Трудно быть богом. Трудно быть Великим. Каждое движение, каждая фраза, каждый шаг - и толпа алчных глаз следят за тобой, выжидая, когда ты оступишься и упадешь лицом в грязь. Ждут момента чтобы втоптать тебя, сровнять с асфальтом. Тебя любят, тебя обожают, тебе завидуют и ненавидят тебя всем сердцем только потому, что ты - это ты. Ты - личность. Ты - один такой и надо разбиться в лепешку чтобы оставаться таким, не смешаться с серой массой. Быть ярким пятном среди одинаковых безэмоциональных лиц. Трудно быть богом. Трудно быть Наполеоном.
Надо встать. Надо нацепить на лицо улыбку, которая так бесит окружающих, и заняться делами. Позвонить, договориться, проверить отчеты, дописать проклятый диплом, сходить, наконец, в спортзал. Надо написать в блог, что я живой. Не то, что бы кого-то это в самом деле беспокоило, но я сам-то ведь волновался бы. Может, ещё такой псих есть? Надо стукнуть в аську тому единственному Балю, которому позволено выслушивать мою истерику, и хмыкнуть в ответ на его "Что за достоевщина?!". Может, ну его нафиг? Как было бы хорошо: тишина, крепкий чай с лимоном и молчать, пока губы не ссохнутся вместе так, что не разлепить...
Да ладно, кого ты лечишь, сам через неделю не выдержишь. А помнишь, что было, когда ты разогнал в приступе мизантропии всех знакомых? На сколько тебя хватило, на год? Вот то-то. А потом ты очухался и долго и мучительно заводил новые знакомства, обрастал связями и друзьями. Ну не друзьями, пусть знакомыми - а тебе с этого легче? Кстати, а тебе не кажется, что тот ехидный зануда был прав, и крыша твоя тебя медленно покидает? Вот уже сам с собой разговариваешь.
Можно подумать, я хоть когда-то был нормальным. Вон спроси хоть у Роба. Так что чуть больше, чуть меньше...
Тогда вставай. Раз уж отмазаться тем, что ты псих, не удастся. Вставай, звони, договаривайся, шути, смейся, паяц.
Сам ты паяц. Не хочу. Достало. Всех понимать, всем улыбаться, лавировать, лавировать да не вылавировать.
А куда ты денешься? Выйди из дома, оно само включится. Это такая часть тебя, что практически ты сам и есть. Вставай. Это трудно, но ты же все можешь.
Трудно... быть... богом?
Богом?! Бугага. Посмотри на себя, бог! Хлюпающая развалина. Отвесь уже сам себе пинка, нацепи этот свой хлам. Богом, бля... Хотя бы просто будь.
у всех такое бывает. но нам обычно пинка дать некому. так что вставай и делай что-нибудь сам! Бальзаки надают таких годных подколок, что никаких пинков нинада. Все тот же гость, который никуда не пошел
Название: «Трудно быть …». Фэндом: соционика. Рейтинг: детский Пейринг: Наполеон/Бальзак, Жуков/Есенин. Саммари: Трудности и легкости вербального общения и невербального взаимодействия. Смысл: Автор-Бальзак. А он вообще есть?.. Автор-Наполеон : Иди пиши! Предупреждение: дорогой заказчик, это вольное исполнение заявки. И в меру вольная трактовка. Авторы выражают признательность за нее. В текстовом эквиваленте. Автор-Бальзак извиняется, но встреченную безграмотность можно относительно честно свалить на его голову. Автор-Наполеон рекомендует ничего на дуала не валить. А вместе они уверены, что вам понравится. Приятного чтения. Слов: 3000~
читать дальшеВ квартире пахло запеченным сыром, Бальзак невольно сглотнул. На работе он задержался, в магазин зайти забыл, у мобильника сел аккумулятор и не было никакой возможности позвонить с просьбой разогреть что-нибудь к ужину, так что догадливость Наполеона сегодня порадовала как никогда. Хотя, на самом деле, догадливость была совершенно не причем. В шкафу обнаружились пальто Жукова и есевский плащ. – Гости, – мрачно констатировал Бальзак. Не то чтобы он имел что-то против дружеского визита, просто собирался лениво проваляться на диване перед телевизором весь вечер, а не разводить реверансы. Внезапно нарушенные планы всегда приводили Критика в раздражение, впрочем, радушно поприветствовать Жукова это не помешало. Воин с Политиком заседали в гостиной, стол у них был накрыт в стиле минимализма: бутылка коньяка, тарелочка с лимонами и три бокала. – С возвращением. Как поработал? – Наполеон лучился радушием, так что мрачный взгляд от голодного Критика получил вполне заслуженно. – Присоединишься? – поинтересовался Жуков, кивая в ответ на приветствие. – Join us, Ashly, – поддержал с кухни Есенин. – Join our dark army of evil Candarian demons...