читать дальше - Только не говори, что ты взял ее там. - Хорошо, - на лице брюнета загорается шальная улыбка, - Не скажу. Юноша, воцарившийся за письменным столом, в полуобороте взирает на то, как увлеченно его брат переворачивает шкаф и комод в поисках чего-либо, отдаленно напоминающего вазу. У Мартина слегка мокрые от дождя волосы и вспыхнувшие от случайной искры глаза. Ботинки в углу коридора вдвое тяжелее обычного от грязи – дождь пытается превратить кладбищенскую землю в топь. - Мертвым людям не нужны мертвые цветы, - он ставит только что наполненную водопроводной водой бутылку из-под вина на стол. - Тогда зачем ты принес ее нам? – тяжелый взгляд исподлобья, и мерное перестукивание пальцами по деревянной поверхности. - Она живая, посмотри. Мартин обеими ладонями держит стебель белой розы с такой лаской, словно это новорожденный котенок или его собственное чадо. На лепестках еле заметные капли влаги, а шипы кажутся нераспустившимися листьями. - Красавица, - вздыхает Март, опуская цветок в бутылку. Кто и когда последний раз пил здесь вино, вычислить невозможно. Юноша, вдохновенно касающийся губами лепестков розы, будто вовсе забывает о цели своих недавних перемещений, и брату приходится выдавливать из легких слабый стон: - Как там? - Там? – Мартин поднимает глаза, слепя парня яркостью горящих там костров, - Как обычно. Спустя секундную паузу, перенося бутылку с цветком на подоконник, добавляет: - Сходи ты – может, что-то изменится. Равнодушно кивая, Маркус возвращается к кипе бумаг на столе. Вообще-то, он там недавно был. И в целом бывал там чаще, чем брат. Но Март, иногда приносящий домой цветы с чужих могил, ни разу не замечал там его присутствия. Его и в квартире-то иногда не ощущается.
читать дальше - Этих людей не существует. Есть только я, - худая ладонь убирает челку со лба, а после длинные пальцы касаются беспристрастного лица напротив, - и ты. Маркусу не нравятся эти касания, они кажутся ему ударом об острые углы. - Они причиняют тебе боль, - и говорит он тихо, но надрывно. - Кто? Эти люди? – тонкие брови поднимаются, а улыбка приобретает очертания усмешки, - Их не существует. Это все ты. Ты и сотни душ внутри тебя. Голос у Мартина певучий, глубокий, и будто успокаивает, убаюкивает, несмотря на то, что Март знает - брата этими уловками не возьмешь. Марк видит слова, пустые, колкие, травмоопасные, игнорирует интонации, противится сладкому аромату чужой кожи и горькому привкусу важных речей. Чужой ли? Важных ли? - Если бы не ты, я... – отчаянно начинает Маркус. - Если бы не я, ты – не ты, - с прежней улыбкой останавливает его Март. Ведь кто-то из них должен быть страшим, главным, правым. Хоть на мгновение, импульс, секунду. «Наверное, он» - думает Маркус. «Пожалуй, ты» - вздыхает Мартин. Марк смотрит на юношу напротив, внешне идентичного, по умолчанию родного, и видит не себя. Он помнит свои всегда крепко сжатые, тонкие губы, напряженную челюсть, чтобы каждое слово давалось с трудом, и почти черные глаза, неизменно устремленные только вперед, полные осознания действительности. Взгляд укоряющий, ненавидящий и тяжелый, как надгробная плита. А напротив – лишь пьяная улыбка. Губы Мартина влажные и приоткрытые, он дышит ртом, глазами, всем телом. Широко раскрытые и ужасающе бездонные, глаза блестят, интригуют, искрятся, ждут. Дотронься зрачков – обожгут. Ухмылка то грустная, то жестокая, то невидимая. Март всегда с улыбкой, того и гляди – заплачет, а больно будет Маркусу от того, что тот еще и плача улыбается. - Все, ради тебя. Каждый вздох, ради тебя, - и Мартин затыкает холодной ладонью рот брата. Марк чувствует всю тяжесть неба на своих плечах, хрупких, тонких. Со стороны – как разговор с зеркалом. На самом деле – с самим собой.
