Оноре встрепенулась, что не могло остаться для Есениной незамеченным. – Да-да, милая, я всёёё помню, - девушка улыбалась своей самой лучезарной улыбкой, но даже сквозь неё Оноре могла увидеть, как в глазах девушки блистают шальные огоньки.
- Хватит. Это закрытая тема, - сохраняя невозмутимый вид, брюнетка отпила из своей кружки чай. – А прошлое будет мне уроком, - Оноре решила ретироваться из кафе, обрывая любые попытки Есениной развить разговор на счет этого самого прошлого.
***
Через пару дней Оноре, вооруженная гигантским запасом терпения, направлялась домой к Наполеону. Исходя из их предыдущего разговора, девушка могла предположить, что будет, когда мальчишка увидит её в дверях своей квартиры. И рассчитывать на радушный прием в её случае было бы крайне глупо. Оноре глубоко вздохнула, остановившись у злосчастной двери. И почему-то именно сейчас, когда она вознесла ладонь к звонку, ей вспомнились слова Есениной на счет прошлого. Критик нахмурилась и как можно скорее откинула ненужные мысли, с силой нажимая на кнопку.
Спустя несколько минут дверь открылась, и в проеме возник сам Наполеон, по одному только взгляду которого Оноре поняла, насколько ей здесь не рады.
- Что вы здесь делаете? – вполне резонно поинтересовался парень.
- Тебя хотят поставить на учет в органах соц. служб. Я обязана проверить, как ты живешь, - спокойно ответила девушка, направляясь внутрь квартиры.
- Уходи, - Наполеон быстро вытянул руку и оперся ею о дверной косяк, не пропуская Оноре ни на миллиметр дальше. Девушка дрогнула от такого резкого движения. Внезапно, юноша оказался куда более сильным и серьезным, нежели при их первой встрече. В глазах его был огонь, брови нахмурены, а губы плотно сжаты. На лице особенно выделялись скулы – кожа на них чуть подрагивала.
- Ты не имеешь права, - немного более требовательным тоном произнесла Оноре. – Я должна войти.
- В своем доме я как раз таки имею право делать то, что захочу, - раздраженно произнес Наполеон, и только он раскрыл рот, чтобы добавить что-то еще, как откуда-то из квартиры послышался звук бьющегося стекла.
- Наполеон, черт тебя дери! А ну, быстро закрыл дверь и вернулся в квартиру, поганец мелкий!
Парень обернулся на сердитый мужской голос, и, едва заметно скривившись, снова посмотрел на психолога, дабы не терять её из виду, но та столбом стояла перед ним и весьма озадаченным лицом смотрела вглубь квартиры, через плечо Наполеона. Оноре никогда не страдала излишним любопытством, но работа обязывала иногда совать свой нос несколько дальше, чем положено. Хотя сейчас она бы с трудом ответила, почему не оставляет попыток узнать, что же происходит с её очередным «клиентом» - то ли так надо, толи так хочется.
- Уходи сейчас же, - взгляд у Наполеона стал совсем злобным, а пробирающий до костей низкий голос словно очерчивал невидимую грань, перешагнуть которую было крайне опасно.
Но Оноре перешагнула.
- Я что-то не припомню, когда мы успели перейти на «ты», - нарочито холодно произнесла девушка, чтобы скрыть постепенно нарастающее внутреннее напряжение. – А теперь пропусти меня.
Брюнетка предполагала, что когда-нибудь парню надоест вся эта словесная перепалка и он пустит в ход силу, но не думала, что это произойдет настолько скоро. Спустя всего несколько секунд после своих слов, Оноре ощутила, как не по-детски сильные ладони Наполеона сжимают воротник её черного пиджака и прижимают чуть ближе к себе. Их лица оказались в непозволительной близости друг от друга, и девушка практически чувствовала чужое прерывистое дыхание на своих губах.
- Или ты уйдешь сама, или тебя выпровожу отсюда я, - чеканя каждое слово сказал Нап. Можно было догадаться, что, если Оноре по-прежнему не захочет уйти, то он действительно может грубо с ней обойтись – в конце концов, он еще мальчишка и под влиянием эмоций может выкинуть что угодно. Но отнюдь не собственный страх заставлял девушку мириться с мыслью, что ей пора уходить. Эти золотисто-коричневые глаза смотрели так пронзительно, так обжигающе, так открыто демонстрировали мощь их обладателя, но, увы, они не могли спрятать главного – страха. Оноре была слишком разборчива в таких вещах, чтобы не увидеть, как глаза юноши безмолвно кричат ей «Уходи, уходи, здесь опасно!» И сейчас в ней надорвалась первая ниточка из клубка правил взаимоотношений между психологом и его клиентом – девушка стала беспокоиться на счет Наполеона. Не так сильно, чтобы навести в органах панику на счет его случая, но достаточно, чтобы ловко засунуть свою визитку в кармашек его джинсов. С одной стороны, это был чисто профессиональный жест, не имеющий ничего общего с желаниями Оноре, но с другой ей казалось, что так будет безопаснее, ведь мало ли что может произойти. А ситуация у парня действительно нестабильная.