* – Сперва еда, потом коньяк, – расставил приоритеты Бальзак и отправился составлять компанию сырным бутербродам Лирика. В квартире было жарко, так что свитер Критик стянул, и оставил на табуретке у кухонного стола. Есенин устроился уютно – с бутербродом в одной руке и большой кружкой чая в другой. К чайным чашкам, использование которых пропагандировала Наполеон, и Лирик, и Критик относились с равным презрительным сомнением. Пахло так, что желудок даже не заурчал, он требовательно затарахтел. Бальзак сглотнул и утащил один из бутербродов с тарелки друга. – Как поживаешь? – поинтересовался Есенин. – Я чай заварил… Эй, а ты не хочешь изобразить гостеприимного хозяина и покормить меня? Вместо того, чтобы таскать… Я себе готовил! – блондин, подхватив тарелку с разделочного стола и утащил ее подальше от загребущих рук. – Перестань мародерствовать. Бальзак философски пожал плечами, два кусочка счастья он себе успел отхватить. – Нечего жадничать, – передразнил он Есенина, когда прожевал. – Я уставший и голодный, а тебе пары бутербродов жалко? – Так, может, ты себе нормальную еду разогреешь? А не будешь кусочничать? Микроволновка, холодильник, – поочередно ткнул кружкой в означенные бытовые приборы Лирик. В ответ так и хотелось сообщить «кто бы говорил», привычку Есенина (при всей его благовоспитанности и интеллигентности) утягивать, иногда прямо с чужой тарелки, приглянувшиеся кусочки знали все. Причем не от голода Лирик так делал, а потому что мало по рукам били. Обычно Бальзак был не прочь разделить трапезу с другом, но он-то полагал, что правило действует в обе стороны. В любом случае разумное предложение Критик отметать не стал и добыл себе горячую пищу. Заваренный Есениным чай был крепкий и ароматный с легким апельсиновым привкусом. Вот как получается залить заварку кипятком так, чтобы у тех кто потом будет пить теплело на душе? Иногда Критику казалось, что тратя силы на такие вот мелочи, Лирик прогадывает в чем-то большем, но ведь, по сути, жизнь и состоит из мелочей. На кухне стало тихо. Есенин в задумчивости созерцал оконное стекло, а Бальзак пил горячий чай, прислушиваясь к разговору, доносившемуся из комнаты. Голоса звучали приглушенно, и не все слова получалось разобрать. Оставив на столе грязную посуду, Критик сделал было несколько шагов, но замер прислонившись к дверному косяку, идти в комнату и вмешиваться в беседу ему не хотелось, а вот тихонько подслушать о чем она… Иногда ему достаточно было роли наблюдателя, а не участника.
* * * – …Нет, Богом быть не трудно, - скучающе протянул Политик, делая глоток коньяка. - И людьми управлять не трудно, – добавил он, после того как внутри прокатилось тепло пополам с алкоголем. Наполеон самоуверенно улыбнулся, смакуя свои ощущения, как до этого смаковал коньяк. Жуков последовал его примеру, и, чуть повернув голову, выжидающе взглянул на Политика. Паузы в разговорах были им несвойственны, молчание всегда повисало между ними недосказанностью и непониманием «говорить жестами» друг с другом они не умели. Или не хотели научиться, несмотря на годы дружбы. – Согласись, ведь люди, в большинстве своем, и не против быть "снизу". Нам ли этого не знать, – Наполеон провел языком по губам, словно, пробовал на вкус собственный цинизм. Его слегка разморило, он не то чтобы вел диалог, скорее размышлял вслух, делясь своими наблюдениями. Проще говоря, трепал языком. – Они совершенно и не против давления, унижений. Иначе, я просто не понимаю их молчания. Вот ты, – бокал с остатками коньяка качнулся в сторону Жукова. – Человек, со своими низменными в первую очередь интересами, которые крутятся вокруг дома-работы и наоборот... Ну, хорошо, – поправился Наполеон, – иногда ещё хватает времени на отношения. Но… Последовала очередная пауза, не то для того чтобы подобрать нужные слова в уже хмельной голове, не то от того, что нить разговора норовила ускользнуть. – Ты никогда не был на море, где-нибудь заграницей. А там ведь хорошо, – Политик довольно прижмурился. – Солнце, благоприятный климат, полезная еда, хороший алкоголь, в конце концов. А ещё песок такой светлый и море теплое. Но у тебя нет такой цели, а деньги, которые можно отложить на путевку, ты потратишь на новый телевизор, который даже не смотришь, потому что у тебя все те же "дом-работа". Жуков ухмыльнулся, смерил взглядом количество коньяка в бокале и задумчиво повертел его в руках, тревожа жидкость на дне. – Летал на Кипр с Есениным, месяца три назад, – насмешливо сообщил Маршал. – Хотя ты знаешь, я не люблю море с вечно забитыми пляжами и болезненным загаром на следующий день. Не моим, так есевским, – добавил он ехидно. Политик лишь отмахнулся. Жуков все воспринимал слишком конкретно, а ведь даже не перешли к сути разговора. – Речь даже не о тебе, или обо мне, – Наполеон разлил по бокалам остатки и убрал бутылку со стола. – Я говорил образно. Знаешь, общество часто забывает о главном, а жизнь, между прочим, продолжается, – они отсалютовали друг другу бокалами.
