[socionicfics]

T13-25 Гамма|Дельта, Бета, Альфа. Гамма и Дельта - верхушки двух самых сильных и опасных мафиозных кланов города N. С недавнего времени в городе появляется только зарождающаяся группировка Бета, которая быстро начинает захватывать власть в свои руки. В скором времени, Гамма и Дельта вынуждены стать временными союзниками в борьбе с Бетой, которая не считается ни с кем и не идёт ни на какие уступки. Альфа - представители закона, которые видят в предстоящих разборках хороший шанс избавиться ото всех разом. Жанр любой - от стёба до криминальной драмы.

@темы: выполненные заявки, Все ТИМы, Т-13

Comments

[Гость]

начало))

- Знаешь, - Джек закинул ногу на ногу и откинулся в кресле, - вообще, мне сказали не причинять тебе вреда… Но, разве, жизненный опыт – это вред? Как сам считаешь? – он одёргивает серый жилет и, отложив на приставленный к креслу столик нож, закуривает.
- Будешь курить? А, ты ж не куришь, - морщится Джек от попавшего в глаз сигаретного дыма, - правильно делаешь, - выбрасывает вперёд руку с зажатой сигаретой, - ты вообще парень неплохой. Вот только влез куда не надо было. Чё ты вообще туда попёрся, а? За этим костоломом? Я тебе вот что скажу, приятель, с ним ты далеко не уедешь. Так и будете всю жизнь вольными тружениками на подпевках у какого-нибудь задрота. Хотя… мне-то какое дело? Я всё вот к чему: ты просто не подумай, что я это делаю из какой-то личной антипатии, - Джек даже поморщился, настолько эта мысль ему самому была противна, - просто дело - есть дело, а это, поверь, многому тебя научит. Например, ты теперь будешь знать, что способен вынести очень сильную боль, - мужчина зажал сигарету в зубах, и, хлопнув себя ладонями по коленам, поднялся с кресла.
- Вот только не надо сейчас начинать истерику, - он подошёл к крепко связанному на стуле юноше с кляпом во рту, - так хорошо, тихо сидели… - он сплюнула окурок под ноги и раздавил уголёк носком сапога, - почти вели разговор, - Джек усмехнулся и достал из заднего кармана брюк маленький секатор.
- Я хочу, чтобы ты запомнил, - он резко присел на корточки напротив юноши и чуть пригнул голову, заглядывая ему в глаза, - это НЕ вред. Понял? Это урок. И для тебя, и для Него. Согласен? Ну что значит, нет?! – юноша всплеснул руками, подпрыгивая на ноги: его пленник отчаянно мотал головой, отрицая его слова, - короче, - Джек схватил со спинки стула тряпку и быстро протёр коротенькие лезвия, - чего я тут с тобой время трачу. Это не вред – это дружеский … совет, - он усмехнулся, - жизненный опыт! – сказал он многозначительно, наконец-то подобрав нужные слова, - ну, с какой будем начинать? С правой? С левой?
Юноша отчаянно замычал и заёрзал сильнее на стуле, раскачиваясь, пытаясь, вероятно, упрыгать на нём к выходу.
- Послушай, - Джек снова вздохнул обречённо, - будешь дёргаться, я случайно оттяпаю тебе все десять. Так что давай обойдёмся малой кровью и остановимся на двух мизинцах. Ммм, как считаешь? – он снова сидел на корточках напротив своего заложника, - а вообще, - молодой человек рассматривал крепко привязанные к ручкам стула ладони белокурого юноши, - два – какое-то неудачное число. Знаешь, - Джек внезапно оживился и расплылся в широкой улыбке, - четыре – моё любимое число. Потому что оно почти у всех счастливое. И во многих системах… впрочем, не важно, - он щёлкает секатором, подносит его к уху, чуть наклоняя голову, словно проверяя на слух, - главное, что четыре, - заключает он, – это хорошее число. По два как раз с каждой стороны. Не переживай, я сделаю всё красиво и симметрично. По мизинчику и… О! А давай ещё на ноге по пальцу! Или у тебя, может, свои предложения есть?
Мужчина одним резким движением сорвал липкую ленту с лица своего узника и, повторив вопрос, приготовился внимательно слушать.
Тот даже опешил от столь внезапного поворота событий.
- У меня есть предложение, - прошептал он, отдышавшись, - оставить в покое мои пальцы!
Джек щёлкнул языком:
- эээ, нет. Вы там что-то совсем, я извиняюсь, охренели. Тебе выпала честь быть наглядным примером: вернёшься домой аж с шестнадцатью целыми пальцами, моё второе любимое число, хочу тебе сказать, и, может, пыла – то у остальных поубавится? Просто, - Джек поднёс секатор к дрожащей бледной ладони молодого человека и провёл по мизинцу железом, - не надо брать чужое. Это очень плохо. И огорчать хороших людей не надо. В этом тоже нет ничего хорошего.
Джек поднял на юношу глаза. Тот, хоть и покрылся от страха холодным потом, всё же, стоило отдать ему должное, не поддавался панике.
- Вот уж чья бы корова мычала! – бросил в лицо, - да у тебя сроду ничего своего не было! Только чужое! Только… только, - он побледнел на глазах, видя, как мужчина осторожно берёт его за мизинец и опускает между двух изогнутых лезвий садовых ножниц.
- С тобой совершенно невозможно говорить по делу, милый Есенин. Придётся действовать по-старинке. Как-никак, проверенные способы – самые действенные.
- Жук тебя потом эти пальцы сожрать заставит, когда доберётся!! – заорал юноша не своим голосом.
- Если доберётся, - поправил Джек и щёлкнул ножницами.