Наполеон на визитку никак не отреагировал, но не выкинул и не порвал – и то хорошо. Он медленно убрал руки с её воротника, отстраняясь. Практически сразу в квартире послышалось какое-то громыхание, и парень, не произнося ни слова, скрылся в коридоре, захлопнув перед собой дверь. Возможно, им было, что еще сказать друг другу, но теперь это не важно. Оноре стоит перед закрытой дверью, чуть прикрыв глаза. Даже сейчас она обязана сохранять исключительное самообладание, хоть и нарастающий шум за дверью сеял в девушке все больше опасений. Вздохнув, она, наконец, развернулась и неспешно направилась прочь из дома.
-
-
17.04.2011 в 11:05После этого странного инцидента Оноре не связывалась с Наполеоном. Встретились они только единожды – когда Критик пришла в школу по просьбе завуча. Не сказать, что теперь психолог относилась к подростку как-то иначе, просто теперь некоторые его выпады стали ей более понятны и обоснованны. И когда парень вновь стал ругаться с завучами и учителями, Оноре с сожалением поняла, что в ней надрывается вторая ниточка правил – она стала сожалеть парню.
«Это определенно какие-то магнитные бури» - нелепо попыталась она подобрать оправдание своим ощущениям. Девушка осторожно встала возле Наполеона и привычно спокойным тоном сказала завучу:
- Думаю, нам лучше прекратить этот бессмысленный спор, - парень был явно удивлен такому поведению психолога. Впрочем, сама Критик была удивлена сама себе не меньше.
- Оноре де Бальзак, Вы бы лучше не вмешивались! – грубо отозвался один из учителей, неожиданно возникший возле завуча, - Я буду настаивать на том, чтобы этого мерзавца отчислили! Он портит репутацию нашей школы!
- Эй, дядя, рот не обсох? – не мог не вмешаться Наполеон. – Ты задрал, честное слово! Столько говорильни и никаких действий, это же надо! Давно бы уже отчислили, а то мне ваши вечно недовольные физиономии уже порядком осточертели!
- Вот, видите, что вытворяет?! – казалось, что мужчина вот-вот лопнет от возмущения.
- Успокойтесь. Криками здесь никто никому не поможет. Им теперь занимаются органы соц. опеки, - наполовину соврала психолог, бросая на Напа косой взгляд. Как бы она этому не противилась, но между ними завязался небольшой альянс. Они оба это понимали, но ни один бы вслух об этом не сказал.
- Плохо занимаются, как я посмотрю! – продолжал гнуть свою линию учитель. Но тут вмешалась завуч, ненавязчиво отводя раскрасневшегося мужчину в сторону, поддерживая позицию психолога. В скором времени все разошлись, кроме Оноре и Наполеона. Они стояли молча и практически неподвижно, пока Нап самодовольно не скрестил руки на груди и не возмутился:
- Могла и не вмешиваться, я бы сам их всех разогнал.
Оноре хмыкнула, но в душе улыбнулась. Эта напыщенность юноши так предсказуема.
И они снова замолчали, но на этот раз первой ушла девушка.
***
Последняя их встреча была неожиданной для них обоих. По крайней мере, для Оноре точно.
Стрелки часов зашли уже далеко за полночь. В квартире совсем темно, а лунный свет проникает только сквозь щель между шторинами на окне в зале. Девушка спокойно лежала на своем раскладном диване и только-только её опутали объятия Морфея, как по комнате раздалась звонкая трель мобильного телефона. Она едва разлепила глаза, пытаясь сообразить, где и что у неё звонит. Не разобрав незнакомого номера на светящемся сотовом, она все же прижала его к уху, откидываясь на спину и закрывая глаза, пытаясь говорить как можно более разборчиво.
- Есенина, если это ты, то лучше сразу вешай трубку.
- А если не она?
Брюнетка медленно раскрыла глаза. Или ей показалось, или этот голос она узнает даже сквозь сон.
- Наполеон?
- Бинго, - усмехнулся голос в трубке.
Оноре накрыла глаза ладонью. Можно было, конечно, подумать, что этому разгильдяю внезапно захотелось пообщаться в столь поздний час, но врожденный реализм девушки все же решил, что у парня что-то случилось.
- Что произошло?
- Где ты живешь? – такой прямолинейности от Наполеона можно было ожидать. Оноре, чуть опешив, все же назвала свой адрес. Видимо, это был не телефонный разговор.
Сбросив, Критик взглянула на часы в телефоне – двадцать минут четвертого.
«Идиот» - фыркнула девушка. Порвалась третья нить – он стал ей нравиться.
Вскоре раздался звонок в дверь. К этому времени девушка уже успела оживить кухню и поставить чайник в случае, если нежданный гость захочет чаю. Она неспешно накинула черно-белый шелковый халат и направилась к двери. В подъезде было темно, поэтому Оноре не смогла особо разглядеть внешний вид юноши, пока тот не прошел в квартиру.