читать дальше - Ты куда? – не поднимая глаз, спрашивает Маркус у копошащегося в дверях брата, - Мне скоро надо... - На работу, - перебивают его. Марк крайне громко фыркает. Мартин не остается равнодушным. - Что еще? Что опять не так? - Я бы не назвал это работой… - выражая напускное воодушевление, вслух рассуждает юноша, – Скорее… Хобби. Даже искусство. - Ты сдохнешь, если я перестану приносить деньги, - Мартин смотрит ему в затылок, боясь разорвать брата в клочья, если он повернется. - Конечно, ты их приносишь, получаешь, восхваляешь, вылизываешь. Свои деньги-то. Мартин, снимая с себя только что напяленную куртку, неторопливо усаживается на кровать, задумчиво любуется розой в бутылке. Начала вянуть, но по-прежнему красива. Дама в возрасте, но знающая себе цену. Март не покидает квартиры следующие два дня, удовлетворяет свои физические потребности, много читает, иногда поет и изредка бьет воющего брата всем, что попадается под руку, дабы тот не пытался покончить с собой, вгрызаясь в собственные запястья. Маркус даже не стремится получить очередную дозу, терпеливо ждет конца то ли своей жизни, то ли терпения Марта. Только держать рот на замке – непосильная задача. Маркусу тесно в грудной клетке и облюбованном углу комнаты. Он устало воет, рычит и скулит, съедая губы, выдавливая глаза. Апатия становится агонией. Марк бьет стеклянную бутылку, утопая в осколках и белых лепестках. Мартин уходит и, возвращаясь, приносит другую и бутылку, и розу. На сей раз водка, на сей раз – красная. Им Маркус радуется ничуть не меньше, чем любезно вколотому братом героину.
читать дальше - Что это? – смиряя Марта недружелюбным взглядом, тихо интересуется Маркус. - Тебе не нравится? – тут же восклицает парень, - А ей нравится. - Кому «ей»? - Какой-нибудь из сотен твоих душ, - Март вновь поворачивается лицом к зеркалу и красит губы вторым слоем красной помады. Руки слегка подрагивают, а в глазах паника. «Как глупо. Вульгарно. Пошло. Некрасиво. Отвратительно. Очаровательно. Мерзко», - проносится в голове Марка. Мартин носится по квартире, не находя себя места и боясь встретиться взглядом со смыслом своей жизни. С темными глазами высшей цели, ради которой он, якобы, несет на себе бремя грешника и терновый венок мученика. Самостоятельность брата Маркуса порою удивляла, и это неутомимое желание покорять только что поставленные себе преграды. Мартин сделал его алтарем, где каждую секунду приносил себя в жертву. Ради него, ради себя. Общая кровь не давала вырваться из круга. Маркус на мгновение отвлекается на созерцание розы в прозрачной бутылке из-под гордо вылитого ими в раковину вещества. Март с плохо стертыми на щеке алыми следами уходит, спустя мгновение, и на прощание целует брата в макушку бледно-розовыми губами. Его красных глаз Маркус не видит, замечает лишь синяки на запястьях и кольца на пальцах.
читать дальше Маркус засыпает за письменным столом у настежь раскрытого окна. «На спор с менингитом?», усмехается Мартин, рукой проходясь по мокрым черным волосам брата. Оконная рама с грохотом захлопывается, Март замечает давно увядшую розу. Лепестки грязно-красного цвета беспомощно покоятся на подоконнике. - Вот и ты так когда-нибудь, - подает голос Марк. - Еще никто не сравнивал меня с розой, - сладко улыбается парень, осторожно касаясь засохшего стебля. - А с той, что стало? Мартин усмехается, без злобы, но с обидой. - То же, что и станет с тобой. - Ты недолго без меня протянешь, - цокает Маркус, вновь позволяя брату любоваться лишь своим затылком. - Как видишь, - Мартин кивает в сторону увядшей розы и, проходя мимо, в очередной раз запускает пальцы в волосы Марка. Тот вздрагивает и нервно дергает головой. Март удаляется, звонко усмехнувшись.
В их квартире нет ни одного зеркала. Даже смотря в глаза Мартина, Маркус видит не себя.
Очень..странно. Очень атмосферно. Не всегда ясно. Но, верно, так, как надо. Скорее нравится, чем нет. ОТ: скажите, автор - а вы не Гамлет сами? не заказчик
простите великодушно, что за ограничение в 2000 знаков?
предупреждение и спойлер
читать дальше
конец
ОТ: скажите, автор - а вы не Гамлет сами?
не заказчик
гость в 22:11, рад, что удалось удивить :з
+Xanxus+, Alzhbeta_Fate, благодарю ♥
автор