*** Ни для одного из них жизнь не стояла на месте, а постоянно катилась, хоть к светлому будущему, хоть в тартарары. Современные акулы мегаполисов – наверняка погибнут, если попытаются остановиться. Бальзак на кухне отхлебнул чай и прикрыл глаза, ему нравилось слушать чужие разговоры. Правда, его отвлек Есенин, тихо попросивший телефон. Лирику больше нравилось думать, пока другие были заняты болтовней.
*** Отпив из бокала, Наполеон продолжил: – Знаешь, с морем ведь встретится какая-нибудь девочка из соседнего отдела, пару недель не будешь видеть ее во время обеденного перерыва, а потом появится, загорелая, отдохнувшая. Она просто рискнула, поднялась по «лестнице» на ступень, а уже на голову выше тебя, – воспоминания сейчас перемежались с мыслями когда-то не высказанными ни той девочке, ни самому себе. – А ты все так же сначала послушно выполняешь глупые указания, а потом слушаешь глупые рассказы о ее жизни и незабываемом отдыхе. Стекло в ладони было теплым, как и последний на сегодня глоток коньяка, не стоит открывать следующую бутылку и того что есть хватило, чтобы расслабиться. Кресла, как по волшебству, стали удобнее, в голове Политика появилась пополам с легкостью, хмельная сонливость. Жуков, кажется, посматривал в сторону кухни. И в самом деле, там было как-то слишком тихо, но седьмой этаж, как-никак, из окна их любовники не выпорхнут, так, что Политик был спокоен и благодушен. Пусть себе чаи гоняют, а у них тут коньяк.
продолжение*** – У тебя… проблемы? – осторожно поинтересовался Бальзак. С Есениним никогда нельзя было угадать, отмахнется он от личного вопроса или начнет выворачивать душу наизнанку. Критик так точно не угадывал, а слушать есевские излияния, честно говоря, не любил. Было в них что-то настолько же неправильное, как и в Колесе Сансары. За все время знакомства Бальзак не заметил, чтобы страдания Лирика изменились хотя бы самую малость, они походили на череду перерождений, слегка разнясь внешне, но оставаясь по сути теми же. Непонимание и неприятие – замкнутый круг переживаний, в него нельзя было пробиться снаружи и его не желали покидать изнутри. Как с такими настроениями справлялся Жуков, Бальзак всегда недоумевал. Назвать того чутким психологом было бы даже не остроумно и совершенно не смешно. В этот раз Бальзак не угадал с вопросом. Есенин поднял на друга задумчивый взгляд, в котором мешались и собачья тоска и собачья верность, и ослиное упрямство в равных пропорциях, все это было приправлено выпитым в начале вечера. – Он меня не понимает, – голос Лирика был сухим и горячим как сигаретный пепел. – Он никогда меня не понимает и не принимает всерьез. Почему у меня так происходит каждый раз? И не то чтобы Базльзак не могу ничего ответить как человек («Потому что ты, по сути, содержанка. Ты не замечал?»), или ему было нечего сказать как другу («Потому что он никого не понимает, ты ни в чем не виноват»). Просто на самом деле его никто не спрашивал. Риторические вопросы вот любимый формат задушевных разговоров для Лирика. Или рассказы о том как плохо кончаются современные сказки. Тем более, что в руках Есенин уже вертел зажигалку и сигарету. – Я закурю? – Критик вместо ответа открыл форточку, вообще-то у них в квартире не курили, разве что Наполеон по ночам и украдкой, но отказывать в такой малости людям самозабвенно страдающим Бальзак не умел. – Он тебя любит, – сообщил мужчина, когда вместо нытья кухню наполнил запах сигаретного дыма. – А ты научись нормально разговаривать с ним, а не со мной. Есенин только передернул плечами недовольно, он все это как обычно знал.