- Охренеть у тебя райончик. У психологов зарплата что, еще ниже, чем у учителей? – саркастично спросил Нап и, не поворачиваясь к девушке, прошел на кухню.
- Тебя силком сюда никто не тащил, так что остри где-нибудь в другом месте, - отозвалась Оноре. Только на кухне, при свете люстр она увидела, что у Наполеона разбито лицо. Заметив треснувшую бровь и размазанную струйку крови, она на мгновение впала в небольшой ступор. Внезапно, в её голове начала выстраиваться цепочка фактов и событий, связанных с Наполеоном. Сощурившись, Оноре посмотрела на усевшегося перед ней юношу. Все встало на свои места.
- Отец? – кратко спросила она.
Наполеон почти незаметно ухмыльнулся, облокотившись локтем о стол и подперев подушечками пальцев висок.
- Мы бздим, когда он выпьет. Бывает.
- Максим или Робеспьер? – Оноре села на стул напротив Напа, внимательно наблюдая за ним.
- Макс, - заметно помрачнев, ответил он.
- Я так и думала, - выдохнула брюнетка. Она еще с самого начала подозревала, что корень всей проблемы именно в семье Наполеона. Как яростно он не пускал её домой, когда она пришла; каким грубым был тон мужчины, который окликнул Наполеона тогда, а теперь еще и следы побоев на лице, - все стало ясно. Максим и Наполеон, как социотипы сами по себе не могут контактировать: возникает давление со стороны одного, которое не может подавить другой. Но если контакт вынужден? Такой грубый натиск внутри семьи не мог не отразиться на поведении парня. Тем более такого, как Наполеон.
Хоть поначалу Нап и пребывал в достаточно угрюмом состоянии, но к рассвету он уже успел порядком поднадоесть Оноре своими разглагольствованиями. Говорил он абсолютно обо всем, но в первую очередь, конечно же, о себе. И пусть хозяйка квартиры не любила такие бестолковые разговоры, но кивая и частенько отпуская язвительные замечания в сторону гостя, она чувствовала некий уют. Маленькую гармонию.
Ушел Наполеон только вечером, хорошенько отоспавшись на диване Оноре, когда та ушла на работу – девушка просто не смогла выгнать донельзя наглого школьника.
И это была последняя их встреча. Последняя встреча их как психолога и клиента.
-
-
17.04.2011 в 11:34-
-
17.04.2011 в 11:52Не заказчик.
-
-
17.04.2011 в 15:25-
-
17.04.2011 в 17:04+1.
-
-
17.04.2011 в 17:23а проду?
-
-
17.04.2011 в 17:36Автор, кто бы вы ни были, я уверен, что вы можете написать лучше.
-
-
17.04.2011 в 17:40Может там 16 человек на весь мир!
-
-
17.04.2011 в 17:42И они успели сотворить Брошенные дети, разбитые семьи, людское отчаяние, страх и одиночество – ужасные вещи. :3
-
-
17.04.2011 в 17:47Стрррашные люди, все эти ТИМы х)
Похоже на какой-то дом-2-
-
17.04.2011 в 17:50-
-
17.04.2011 в 17:54+- несколько умерли по естественным и неестественным причинам
-
-
17.04.2011 в 17:57+ 1
Впечатление - нудно, пресно, ниачем.
-
-
17.04.2011 в 17:57-
-
17.04.2011 в 18:11Это как в моём КВАДРАтном мире прямо. Хотя я балбесина - у меня матчасти по миру написано больше, чем фиков о нём))
Хеля, которая самый первый Гость.
-
-
17.04.2011 в 18:16Но, в любом случае, спасибо за труд.
з.
-
-
17.04.2011 в 18:21А я нашел ваш квадратный мир *_*
-
-
17.04.2011 в 18:32Ну я его сильно не прячу)
-
-
17.04.2011 в 18:57Кому понравилось - спасибо, ребят, мне очень приятно)
J. DiCorso
мм, принимаю к сведению ваши слова. Вообще, изначально была задумка, чтобы нараздавать всем ТИМам имен, но, видимо, проблески здравого смысла мой мозг отвергает.
А заказчику конфету, чтобы не было слишком обидно за исполнение.)
-
-
17.04.2011 в 21:58-
-
18.04.2011 в 00:30-
-
18.04.2011 в 12:35Я понял,что вы постебались.Я как бы тоже.
Нет,на самом деле даже и исполнение вполне сойдет,разве что нужно было тогда прописать еще хоть какой-то сюжет,кроме данного и некоторые моменты,вроде каких-то странных принципов Бальки...Х).Чтобы было понятно и интересно.
Ну и..да..имна..с ними надо что-то делать...
-
-
05.05.2011 в 01:40И это ж до чего надо довести Макса, чтобы он так себя с детьми вел? *Макс недоумевает* Ревизия есть ревизия, но всему предел есть. Ну ладно, это все к пункту о невхарактерности.
-
-
07.06.2011 в 22:07Это я вам как Баль говорю
-
-
17.12.2011 в 22:38Читал с удовольствием.
Оноре х)