T10-15. Габен/Есенин, Максим/Есенин. Максим - мужчина, давно влюбленный в своего подчиненного Есенина. Не добившись с...

13.11.2011 в 19:14

предупреждения: все персонажи - мужчины. Габена очень мало и с ним, скорее, преслэш.
возможно, оборванная концовка. автор за всё извиняется, ни на что не претендует и верит в повторное исполнение.

1780

После всего произошедшего, лёжа в темноте чужой холодной квартиры, Есенин всё ещё не смеет считать себя жертвой. "Ты сам виноват", говорили ему. "Я сам виноват?", равнодушно глядя в одну точку, думает Лирик.
Полгода он наивно думал, что получил эту работу исключительно благодаря удаче. Ещё бы - выпускник, без опыта работы, полезных знакомств и просто особых талантов. И вдруг - уважаемая в городе фирма и отличная должность. Есенин до последнего искал подвох, позвонил родителям, окольными путями пытаясь выведать, не по их ли протекции ему так повезло. Но всё было в порядке. Всё было чисто. На робко заданный директору вопрос: "Почему я?" строгий, но вежливо и едва заметно улыбающийся начальник просто ответил, что видит в нём потенциал.
Есенин перестал искать причину. Кто его знает, может быть этот уверенный в себе человек действительно разглядел в нём что-то, чего не видели ни в школе, ни в вузе, ни в собственной семье. "У тебя есть все шансы" твёрдо сказал человек по имени Максим Горький. Сергей поверил. И, отбросив сомнения, решил использовать полученную возможность.
Он действительно очень старался. Несмотря на трудности, нехватку опыта и скептицизм взрослого сплочённого коллектива - Есенин справлялся вполне достойно. Уже через полгода, его перестали активно критиковать, начали принимать за своего, а порой и спрашивать совета. Это было очень ценно. Уважение, доверие сотрудников. На Есенина впервые в жизни полагались. Родители, выслушивая рассказы про работу и получая пусть небольшие, но всё же лично заработанные им деньги, сказали, что гордятся сыном.
Всего этого не было бы, если бы не поддержка директора. Он незаметно, но активно проявлял заинтересованность жизнью Сергея. Советовал, как лучше сделать то или иное дело, как вести себя с коллегами, чтобы заработать уважение в коллективе. Строго одёргивал, когда Есенин начинал нервничать и заговаривать об увольнении по собственному желанию. "У тебя есть потенциал, есть все шансы" повторял Максим. Однажды, они даже сходили вместе выпить после работы и Есенин, как на духу излил всю душу молчаливо сидящему напротив Горькому. На следующий день Сергею было так стыдно, что он не мог смотреть начальству в глаза. Неужели он действительно так жалок, что собственный босс вынужден принимать столь активное участие в его жизни? И Есенин собирал волю в кулак, только чтобы вместо советов и сочувствия, получить одобрение. Ведь если его действия одобрит такой человек, как Максим - значит Лирик действительно чего-то стоит.
Вся эта офисная идиллия рухнула после предновогоднего корпоратива. Есенин не хотел идти, он тосковал по дому и планировал позвонив родителям, лечь спать. Но Максим настоял.
- Будут все сотрудники. Ты совсем недавно влился в компанию, лучше не привлекать внимание таким образом, - видя очередную попытку подчинённого отказаться, он мягко добавил, - побудь около часа, а потом я отвезу тебя домой. Обещаю.
Это было неудобно, но Сергей уже и сам думал, что можно немного побыть и вне одинокой квартиры.
В итоге час растянулся почти до утра. После нескольких бокалов шампанского Есенин уже активно отплясывал с хорошенькой, звонко смеющейся секретаршей Гюго и и пил на брудершафт с нелюдимым финансовым директором.
Выйдя подышать на улицу, он расслабленно прислонился к обшарпанной стене, спрятав руки в карманах куртки. Запрокинув голову, Есенин немигающим взглядом посмотрел на всё ещё чёрное, зимнее небо.
- Увидел зелёных человечков?
Сергей вздрогнул, посмотрев на вышедшего вслед за ним Горького. Хмыкнул, смущённо проведя по взлохмаченных после вечеринки волосам.
- Что-то вроде того. Вы уже домой?
- Да. Ты кажется тоже устал. Садись, отвезу.
- Вы не выпили за весь вечер ни грамма. Мне бы такую сознательность, - Есенин рассеянно улыбнулся, прикрыв слипающиеся глаза.
Максим дёрнул уголком губ.
- Поехали, Сергей.

В машине было тепло, пахло кожей и чем-то сладковатым. "Наверное, освежитель. Или женские духи", - от мысли о начальнике и женщинах Есенин тихо рассмеялся. Почему-то казалось, что такой суровый, отчасти чёртствый человек любит весёлых светленьких хохотушек. Вроде Гюго. У неё такие мягкие волосы... и пахнут морем... интересно, Есенин нравится ей хоть немного?.. нравится ли...
Через пару минут Лирик спал, низко опустив голову. Максим остановился около дома Сергея и о чём-то задумавшись, устало посмотрел на бледное, едва освещённое стоящим рядом фонарём лицо. Сжав губы, он снова завёл двигатель и плавно развернул машину в другую сторону. До его дома минут пятнадцать езды.