*** – А, кстати я когда только начинал работать. Помнишь ту маленькую фирму, с которой я быстро перевелся? – воодушевленно объяснял Нап, уже с улыбкой вспоминая прошлое. – Меня больше всего раздражало то, что я новенький. И как-то плевать на коллектив, людям нужно время, ощущение восстановленного комфорта, ведь новый человек на старом месте. Меня больше волновало, что я чего-то не знаю. Для меня все ново, постоянно нужно спрашивать совета, показывать свою некомпетентность, видеть эти смешки в глазах окружающих. Это единственное, что могло меня выбить из колеи. А потом прошло, и уверенность снова возвращалась, вместе с новыми ступенями. Нет, Богом быть не сложно. И лучшим быть не сложно. – Ага, – кивнул Жуков, в взгляде его сквозили и насмешка, и недоверие и внимание к чужим словам. Он как обычно искал доводы и чужие слабости. – Только как ты уже сказал, что девочка из соседнего отдела заняла место и теперь будет где-то отдыхать. У людей просто нет, зачастую, возможностей или времени что-то сделать. Вот скажи мне, – Маршал чуть прищурился, для него алкоголь не был сонным зельем, скорее горячил кровь. Хотелось драки, авантюр и секса, а не застольных бесед. – Легко ли достигнуть новой должности, один раз сделав шаг? Жуков хохотнул. – Твоя теория хороша, но чего-то в ней недостает, не находишь? Политик улыбнулся. Даже годы дружбы, в которой им обоим было нечего делить, не сделали их правды ближе друг к другу. Абсурдные теории для одного были практической истиной для другого. Наполеон обычно выигрывал в знании человеческой натуры, а Жуков там, где тонкие манипуляции уступали место фактам и жесткому давлению, но прислушиваться к советам, ни тот, ни другой не собирались, насколько бы дельными не были эти советы. Упрямство – ещё одна черта, которой перекликались их характеры. – Люди, не хотят делать шаги, дорогой друг. Отбросим сейчас ответственность и долгий путь, – развалившийся в кресле, Наполеон чем-то напоминал древнегреческого философа, одного из тех, что были не прочь поделиться истинной, найденной в вине. – Мне всегда не нравились дела, которые даются слишком легко. В них нет интереса. Учеба, вот, давалась легко. Я ещё со школы не понимал, почему мои одноклассники не могут ответить на элементарные вопросы, почему происходят конфликты на пустом месте. Почему я со своим взрывным характером остаюсь Швейцарией. И рано или поздно оставляю людей позади, – мужчина хмыкнул. Вот это Жуков прекрасно понимал, каково это, когда рядом нет никого. Все либо позади, либо впереди, там куда стремишься. Взгляд Маршала соскользнул с собеседника, а мысли переключились на того, кто все же научился быть рядом с ним. Пора была собираться домой. Наполеон заметил его намерение еще до того, как оно было озвучено. В любой ситуации Политик предпочитал уходить первым, наверное, в этом было что-то важное. Сродни знаменитому – «Король покинул здание». Поднявшись из удобного кресла и прихватив со столика бутылку и бокалы, Наполеон отправился на кухню. И только в дверях комнаты приостановился. – На самом деле они забавные и даже милые, я серьезно, – в голосе проскальзывала какая-то горячность, обычно для Политика не характерная, словно он хотел закончить мысль прежде чем та сбежит. Или прежде чем сбежит собеседник. – Переживают, некоторые умеют искренне радоваться, восхищаться успехами и просто любить, в самом прекрасном смысле из всех возможных, – он примолк на секунду и закончил уже совершенно спокойно и буднично. – Люди наивно думают, что Богом быть тяжело, когда на практике не могут просто быть людьми… Так… У нас вообще-то не курят, – с откровениями Наполеон распрощался окончательно, когда учуял запах сигаретного дыма. – Не хотели вам мешать, шастая на балкон, – ухмыльнулся в ответ Критик. – Как я погляжу, вы закончили. Вам в зале постелить или вызываем машину? Жуков кивнул. – Домой поедем. Есенин спрятал в карман зажигалку и сигареты, вместо них в его руках оказался телефон. Дозвонившись в такси, Лирик быстро надиктовал нужные адреса, после чего одарил окружающих улыбкой. – Ожидаем, – доложил он, усаживая прямо на свитер Бальзака, который так никто с табуретки и не убрал. Хозяева занялись посудой, гости играли в гляделки. Жуков застыв в дверном проеме, смотрел на своего возлюбленного. Слово «сожитель» или «любовник» никак не хотело липнуть к Есенину, словно тот его незаметно стряхивал, или оно само скатывалось, как капли дождя по оконному стеклу. Что-то более высокопарное и возвышенное, сопровождаемое букетами алых роз. Маршал выбрал возлюбленный, впрочем, так до сих пор никому об этом и не сказал. Наверное, стоило, не сегодня, когда он пьян, но стоило. Бальзак вымыл посуду, Наполеон быстро расставил ее по местам, заодно стащил с верхней полки одного из шкафов плитку шоколада. – Я все слышу, – сообщил Критик, даже не обернувшись на шелест фольги. – Положи на место, будь добр. Наполеон собирался было возразить, но позвонили из такси и сообщили, что карета вот, уже через минуту, будет подана к парадному, номер у нее оказался счастливый – три семерки. Вместо препирательств пришлось идти провожать гостей, Бальзак присоединился, как только вытер руки и перепрятал свой шоколад, к которому Политик «ни при каких обстоятельствах не притронется потому, что от него зубы портятся». И ведь, в самом деле, обычно не трогал, так что, меняя место заначки, руководствовался Критик не здравыми опасениями, а вредностью. В прихожей уже успели договориться насчет ответного визита на следующих выходных. Жуков предложил съездить на дачу, что ж, по крайней мере, место отдыха Бальзак не мог не одобрить. Он прекрасно помнил это место. Глушь, свежий воздух, относительно дикая природа. В самом деле, там время словно бы замирало. Кинув взгляд на улыбнувшегося любовника, Наполеон от возражений воздержался, хотя сам к выездам на природу относился с сомнением, особенно зимой. Холодно там было, а не «сказочно», как иногда выражался Бальзак. Попрощались. Уже перед самым выходом, Есенин машинально поправил воротник Маршалу. У нового пальто, тот так и норовил странно примяться или начинал то и дело задираться, приходилось следить. Когда за их спинами щелкнул дверной замок, Жуков взъерошил светлые волосы Есенина. Полумрак и уединение лестничной площадки разрешали не убирать руку, а оставить ее на плече, слегка сжав пальцы. – Почему без шапки? – нахмурился Маршал. – Уши отморозишь. – Не успею, мы же на такси, – возразил Лирик или не возразил, а просто не захотел промолчать в ответ.