[Гость]

Меня уже покорил ваш Джек
Интригующее начало) Буду очень ждать продолжения)
з.

[Brandy_Wine]

Ой, ты ж божечки, меня на последних строчках аж передернуло. Джек ваш действительно выглядит вполне себе органично, и я почему-то с самого начала была уверена, что его собеседник именно Есенин)
Автор, пишите дальше, не забрасывайте. Такая тема, есть где развернуться.

[Ryuran]

Очень хорошее начало. Хочется дальше, много и разного. Но очень приятно, что мафия - она мафия, а не сопли-вопли.
Жду продолжения.
Не з.

[Тони рыжий и пушистый]

чудесно! но чертовски мало.

Автор, а откройтесь в у-мылку, мм?

[Свист]

За меня все сказали предыдущие господа-сеньоры. Очень жду продолжения. не огорчайте хороших людей

[dulce princesa]

это так прекрасноe начало и так держит в напряжении!

[Гость]

уже пишу продолжение!
спасибо большое за мотивацию! ^___________________^
автор

[voidy things]

черт возьми, да! Автор, пишите, не покидайте нас!...
*воющий от недостатка качественного трэшачка на фестах читатель*

[Alen16~]

Здорово, Автор!

[Гость]

немного продолжения)

- Я убью тебя! – бросается вперёд. Глаза красные, лицо перекошено, вздулись вены на шее, а по щекам.. неужели слёзы?
- Останови его!! – Джек никогда не умел скрывать своего страха. Да он, собственно, никогда и не пытался. Вот и сейчас, прекрасно понимая, что если Жук до него доберётся, то непременно, как и обещал «порвёт», мужчина отступил назад, словно прячась за высокой фигурой своего напарника.
- Останови его! – зашептал тише, выглядывая из-за его спины.
Две пары рук уже скрутили широкоплечего мужчину и повалили на пол. Шкурка Джека была спасена. На какое-то время, по-крайней мере.
- Что ты с ним сделал, ублюдок?!! – несмотря на усилия двоих охранников, Жуков продолжал вырываться, - что ты с ним сделал?!! Что ты с ним..!!!
Джек округлил глаза и даже выступил на полшага на свет.
- В смысле? – искренне не понял он, - ты же видел. Щёлк-щёлк, - он осторожно улыбнулся, - по штуке с конечности, - молодой человек хотел было ещё что-то добавить, но стоящий перед ним напарник выставил в сторону руку, словно приказывая ему молчать.
- Ну, конечно, - Джек скривил недовольное лицо и, скрестив руки на груди, забубнил вполголоса, - самый умный сейчас говорить будет. А глупый Я опять пойдёт делать всю грязную работу, - быстрым движением он достал из кармана брюк пачку сигарет и, выудив одну, щёлкнул зажигалкой, - подзаебало, честно говоря.
- Помолчи, - Драйзер поднял голову на барахтающегося в кляксе тусклого света Жукова и троих, застывших чуть поодаль. Один сидел в инвалидном кресле, уронив голову на грудь, и то ли спал, то ли был без сознания.
- Зачем привели? – Драйзер кивком головы указал на юношу.
- Жук не оставляет его одного, - ответил из темноты жеманный голос, - в тот раз он ведь тоже был под охраной. Однако крыса таки пробралась…
- За крысу отве… - но снова повелительный жест и Джек, презрительно хмыкнув, послушно замолкает.
- И что вы хотите от нас теперь? – Драй слегка улыбнулся, прикрывая веки, - откровенно говоря, мне не совсем понятна цель визита. Да ещё эта истерика, - он посмотрел на уже успокаивающегося Жукова, поднимавшегося с пола, и бросил недовольный взгляд на Джека.
- Я не сделал ничего такого, чего бы ты от меня не ожидал, - молодой человек пожал плечами, разводя руки в стороны, и Драйзер снова перевёл взгляд на застывших в тени людей.
- Мы не хотим усугублять ситуацию, - повторил всё тот же голос из темноты, - у нас у всех сейчас дел по горло и воевать ещё на один фронт никому не выгодно. Так что, - из тени на свет вышел высокий мужчина в тёмном, на все пуговицы застёгнутом френче и волосами, убранными в тугой хвост, - отдайте крысу нам и мы будем квиты.
Джек поперхнулся сигаретным дымом и, выпучив глаза, постучал себя кулаком в грудь.
- Мы и так доставили друг другу немало хлопот, - мужчина посмотрел на Драйзера исподлобья, - не пора ли хотя бы на время сложить оружие и заняться куда более важными делами? Мы не из тех, кто наносит удар со спины, если мы дали слово, мы его исполним: в ближайшее время с нами у вас не будет проблем. Более того, - мужчина повёл головой, сгоняя со лба выбившуюся прядку волос, - мы готовы предложить вам сотрудничество. На крайне выгодных условиях, - на секунду Джеку показалось, что Драйзеру симпатично высказываемое предложение и он улыбается следом за своим собеседником. Мужчина уставился в пол и нервно прикурил очередную сигарету: если Драй его выдаст, а он, чёрт его побери, может!!, то Джек отрубленными пальцами не отделается.