Есенин проснулся от ощущения движения. Еле продрав глаза, он увидел рядом Горького, на чьём плече практически висел. Есенин хрипло затараторил:
- Неужели я настолько напился, что вы... меня тащить... я сам могу, подождите...
Только увидев, как рядом открываются железные двери, он понял - лифт. Но ведь в его доме нет лифта.
- М... Максим? Я забыл сказать вам свой адрес?
Горький зашёл в лифт, затащив продолжавшего по инерции цепляться за него Сергея. Тот удивлённо молчал. "Наверное, я спьяну забыл про свой адрес и ему пришлось везти мне к себе. Злится?"
Выйдя из лифта, Сергей отлепился от Горького и пошатнувшись, отошёл на пару шагов. Максим бросил на него взгляд, но убедившись, что тот никуда не пытается уйти, звякнул ключами и открыл тяжёлую железную дверь.
- Заходи.
Есенин неуверенно прошёл в квартиру, Максим зашёл следом и запер дверь.
- Я знаю твой адрес. Мне нужно было с тобой поговорить, - быстро отчеканил Максим.
"Почему нельзя было сделать это в машине?" Есенин нервно задумался о том, что могло пойти не так. Почему-то на ум снова пришла секретарша и их сегодняшние обжиманья. Что за бред, не может же он из-за этого... Хотя. Есенин поражённо открыл глаза. Вот оно что. В конце концов, больше никаких причин для подобного поведения не было.
- Слушайте. Возможно, сегодня вам показалось, что я слишком близок с Гюго, но мы просто дурачились, - Есенин твёрдо посмотрел в глаза начальнику.
Максим замер. А потом рассмеялся. Горький как-то горько и неестественно хохотал около минуты. Смотрелось дико. Есенин нахмурился. Может тот всё-таки выпил? Зря Лирик заснул в машине.
- Ну и дурак. Господи, какой же дурак, - отсмеявшись, прохрипел директор.
Потом резко замолчал и быстро преодолев разделяющее их расстояние зло выплюнул:
- А может ты надо мной издеваешься? А?
Есенин растеряно смотрел в сощуренные глаза Горького и уже ни черта не понимал. Кроме одного - ему сейчас лучше всего уйти. Начальство явно не в себе.
Лирик попытался осторожно обойти мужчину, но тот резко схватил его за ворот рубашки и больно приложил спиной об стену. Есенин ударился головой и на автомате попытался замахнуться в ответ, но Максим раздражённо перехватил его руку и больно выкрутил запястье. Есенин взвыл:
- Что вы творите? Если собрались бить кому-то морду - хотя бы объясняйте за что!
Горький не обращая внимания на протесты, зафиксировал руки Лирика над головой и прошипел:
- За то, что жить из-за тебя спокойно не могу, ублюдок. Признай, что нарочно провоцировал. Признай, что сам виноват. Я же, чёрт побери, не такой!
Есенин задёргался.
- Вы не в порядке! Возможно пьяны. И я не понимаю, о чём вы!
Максим прижался совсем близко, зашептав куда-то в плечо:
- Всё ты понимаешь, хватит ломать комедию. С меня всего этого хватит.
Есенин похолодел, ощутив на своей шее губы директора. Попытался оттолкнуть.
"Этого не может быть, этого не может быть..." - настойчиво билось в висках.
Есенин закричал, чтобы тут же быть заткнутым грубым укусом, который для Горького, очевидно, являл собой поцелуй. Через пару минут всё сплелось в один большой комок боли, унижения и страха.

После всего произошедшего, лёжа в темноте чужой холодной квартиры, Есенин всё ещё не смеет считать себя жертвой. "Ты сам виноват", говорили ему. "Я сам виноват?", равнодушно глядя в одну точку, думает Лирик.
Максим обнимал его, шептал, что любит, что ошибся, что он просто больше не мог так дальше. Ты же добрый, Есенин. Помоги мне, будь со мной, забудь это. Забудь всё.
"Ты же сам виноват. Неужели ничего не замечал? Не замечал, как на меня действуют твои ужимки?"
Есенин сосредоточенно вспоминал, какие из его действий были похожи на ужимки. Ох. Наверное, эта идиотская привычка накручивать волосы на палец. Бабская привычка, ему ещё отец это говорил...
Мысли бежали сумбурно. Думать хотелось о чём-угодно, но не о произошедшем. Он не двигался и не говорил. Максим уговаривал, угрожал, но в конце концов отшатнулся и ушёл, не сказав ни слова. Оставив Лирика лежать на нерасправленной, смятой кровати.

URL

13.11.2011 в 19:14


Запомнить

инТИМная летопись соционических оргий