завершение*** Какое все же прекрасное чувство – в доме не осталось чужих людей. Только свои. Бальзак знал, что при всем своем показном радушии Наполеон эту точку зрения разделяет. – Каким ветром их занесло? Соскучились? – поинтересовался Критик, направляясь в гостиную, где наслаждением улегся на диван. Вид у него был настолько довольный, словно он только об этом весь вечер и мечтал. Еще и блаженно прижмурился. Политик пожал плечами, диван он благородно уступил, пришлось устраиваться в кресле. – Позвонили, сказали, что будут поблизости, так что заглянут. Жуков коньяк в подарок притащил. – Тот, который вы изволили распить и ни с кем не поделиться? – уточнил Бальзак. – Я всегда знал, что Жуков умный мужик. – Ты же не злоупотребляешь, – Наполеон зевнул и продолжил, теперь уже копируя тон, который Критик использовал, когда морализиаторствовал. – Ты не просто не злоупотребляешь, ты еще и рассказываешь мне о проблемах печени, почек, о том, как мучительно умирают клетки мозга, в процессе злоупотреблений крепкими спиртными напитками. И иногда загробным голосом упоминаешь алкоголизм и нищету. Кстати, переодеться не хочешь? И свитер с кухни убрать. – Браво! Мастерское перевоплощение, – с дивана донеслись жидкие аплодисменты. – Я не хочу, мне лень, я устал, на кухню не пойду, там накурено и Есенин мне ныл о том, как все плохо, – монотонно перечислил Бальзак, разглядывая потолок. – То есть в этот раз, кажется, все действительно плохо. Наполеон после этих слов тоже вспомнил про «накурено» и про то, что по-человечески они так и не проветрили, так что пришлось вставать, и иди открывать форточку. Последнюю фразу он услышал уже, будучи в коридоре. – У него кризис отношений хоть иногда заканчивается? – поинтересовался Политик, повышая голос, дабы быть услышанным. – Нормально у них все, а когда перестанет выдумывать проблемы, то еще и хорошо станет. Слушай, ты перестанешь разбрасывать вещи, где ни поподя? Для твоего бардака отведены три полки в шкафу, храни его там. Прихваченный с кухни свитер был скомкан и метко брошен в хозяина. – Трехочковый, – Бальзак рассмеялся, убрал с лица шерстяную ткань и все-таки начал расстегивать рубашку. – Знаешь, он бы поменьше выдумывал, если бы твой друг-параноик почаще говорил, например, «Лирик, я тебя люблю», «Ты мне нужен». Хотя бы стихи он прочитать может, если у самого фантазия хромает? Бальзак сел и, устремив взгляд на Политика, продекламировал: – Любовь моя, прильни в дремоте томной, к моей руке Неверной, вероломной. В пожарах времени или войны пропасть…** У Наполеона появилось на лице хорошо отрепетированное выражение – интерес пополам с благоговением, – заметив это, Бальзак чтения прервал. – Тебе не нравится, а вот Лирик от счастья до потолка прыгал бы, – закончил он мысль. – Нравится, – Политик нахмурился. – Ты ценишь, когда я читаю тебе стихи, а не приходишь в восторг и не пищишь от счастья. Это разные вещи. Нравится тебе то, что я помню все эти стихи, – усмехнулся Бальзак, скользя взглядом по комнате. Оставленной с утра в кресле футболки, уже и след простыл, пришлось тащиться в спальню. – Ты зануда, сколько я тебя помню, – известил Наполеон спину Критика. – Знаешь, – Бальзак обернулся. – Каждому воздается по делам его. Я знаю, что сделал ты, чтобы получить меня со всем моим занудством. А теперь мы посмотрим, что получат в итоге Жуков и Есенин. Просто посмотрим, потому что советов они не слушают. Правда, ведь? Как бы метафорично ты весь вечер не рассказывал о том, что «Нужно просто жить и наслаждаться жизнью, а не просирать ее». Как бы я не распинался о том, что телепатии не существует, и для того чтобы понимать друг друга нужно разговаривать. Это не наши камни, так что пусть хозяева ломают голову как их собирать. Не засни в кресле. А я пошел в душ. И Критик скрылся в дверном проеме, Наполеон открыл было рот, чтобы возразить или продолжить беседу, но… – Кстати, –неожиданно вернулся Бальзак. – Мне теперь тебя как называть? Дионис или Зевс-Громовержец? – Аполоном называй, жалкий смертный – хмыкнул Политик. – Иди уже мыться. – Скромненько, – присвистнул Бальзак и отправился за полотенцем. Пока копался в шкафу, пока регулировал температуру воды, все это время, мурлыча себе под нос. Последнее четверостишье он продекламировал уже стоя под струями горячей воды: – …Каждый выбирает для себя. Выбираю тоже как умею. Ни к кому претензий не имею: Каждый выбирает для себя.***
*** Если хорошенько подумать, то окажется, что самые разумные, важные, нужные слова уже давно кем-то сказаны. И ничего к ним ни прибавить, ни убавить, только прислушаться.