- Полагаю, надо время на раздумье? – мужчина пригладил рукой непослушную прядку и, поведя бровью, посмотрел в глаза своему оппоненту. Драй отозвался с несвойственной для него весёлостью:
- Да нет, зачем же. Предложение заманчивое и, в некотором роде, справедливое. Вот только, - он бросил короткий, неуловимый взгляд на Джека: было видно, что он им недоволен, - вот только… из-за вашего… - Драй недолго подбирал слова, - паршивца мы потеряли около сорока тысяч. Джек, они у тебя с собой? – внезапно окликнул он.
Сигарета выпала у того из пальцев, он поднял на мужчину ошарашенный взгляд и пробормотал:
- Я больной их с собой таскать? – однако после этих слов отошёл к приставленному к стене письменному столу и, порывшись в верхнем ящике, выудил оттуда небольшую коробочку, - вот они, - Джек перекинул её Драю и тот вслепую поймал её.
Люди у противоположной стены терпеливо молчали: Жук сжал кулаки, но больше не рвался вперёд, сломя голову, выжидая, вероятно, более удобного случая расквитаться с противником, Гамлет стоял, прилаживая ладонью выводящую из себя прядку, Макс и Есенин оставались в тени.
- Вот здесь, - наконец продолжил Драйзер, опуская коробочку на вытянутую ладонь, - самые дорогие пальцы из до сих пор попадавшихся. Десять кусков за штуку. Вы считаете, что они стоят дешевле?
Джек едва за сердце не схватился: не в тех они сейчас условиях, чтобы вот так открыто издеваться. Бетанцы выбрали удачное время для визита, стоит им отдать должное, а потому Драю лучше бы попридержать язык, но вместо этого он продолжает, обращаясь к едва сдерживающему гнев Жукову.
- По-вашему, они не стоят этих денег? – он приоткрыл коробку, показывая содержимое присутствующим, - или, по-вашему, воровство должно сойти вору с рук?
Взгляды присутствующих невольно обратились в замершему в кресле Есенину.
- Ты смеешь называть его вором? – Жук сдерживал себя из последних сил.
- А ты смеешь утверждать обратное?
Джек распахнул глаза и, выходя из-за спины Драя, невольно заглянул ему в лицо.
Вот оно. Вот то выражение, заставлявшего молодого человека невольно вздрагивать от неопределённого восторга. Вот та улыбка, которая заставляет отступать оппонента: сила, угроза и вместе с тем холодное, непрошибаемое спокойствие. Такая улыбка возникает на лице в самые напряжённые минуты. В моменты опасности, в моменты, когда всё, казалось бы, уже потеряно, когда последняя надежда отступила и вот-вот захватит отчаяние. Эта улыбка, этот взгляд, эта непоколебимая уверенность в себе и в тех, кто стоит с тобой плечом к плечу: в такие минуты Джек вспоминал, почему позволял этому мужчине командовать собой. Почему позволил ему находится рядом. Почему позволил чьё-то прямое доминирование над своей персоной. Макс не выступал из темноты, но, казалось, Драйзер прекрасно видел его. Он понимал, что одно неверное слово и Жуков бросится на него с кулаками, что его вряд ли успеют остановить, а когда, наконец, утихомирят, от лица его жертвы останется только мясной фарш с уродливо торчащими из рваного провала рта зубами. Однако непробиваемая уверенность в собственной правоте упрямо заставляла Драйзера гнуть свою линию. Глядя Жукову в глаза, он произнёс, чеканя каждое слово.
- Так. Будет. С. Каждым, - снова короткий предупреждающий взгляд на Джека, - Мы не прощаем воров, - продолжил он спокойнее, захлопнул коробочку и перебросил её Джеку, - и уж тем более не заключаем с ними сделок.

Щёлкают каблуки по гулкому коридору: Джек, закатывая глаза к потолку, хватаясь за голову, матеря Драя на чём свет стоит, отшатываясь от стены к стене, на всё здание объявляет, что у него уже «Вот такой рубец на сердце от твоих выходок!!» и половина головы уже седая от «неуместных шуток!!»
Разливается по зданию взвинченный голос, отражается от стен и потолка, через приоткрытое окно выливается на улицу, туда, где под светом рыжего фонаря застыли две высокие тёмные фигуры.
- Думаешь, стоит тратить на это время? – Гамлет щёлкнул верхней пуговицей френча и скосил на Макса тёмные миндалевидные глаза.
- Они бросили нам вызов, - опираясь на трость, мужчина поднял к окнам бледное уставшее лицо, - пусть подают машину. В следующий раз мы войдём в этот дом уже как хозяева.

[Гость]

мало(((
придется ждать окончания ориджа, а то так одними продами сыт не будешь.

вдохновения вам. автор!

[Sanna Tai]

у вас замечательный Гамлет и слог хороший.

[Stef Boread]

Сильно. Ахринеть продолжение, я бы даже сказал, мозг выносит начисто. ))

[Гость]

пасиб!!!! *____*
зы: Гамлет самому нравится ^^ такой статный во френче с причесоном x))
автор

[Stef Boread]

И да, Гам крашава... )))

[Человек из тирамису]

Автор, оно великолепно!
Прошу, продолжайте!

[Alen16~]

Проду!))
мне Ваш Драй одного моего друга Драйзера оч напоминает..

[dulce princesa]

охренеть, а что же дальше будет?!________

[Гость]

часть 3 начало

Хорошая ли это идея? Хм… Робеспьер не задумывался над этим. Он – защитник правопорядка, а потому эти шакалы, хотят они того или нет, обязаны принять его и выслушать. Семьи сейчас не в том положении, чтобы диктовать представителям закона свои условия: они всегда вставляли друг другу палки в колёса вместо того, чтобы прийти к взаимовыгодному сотрудничеству, а теперь, с появлением нового клана, и вовсе могут потерять всякую ориентацию…
Молодой мужчина остановился у четырёхэтажного каменного здания. Значит, здесь и проживает глава Беты.. Что ж, первым делом стоит нанести визит ему. И чётко дать понять, как обстоят дела в их городе и кто на самом деле контролирует всё вокруг.
Игровой бизнес, чёрные рынки, выдача лицензий на алкоголь. Публичные дома, в конце – концов. Без этого город был бы куда лучше, но, раз не получается избавиться от заразы, приходится хотя бы контролировать её распространение.
Нажав на кнопку звонка, Роб опустил ладонь в карман, ощупывая тяжёлую рукоятку выданного на службе пистолета. Пускать его в ход ему ещё никогда не приходилось, но мало ли, чего можно ждать от семьи, которой долгое время удавалось оставаться в тени, каким-то чудесным образом скрывая от полиции свои делишки. Теперь же, когда они решились выйти на арену, надо немного остудить их пыл. Дверь открывается и на пороге перед следователем возникает высокий жилистый мужчина с острым бледным лицом.
- Я… - начал было Роб, вынимая из внутреннего кармана удостоверение.
- Я знаю, кто Вы, - жеманный голос, казалось, совсем не подходил к этой статной, надменно вытянутой фигуре, - прошу за мной.
Робеспьер переступил порог.