*строки песни «Join us» из постановки Evil Dead Musical. ** Вольный перевод «Колыбельная» автор У.Х. Оден. ***«Каждый выбирает для себя…» автор Юрий Левитанский. Упомянутые в тексте камни: «Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий»; (Экклезиаст 3:5) Речь о том, что в те времена, когда одно племя нападало на другое оно убивало всех мужчин, угоняло всех женщин, а поля забрасывали камнями чтобы их нельзя было пахать. А потом оставшиеся в живых мужчины выходили и собирали эти камни чтобы их пахать было можно.
"И если пространства - то не меньше, чем небо. И если свободы - то не на двоих" (Снайперы)
Гость "00:31", ну прям целая прозаическая поэма к крохотной заявке Х-) Вот ты чего вчера делал, паразит, сказала же - катись спать!!! Х-) Несмотря на то, что я в этом фандоме - "сторож, Степан Иваныч" (с), я чую в твоем исполнении тонкую иронию )) И очень уместную, как раз если браться судить о том, "как трудно быть богом". Ты молодец. Ты взялся за не такую простую вещь и ты ее сделал. Как того хотел и сколько хотел. И все у тебя получилось.
Фелинс, и не только это х-) Спасибо, дорогой сторож, за своевременный пуд соли в задницу)) Твоя помощь была уместна, приятна и полезна и за то что читаешь, тоже спасибо)) А-б
Ну если в духе Гаммы и со стремлением к совершенству, то могу предложить свои услуги филолога и вычитать текст на предмет грамматических ошибок. даже бесплатно Оо
"И если пространства - то не меньше, чем небо. И если свободы - то не на двоих" (Снайперы)
Mamaeva, по-моему, нам повезло, что здесь появился такой человек, как Вы )) Рядовой читатель читателю, как говорится, рознь, но вот Филолог!... "Одна и две эн в причастиях" и "непроверяемые гласные в корне слова" - это, конечно, все очень интересно, но мне хотелось бы знать ваше мнение по другому поводу ) Итак, как вы, читатель-филолог, считаете:
1) Насколько удачно выбрано заглавие текста? Выражает ли оно его основную идею в конденсированном виде, определяет ли его главную сюжетную линию и указывает ли на основной конфликт? 2) Насколько адекватно соотносятся тема и основная идея текста? Актуальны ли затрагиваемые в нем проблемы? Удачно ли выбран пафос произведения - так называемый "соус", под которым подается текст? И как бы Вы вообще определили сей пафос? 3) Насколько структурно прочна здесь взаимосвязь сюжета текста и его композиции? 4) Каковой Вы находите субъектную организацию произведения: насколько живы и убедительны созданные автором персонажи; за счет каких приемов достигается эта убедительность, если да; достаточно ли сбалансированна в их изображении степень конкретизации и обобщения? 5) Непротиворечиво ли авторское отношение к изображаемым им образам, персонажам, событиям и ситуациям? И в чем это проявляется? 6) До конца ли Вас устраивает система языковых изобразительно-выразительных средств, примененных в тексте? 7) Устойчив ли, по Вашему мнению, созданный мир онтологически? 8) Не страдают ли герои ненароком бихейвиористским кретинизмом? 9) Наконец, как бы Вы определили жанровые особенности данного произведения и стиля автора?
"И если пространства - то не меньше, чем небо. И если свободы - то не на двоих" (Снайперы)
Mamaeva, *брови удивленно ползут вверх* Pa'dn? "Троллинг"? "Бесполезный флуд"? Вообще-то изначально - ни то, ни другое. Но все, как говорят в филологическом кругу, зависит от интерпретации. И давно разговор о прочитанном тексте и обмен мыслями и впечатлениями, на который я вызвала (между прочим, не кого-то, а филолога), является "бесполезным флудом"? Давно ли простенькая, ни к чему не обязывающая схемка разбора текста является для филолога - "троллингом"? Я в вас "почуяла" человека, который привык работать с текстами. Но, видимо, "ошиблась дверью". Извините.
Фелинс, Давно ли простенькая, ни к чему не обязывающая схемка разбора текста является для филолога - "троллингом"? Простенькая схема сама по себе троллингом не является, но общий контекст - заставляет задуматься. Если вы серьёзно - ну что ж, мы друг друга не поняли, но я как-то не привыкла разбирать фанфики по каким бы то ни было схемам. Для таких текстов есть критерий нравится-не нравится и в целом - почему. Могу разобрать по косточкам, но разбирать больше буду язык и стиль, чем "актуальность проблемы" и систему персонажей. Да и авторы, думаю, написали этот текст больше ради собственного удовольствия, чем из-за желания высказать своё мнение по какой-то... кхм, "проблеме".