- А свет нельзя ли включить? – Роб опустился в предложенное кресло и, поведя плечами, огляделся по сторонам.
- В этой комнате редко включают свет, - услышал он глубокий, чуть хрипловатый голос впереди себя. Зажигается настольная лампа и освещает длинный стол, обитый бурым сукном и светловолосого мужчину, склонившимся над ним, - не думаю, что наш разговор затянется, - продолжает он, медленно проговаривая каждое слово. Робеспьер пожимает плечами, кивает коротко в знак согласия, но невольно вздрагивает, когда его сопровождающий проходит мимо от двери до стола и замирает за креслом своего босса. Скрестив руки на груди, высокий черноволосый мужчина сливается с тенью у окна, наблюдает за их гостем с едва скрываемым призрением, прожигает ледяным взглядом раскосых глаз.
- Мы не можем поговорить без свидетелей? – Роб не сказал бы ничего такого, что было бы тайной для прочих членов семьи, но этот второй, послушно замерший позади своего босса, внушал какие-то смутные, беспокойные чувства, и следователь предпочёл бы продолжить разговор без него. Кто это, интересно? Сын? Не похож, слишком молодой. Секретарь? Тоже навряд ли: слишком непринуждённо себя держит для подчинённого. Хотя, в таком полумраке ничего и не разглядишь толком.
Робеспьер невольно подался корпусом вперёд, но, заметив, что сам хозяин дома привстал с места, инстинктивно откинулся обратно.
- Без свидетелей? – опираясь на толстую трость, сильно прихрамывая на одну ногу, Максим обошёл стол и на минуту застыл прямо перед креслом Роба, - без него, Вы имеете ввиду? – он коротко кивнул назад, туда, где неподвижно возвышалась обёрнутая в тугой френч фигура, - не обращайте внимания, - Максим опёрся на трость, освобождая от нагрузки больную ногу и, сложив на набалдашнике руки, посмотрел в глаза сконфуженному следователю, - позвольте мне лучше рассказать вам одну коротенькую историю. Вы верно знаете, что у меня самого нет ни жены, ни детей... – Роб коротко кивает в ответ, - что понятие «семья» сейчас – одно лишь название, дань традициям, не более, - утопающий в кресле мужчина бормочет под нос: «Ну да…», - однако, - Максим продолжает, - рано или поздно мне придётся передать дела, и тогда мои охотничьи псы покажут шакальи пасти. Перегрызут друг другу глотки, камня на камне не оставят от этого дома, от моего бизнеса, от того мира, что я кропотливо возводил день за днём, неделю за неделей… Вы видели их, вы знаете, на что способны эти люди.
Роб поёжился в кресле, вспоминая, как однажды имел честь производить задержание людей Беты: несколько высоких, мрачных, молчаливых и угрюмых детин обвинялись в открытии нелегального «джентльмен клуба». Робеспьер вспоминает, что в тот день Дюма, заполняя отчётность, бросил в шутку, что этих ребят безопаснее отпустить сразу, а не ждать, пока они перекусят решётку, а следом и твоё горло. Вспомнил он также и то, что никто из присутствующих в кабинете как шутку это не воспринял. И вот теперь, слушая исповедь главы новообъявившегося клана, следователь полностью соглашался с тем, что без прямого наследника дела в этой семье оставлять ни в коем случает нельзя.
- Так что, - Максим присел на самый краешек стола и, приподнимая голову, сверху вниз посмотрел на Роба, - пришлось заняться этим вопросом заранее. В нашем деле, сами понимаете, уходя утром из дома нельзя быть уверенным в том, что вечером снова переступишь его порог, так что и завещание лучше написать заблаговременно. Что я, собственно, и сделал.
Роб едва заметно улыбнулся, но тут же поспешил стереть улыбку с лица: сейчас он узнает имя следующего босса мафии Беты. Вполне неплохо для одного визита, такая информация всегда ценилась на вес золота, а посему: не означает ли такое доверительное общение то, что бета согласна сотрудничать с органами правопорядка? Ведь именно за этим Робеспьер и нанёс этот малоприятный для обеих сторон визит. Что ж… дела складываются даже лучше, чем он предполагал.
Тем временем Максим продолжал. Глубокий спокойный голос с хрипотцой мог убаюкать в этом полумраке, но следователь ни на секунду не забывал, что с этими людьми надо держать ухо востро.
- Что мне было делать? Детей у меня нет, достаточно надёжных близких родственников – тоже, а оставлять дело человеку, не связанному со мной родством я просто не могу: люди его не примут и сожрут раньше, чем заколотят крышку моего гроба. И тогда я вспоминаю про неё, - Максим резко наклоняется над столом, поворачивая лампу к Робеспьеру, на секунду слепя его белоснежным светом, - я вспоминаю про неё, - Максим принимает с суконной поверхности фотографию в скромной деревянной рамке, на которой следователь различает блеклый портрет.
- Ого, - невольно вырывается у него, когда фотография перекочевала из бледных пальцев Максима в его ладони. Через толщу переливающегося в свете лампы стекла на него смотрит чёрноволосая, остролицая женщина. Тёмные большие миндалевидные глаза, губы презрительно сжаты тугой полоской, вздёрнутый нос, матовая тень на скулах. Даже Роб, равнодушный к женской сексуальности не мог не признать таинственного очарования, исходившего от неё.
- Моя сводная сестра. Погибла несколько лет назад, оставив после себя троих прелестных детишек, - Максим коротко усмехнулся, - старший – спортсмен с потрясающей силой воли, атлет, красавец, исполнительный, обязательный. Вечно недоволен собой, постоянно повышает планку, кладёт все силы на достижение желаемого, не жалея ни времени, ни сил. Золотоволосый, белозубый, широкоплечий.. Апполон. Второй… на Вас чем-то похож. Прилежный студент… отличная память, упорен в достижении желаемого. Опрятен, немногословен. Тоже неплохая кандидатура, согласитесь. И третий… - тут Максим перевёл дух и улыбнулся шире, - а про третьего в их семье говорить не принято. Третий, - мужчина снова опёрся на трость и обошёл стол кругом, - третий не получился. Мальчик болезненный, высокомерный. С непомерными амбициями. Ни в спорте, ни в учёбе себя не проявил.
Роб уже догадался, к чему клонит этот человек. Вспоминая лицо, возникшее перед ним несколькими минутами ранее в проёме открытой двери, он теперь не без удивления подмечает его поразительное сходство с женщиной на снимке. Поднимая на Максима глаза, он позволяет себе закончить его мысль.
- И этому неполучившемуся Вы и решили оставить дело? – он пока ещё не понимал, чем именно третий сын сводной сестры главы клана заслужил такую почесть: отвергая кандидатуры спортсмена и интеллектуала, босс мафии выбирает наименее пригодного на эту должность ребёнка.
Однако Максим, кажется, готов объяснить причину.
- Именно, - он с трудом опускается в кресло, отложив в сторону трость, - и я объясню почему.
Молодой человек у окна делает крошечный шаг вперёд и, смахнув со лба выбившуюся из тугого хвоста прядь, застывает прямо позади кресла своего босса.

[Гость]

часть 3 окончание

- У моей сестры прекрасные дети. И я бы не прогадал, доверь любому из них свою жизнь. Но этот мальчик, - Гамлет выходит на свет, - единственный из них, не боящийся быть тем, кем он является. Свободолюбивый, - снова шаг вперёд, - себялюбивый. Мальчик, отвергаемый родной матерью уже видел свой собственный ад, в мире людей ему больше не страшно, - молодой человек обходит стол и застывает по правую руку от босса, - признаюсь, - мужчина разводит руками, - иногда я просто не знаю, что от него ожидать.. Но, - тут же снова подаётся вперёд, - он не знает правил человеческого мира, а потому играет по своим. А это, как Вы уже наверняка успели заметить, играет в нашем деле не последнюю роль.
Робеспьер во все глаза разглядывал вышедшего на свет молодого человека. Да, - соглашается он, - сходство с женщиной на портрете очевидное. Высокий лоб, надменное выражение на бледном лице, острые раскосые глаза, тёмные волосы туго перетянуты на затылке … Так вот на кого этот спокойный, рассудительный мужчина решает оставить дело всей своей жизни. Нет, в это просто невозможно поверить.
- Я всё ещё не до конца… - бормочет следователь, снова переводя взгляд на Максима.
Но тот не позволяет ему закончить:
- Мы живём в другом мире. Мы не играем по правилам большинства. Мы выбрали этот путь не от хорошей жизни, - мужчина сделал едва уловимый знак рукой и Гамлет двинулся от стола к растянувшемуся вдоль стены серванту со звонкими стеклянными дверцами, - мы выбрали то, что не противоречит нашей натуре. Мы идём по пути, который выбрала душа. Мы не совершаем насилия над собой, - краем уха Роб слышал, как позади него открываются дверцы серванта и что-то терпкое и приторное по запаху переливается из одного сосуда в другой, - этот мальчик, - Гамлет снова оказался у стола, ставит на его суконную поверхность ингалятор с мутной бурой жидкостью, - не спорил с собой. И я никогда не ставил под сомнение сделанный много лет назад выбор, - Максим покрутил ингалятор между ладоней, разогревая напиток, и сделал небольшой глоток. Робеспьер уже хотел прервать этот, хоть весьма увлекательный, но несомненно затянувшийся монолог, но босс мафии сам подвёл его к развязке, - мы с Вами из разных миров. Нам друг друга никогда не понять. Мы не делаем ничего такого, что не позволяют себе чиновники и многие, так сказать, слуги закона. Однако Вы считаете, что имеете право контролировать нашу жизнь, вмешиваться в наш бизнес, диктовать свои условия, - Максим подносит бокал к губам, - до тех пор, пока в этом городе буква закона не будет соблюдаться среди её непосредственных представителей, - он опускает свободную ладонь на стол и Гамлет, словно по сигналу, на секунду опускает сверху свою, - я буду разворачивать свою деятельность столько свободно, сколько посчитаю нужным.
- Всё-таки, вам необходимо…
- Это вам необходимо, - Максим высвобождает ладонь и наклоняется над столом. Гамлет поворачивает лампу и Роба снова ошпаривает волной холодного белого света, - это Вас надо взять под контроль. Это Вас надо опасаться, Вас надо лишить власти. Вам прощается любое преступление, потому что на суде вы являетесь и прокурором, и судьёй, и адвокатом. В клетке вас не удержишь, потому как ключи от неё тоже в ваших руках. На виселицу вас не пустишь, потому как узел тоже завязываете вы, и табурет выбивать из-под ног – тоже ваша работа. Вы. В этом всё дело, - мужчина наклонился ниже, заглядывая Робеспьеру в глаза и тот не мог не признать, что в этот момент по его спине пробежал холодок.
- Помните историю про мальчика, который ничего не боится? – следователь скользнул взглядом по возвышающемуся над столом Гамлету, - если придётся контактировать с вами и дальше, я поручу это именно ему. Он, знаете ли, крайне болезненно реагирует на проявление несправедливости.
Поняв намёк, Роб скривил губы и поднялся с места.
- Уверяю, Вы ошибаетесь, - холодно пробормотал он.
- Уверяю, что нет! – Максим решил с ним больше не церемониться. Поднимаясь из-за стола и протягивая для прощания ладонь, он на секунду задержал рукопожатие, - рад, что мы поняли друг друга. Если Вы прибегните к более жёстким методам, уверяю, мы ответим тем же. У вас осталась власть, - он отпускает руку, но взгляда не отводит, - но авторитет свой вы уже потеряли. Всего доброго… - и Роба уже мягко подталкивают в сторону двери. Спустя минуту он уже снова окажется на улице, а спустя ещё полчаса даст себе зарок уничтожить Бету любым способом

[Chesia]

Третья часть потрясающая! очень понравилась.

[Stef Boread]

Хмммм... Автор, а инцест будет?

[Гость]

Chesia, пасиб!)) на дневнике есть ещё музычка под эту тему)
Эстебан Бореад, а тооооо))))

[Stef Boread]

Ахххх! Автор, я Вам тогда заранее шлю лучи любви!.. Потому что расклад просто чудесен)))

[Alen16~]

Шикарно!

[Гость]

продолжения пожалуйста!
мне очень понравилось описание мест, где находились мафиози
диалоги, просто идеальны
спасибо автору, за столь прекрасный фанф, хотя даже фанфом стыдно назвать, это просто шедвр и не пришлось упоминать даже постельные сцены
редко кому удаётся так красиво и реалистично писать без "постели" обычно получается, что-то скучное, но видимо это произведение явно исключение
(габен)

[Гость]

гость, я оченьочень рад, что нравится!) скоро выложится знакомство с Дельтой ^^

[Гость]