"И если пространства - то не меньше, чем небо. И если свободы - то не на двоих" (Снайперы)
Mamaeva, *кивнула* "Йес, Анэстэйзиа", я серьезно и просто хочу послушать. Схемку, конечно, необязательно все время держать перед глазами, но дело в том, что из головы филолога ее так просто не вытащишь, раз уж она туда попала. И применяется она, я так считаю, - ко ВСЕМ текстам. В принципе. Будь то "Война и мир" Толстого или какое-нибудь "В поисках себя" Васи Пупкина с форума. (гм... Поправочка ) Всем текстам, которые г-н Филолог взялся читать )) Иначе ж... на кой?) Критерий "нравится-не нравится" - он видится мне как бы несколько... нефилологичным, что ли Х-) В то время как "нравится, потому что" и "не нравится, потому что" - это уже ближе к истине. Хорошо, я бы послушала про язык и стиль. Ну уж про что пожелаете высказаться. Да и авторы, думаю, написали этот текст больше ради собственного удовольствия, чем из-за желания высказать своё мнение по какой-то... кхм, "проблеме" - не могу с этим согласиться ) ЛЮБОЙ автор, опять же, будь то Чехов или тот же пресловутый Пупкин пишут, потому что именно желают/хотят/готовы высказаться / не могут смолчать. А уж выяснить, с какой целью они это делали и что хотели до читателя донести - флаг в руки, филолог, это твоя работа
-
-
18.07.2011 в 20:57Трудно быть богом. Трудно быть Великим.
Каждое движение, каждая фраза, каждый шаг - и толпа алчных глаз следят за тобой, выжидая, когда ты оступишься и упадешь лицом в грязь. Ждут момента чтобы втоптать тебя, сровнять с асфальтом.
Тебя любят, тебя обожают, тебе завидуют и ненавидят тебя всем сердцем только потому, что ты - это ты. Ты - личность. Ты - один такой и надо разбиться в лепешку чтобы оставаться таким, не смешаться с серой массой. Быть ярким пятном среди одинаковых безэмоциональных лиц.
Трудно быть богом.
Трудно быть Наполеоном.
-
-
18.07.2011 в 22:30-
-
19.07.2011 в 01:05-
-
10.09.2011 в 12:34-
-
22.09.2011 в 10:52-
-
04.10.2011 в 18:20Надо встать. Надо нацепить на лицо улыбку, которая так бесит окружающих, и заняться делами. Позвонить, договориться, проверить отчеты, дописать проклятый диплом, сходить, наконец, в спортзал.
Надо написать в блог, что я живой. Не то, что бы кого-то это в самом деле беспокоило, но я сам-то ведь волновался бы. Может, ещё такой псих есть?
Надо стукнуть в аську тому единственному Балю, которому позволено выслушивать мою истерику, и хмыкнуть в ответ на его "Что за достоевщина?!".
Может, ну его нафиг? Как было бы хорошо: тишина, крепкий чай с лимоном и молчать, пока губы не ссохнутся вместе так, что не разлепить...
Да ладно, кого ты лечишь, сам через неделю не выдержишь. А помнишь, что было, когда ты разогнал в приступе мизантропии всех знакомых? На сколько тебя хватило, на год? Вот то-то. А потом ты очухался и долго и мучительно заводил новые знакомства, обрастал связями и друзьями. Ну не друзьями, пусть знакомыми - а тебе с этого легче?
Кстати, а тебе не кажется, что тот ехидный зануда был прав, и крыша твоя тебя медленно покидает? Вот уже сам с собой разговариваешь.
Можно подумать, я хоть когда-то был нормальным. Вон спроси хоть у Роба. Так что чуть больше, чуть меньше...
Тогда вставай. Раз уж отмазаться тем, что ты псих, не удастся. Вставай, звони, договаривайся, шути, смейся, паяц.
Сам ты паяц. Не хочу. Достало. Всех понимать, всем улыбаться, лавировать, лавировать да не вылавировать.
А куда ты денешься? Выйди из дома, оно само включится. Это такая часть тебя, что практически ты сам и есть. Вставай. Это трудно, но ты же все можешь.
Трудно... быть... богом?
Богом?! Бугага. Посмотри на себя, бог! Хлюпающая развалина. Отвесь уже сам себе пинка, нацепи этот свой хлам. Богом, бля... Хотя бы просто будь.
-
-
04.10.2011 в 21:06-
-
04.10.2011 в 21:13Баль
-
-
04.10.2011 в 21:36-
-
04.10.2011 в 21:39а2
-
-
04.10.2011 в 21:47я серьезно сначала принял это за предложение, автор
-
-
04.10.2011 в 21:49-
-
04.10.2011 в 21:56ага, меня тоже часто этот тождик путает. хотя...
Гость в 21:49
у всех такое бывает. но нам обычно пинка дать некому. так что вставай и делай что-нибудь сам!
а2
-
-
04.10.2011 в 22:10-
-
04.10.2011 в 22:12Бальзаки надают таких годных подколок, что никаких пинков нинада.
Все тот же гость, который никуда не пошел
-
-
04.10.2011 в 22:30так делаешь. но только этого мало. а может это не то совсем. непонятно...
-
-
19.04.2013 в 00:31Фэндом: соционика.
Рейтинг: детский
Пейринг: Наполеон/Бальзак, Жуков/Есенин.
Саммари: Трудности и легкости вербального общения и невербального взаимодействия.