продолжение.Дельта

Округляя удивлённые глаза, следователь отступил на шаг.
- Это.. что это? – просипел тихо, нащупывая под плащом прикреплённую к поясу кобуру.
- Не волнуйтесь, - голос у Штирлица был спокойный, почти мягкий, и вместе с тем проскальзывала какая-то сдержанная строгость и плохо скрытое раздражение: эти двое всегда неплохо ладили, не мешая работе друг друга, а потому внезапный визит следователя несколько встревожил непривыкшего к непрошенным гостям Штира.
- Не волнуйтесь, - повторил он, поправляя скользнувшие на кончик носа очки, - присаживайтесь, - движением руки он указал Робеспьеру на кресло у дальней стены, - и не обращайте внимания.
Роб шарахнулся к указанному креслу, подальше от привлёкшего внимание тёмного угла, в котором копошилось огромное, не видимое из-за приглушённого света животное.
- Оно в клетке? – пролепетал побледневший следователь. Трусом он никогда не был, но этот мерный хруст и сиплое сопение заставляло мурашки бежать по коже, вызывая необоснованный, неконтролируемый страх.
- В клетке, - отозвался Штирлиц и, сложив руки на животе, развернулся в кресле лицом к своему гостю.
- А что это? – стараясь не смотреть в сторону приставленной в тёмном углу клетки, Роб осторожно опускается в кресло.
- Редкое животное, - отзывается глава клана, - заперто надёжно. Если бы мы знали, что Вы осчастливите нас своим присутствием, то, разумеется, приняли бы надлежащие меры и оградили бы Вас от столь неприятной, - Штирлиц едва заметно улыбнулся, - встречи. Однако Вы нагрянули так внезапно.. Неужели что-то настолько серьёзное, чтобы…
Робеспьер перебил говорящего:
- А не опасно его здесь держать? Вы не…
Штирлиц нахмурился, но тут же поспешил снова придать своему лицу невозмутимое выражение.
- Если бы было опасно, - сухо ответил он, - я бы его здесь не держал.
Тихий шорох и, кажется… хруст?!... донёсшийся из угла, были слабым подтверждением его слов, но Робеспьер знал, что Штирлиц – один из тех редких людей, кто никогда не делает ошибок, а потому следователь, с трудом сглотнув вставший в горле ком, постарался расслабиться и не обращать внимание на скребущееся в темноте животное.

- Кто здесь? Эй… Тут есть кто-то?
- Здравствуйте, - послышался тихий голос и на свет вышел молодой человек с красивыми, мягкими чертами лица, - здравствуйте, - улыбнулся он и сел рядом со своим гостем.
- Здравст… - мужчина недоверчиво его разглядывал, - тебя тоже, что ли, повязали?
Юноша улыбается снова и, прикрыв глаза, качает головой:
- О, нет. Я, в некотором роде, живу здесь, - он разводит руками.
- Живёшь?! – мужчина округляет глаза и вертит головой, рассматривая камеру, - ну нет… со мной этот фокус не пройдёт. «Живу»… Вот собаки, и за что это они тебя?
Юноша вздыхает, но в этом робком, почти покорном вздохе не чувствуется ни горечи, ни обиды на своих «угнетателей».
- Думаю, есть за что. Я, кажется, болен. Хотя, сам до конца не уверен, можно ли назвать это болезнью.
- Болен?? – мужчина подскакивает с места, - чем?! – он ни на шутку перепугался. Подсадили, сволочи, его к спидозному. Или чем он там ещё может болеть?!
- О, не волнуйтесь, не волнуйтесь, - поспешил успокоить его юноша, - это вовсе не заразно. Это Они полагают, что мне нужно лечение. Но кто из нас сейчас не нуждается в помощи? Думаю, Они решили держать меня здесь только потому, что считают, что я ещё не безнадёжен… И, поверьте, я искренне признателен Им за это. Хотя порой и бывает немного скучно одному, - юноша поднимает на мужчину большие светлые глаза, - но теперь мы какое-то время проведём вместе, и мне не будет так одиноко. Скажите…не знаю, простите, Вашего имени…а почему Вы сюда попали?
Мужчина посмотрел на узника сверху вниз, встретился взглядом с его чистыми, ясными глазами и немного успокоился. Он улыбнулся, махнул коротко рукой и снова опустился на скамью рядом с Достоевским.

Штирлиц ответил на все его вопросы. Спокоен, вежлив, подтянут, как всегда уверен в себе, как всегда гнёт свою линию, не позволяя собеседнику «иметь что-то против».
- Ни о каком сотрудничестве не может быть и речи, - он отказал Робеспьеру, но, как обычно, сделал это настолько просто и подчёркнуто вежливо, что и мысли не возникло ни о затаённой обиде, ни о нанесенном оскорблении, - что делать с Бетой мы решим сами. Каждому надо знать своё место. Они же пытаются пригнуть выше головы.
- Мы могли бы помочь, - напомнил Роб.
Штирлиц коротко усмехнулся и следователь понял, что у этого высокого, складного, подтянутого мужчины всё уже давным - давно схвачено, всё проанализировано, по полочкам разложено.
- В таком случае, - Робеспьер отхлебнул приторный херес из бокала, - мне остаётся только предупредить, что в условиях надвигающейся войны между кланами, мы постараемся взять вас под контроль при любой удачной возможности.
- Коей не представится, - закончил за него Штир и, подняв трубку стационарного телефона, попросил кого-то на другом конце провода унести пустые бокалы.
- Что-нибудь ещё? – вежливо осведомился он, когда в комнату вошёл мальчик в тёмной курточке и чёрных, идеально отутюженных брюках.
- Д..даааа, - протянул Роб, снова скашивая глаза в угол с клеткой, из которой сейчас доносилось мирное сонное сопение, - всё-таки, - продолжил он, понижая голос, - что это за животное?