Смысл:
Автор-Бальзак. А он вообще есть?..
Автор-Наполеон : Иди пиши!
Предупреждение: дорогой заказчик, это вольное исполнение заявки. И в меру вольная трактовка. Авторы выражают признательность за нее. В текстовом эквиваленте.
Автор-Бальзак извиняется, но встреченную безграмотность можно относительно честно свалить на его голову. Автор-Наполеон рекомендует ничего на дуала не валить.
А вместе они уверены, что вам понравится.
Слов: 3000~
читать дальше
-
-
19.04.2013 в 00:33-
-
19.04.2013 в 00:34-
-
19.04.2013 в 12:49Несмотря на то, что я в этом фандоме - "сторож, Степан Иваныч" (с), я чую в твоем исполнении тонкую иронию )) И очень уместную, как раз если браться судить о том, "как трудно быть богом".
Ты молодец. Ты взялся за не такую простую вещь и ты ее сделал. Как того хотел и сколько хотел. И все у тебя получилось.
-
-
19.04.2013 в 12:57Спасибо, дорогой сторож, за своевременный пуд соли в задницу))
Твоя помощь была уместна, приятна и полезна
А-б
-
-
21.04.2013 в 15:20-
-
21.04.2013 в 21:59Будем в стиле Гаммы и дуализации стремиться к совершенству.
-
-
21.04.2013 в 22:16даже бесплатно Оо-
-
21.04.2013 в 22:52-
-
21.04.2013 в 23:22"Одна и две эн в причастиях" и "непроверяемые гласные в корне слова" - это, конечно, все очень интересно, но мне хотелось бы знать ваше мнение по другому поводу ) Итак, как вы, читатель-филолог, считаете:
1) Насколько удачно выбрано заглавие текста? Выражает ли оно его основную идею в конденсированном виде, определяет ли его главную сюжетную линию и указывает ли на основной конфликт?
2) Насколько адекватно соотносятся тема и основная идея текста? Актуальны ли затрагиваемые в нем проблемы? Удачно ли выбран пафос произведения - так называемый "соус", под которым подается текст? И как бы Вы вообще определили сей пафос?
3) Насколько структурно прочна здесь взаимосвязь сюжета текста и его композиции?
4) Каковой Вы находите субъектную организацию произведения: насколько живы и убедительны созданные автором персонажи; за счет каких приемов достигается эта убедительность, если да; достаточно ли сбалансированна в их изображении степень конкретизации и обобщения?
5) Непротиворечиво ли авторское отношение к изображаемым им образам, персонажам, событиям и ситуациям? И в чем это проявляется?
6) До конца ли Вас устраивает система языковых изобразительно-выразительных средств, примененных в тексте?
7) Устойчив ли, по Вашему мнению, созданный мир онтологически?
8) Не страдают ли герои ненароком бихейвиористским кретинизмом?
9) Наконец, как бы Вы определили жанровые особенности данного произведения и стиля автора?
Заранее благодарю за обстоятельные ответы
-
-
22.04.2013 в 13:45-
-
22.04.2013 в 14:57Вообще-то изначально - ни то, ни другое. Но все, как говорят в филологическом кругу, зависит от интерпретации. И давно разговор о прочитанном тексте и обмен мыслями и впечатлениями, на который я вызвала (между прочим, не кого-то, а филолога), является "бесполезным флудом"? Давно ли простенькая, ни к чему не обязывающая схемка разбора текста является для филолога - "троллингом"?
Я в вас "почуяла" человека, который привык работать с текстами. Но, видимо, "ошиблась дверью". Извините.
-
-
22.04.2013 в 17:16Простенькая схема сама по себе троллингом не является, но общий контекст - заставляет задуматься. Если вы серьёзно - ну что ж, мы друг друга не поняли, но я как-то не привыкла разбирать фанфики по каким бы то ни было схемам. Для таких текстов есть критерий нравится-не нравится и в целом - почему. Могу разобрать по косточкам, но разбирать больше буду язык и стиль, чем "актуальность проблемы" и систему персонажей. Да и авторы, думаю, написали этот текст больше ради собственного удовольствия, чем из-за желания высказать своё мнение по какой-то... кхм, "проблеме".
-
-
22.04.2013 в 18:03(гм... Поправочка ) Всем текстам, которые г-н Филолог взялся читать )) Иначе ж... на кой?)
Критерий "нравится-не нравится" - он видится мне как бы несколько... нефилологичным, что ли Х-) В то время как "нравится, потому что" и "не нравится, потому что" - это уже ближе к истине.
Хорошо, я бы послушала про язык и стиль. Ну уж про что пожелаете высказаться.
Да и авторы, думаю, написали этот текст больше ради собственного удовольствия, чем из-за желания высказать своё мнение по какой-то... кхм, "проблеме" - не могу с этим согласиться ) ЛЮБОЙ автор, опять же, будь то Чехов или тот же пресловутый Пупкин пишут, потому что именно желают/хотят/готовы высказаться / не могут смолчать. А уж выяснить, с какой целью они это делали и что хотели до читателя донести - флаг в руки, филолог, это твоя работа