- Понимаешь, - мужчина ударил кулаком по раскрытой ладони, - завалили мы там одного мудака. Просто не рассчитал своих возможностей: надо было спокойно долг отдать, а он полез, дебил, куда-то. «Разбираться» с нами. Ну вот мы разбираться и пришли. Они, мол, нас уже ждали. Только их-то десять, а нас пятьдесят. А как начали своё это «ничего не должны, ничего отдавать не собираемся», так крышу и снесло, ну, как обычно, в общем. Запиздили насмерть троих, остальные в больничке ещё годик-другой проваляются точно. А когда узнали, что эта сука перед стрелкой деньги слил, так тут же и его самого насмерть отхуярили. Ногами запинали, рожу размазали по асфальту, так что только по зубам и опознали потом.
Мужчина горько усмехнулся.
- Такие дела, брат. Работа у нас такая, сам понимаешь, - он покосился на Достоевского. Как-никак, а этот парень сидит взаперти в здании резиденции главы крупнейшего мафиозного клана, а, значит, о таких вещах знает не понаслышке.
- Я понимаю, - Достоевский опустил голову и вздохнул, - я много слушал таких историй, - тихо проговорил он, - но сам бы ни за что не смог убить человека… из-за денег. Ведь это такая ответственность.
- Да какая ответственность! - мужчина недобро рассмеялся, - Оп-оп, - он хлопнул в ладоши, - и готово, и лежит, лапки сложив. Какая уж тут…
- Моральная, наверное, - юноша снова поворачивает головой, снова заглядывает в лицо своему собеседнику, - ведь это сейчас Вы так говорите, будто Вам всё равно. Но на самом деле Вы глубоко переживаете. Это видно, по всем это видно: чем равнодушнее пытается казаться человек, тем больнее ему от случившегося. Знаете, как я говорю: «не бывает безнадёжно больных, бывает, что человек слишком сам себе в тягость, чтобы позволить себя лечить».
Мужчина скривил губы, хмыкнув под нос.
- Да мне эту суку пришить как нехуй делать. Природа у нас такая, парень. И у тебя, и у меня: работа сволочная. Да ты и в курсе должен быть, не зря же тебя сюда упекли. Чай, тоже пришил кого-нибудь?
Достоевский сложил ладони между коленями и, прикрыв лицо светлыми вьющимися волосами, опустил голову.

Услышав этот вопрос, мальчик, переставляющий на поднос пустые бокалы, вздрогнул. Он не сразу заметил клетку в углу, но, проследив траекторию взгляда следователя, теперь расширившимися от страха глазами смотрел в темноту.
- Спит, - коротко сказал ему Штирлиц и молодой человек в одну секунду покинул кабинет. Робеспьер, от которого не укрылось то, как изменилось выражение его лица, серьёзно и пристально посмотрел на главу мафиозного клана.
- Что это, Штир? – спросил он, сменяя тон на более доверительный, - что за животное, которого боятся даже твои собственные сотрудники? – Роб говорил очень тихо. Подавшись вперёд, он вцепился в подлокотники кресла побледневшими пальцами. Кажется, до него только сейчас дошло: в непосредственной близости от него находится нечто действительно опасное. И то, что это под замком, бодрости почти не прибавляло. Робеспьер доверял Штирлицу касательно надёжности клетки и замка, но вот уверенности в том, что сам хозяин дома не воспользуется ключом, у следователя не было.
Только минуту любопытство перебарывало страх. Поколебавшись, Робеспьер решил настаивать на своём до конца.
- Что в клетке? – снова спрашивает он и существо в углу просыпается.

[Гость]

Дельта.дальше

- Они посчитали, что Вы виноваты. Что Вы действительно виноваты, иначе Вас не прислали бы сюда, - Достоевский вздыхает, прикрыв лицо руками, - я знаю, людей часто убивают. Я знаю, знаю: в этом мире для жалости нет места. Это там, - он делает неопределённое движение рукой, - кажется дикостью, что творим мы… Но даже я уже привык: раз это имеет место быть, значит, так и надо… Но Вы.. Вы совершили действительно нечто ужасное. Иначе бы тут не оказались, – юноша поднимает глаза и смотрит внимательно, выжидающе, будто ожидая от своего сокамерника признание.
- Ты это брось, - отзывается тот, - морали я уже за всю жизнь наслушался во, - он проводит ребром ладони по шее, - мне на это уже сто раз как срать. Ничего такого, чего бы кто другой не сделал, я не творил. Ну запинали мы этого чувака, ну так за дело же. Да не и я один его херачил. Все вместе били.
- Значит, - Дост не оставляет его в покое, - не за дело. Значит, не по справедливости.
- Да какая справедливость?! – мужчина подскочил со скамьи, - крыса деньги захапал, отдавать не хотел. Поговорили с ним раз, два – он в отказку. Ну и объяснили ему, что так дела не делают. Но уже на другом языке.
- И что же… - через несколько секунд спросил юноша, - остальных отпустили, в Вас схватили?
- Получается, что так.. Или где ещё ребятки сидят. Чай, все вместе теперь будем дерьмо это разгребать.
- О, нет-нет, - спокойно возразил ему Достоевский, - кроме Вас здесь больше никого нет. Я бы об этом знаю, поверьте, - он смущённо улыбнулся, - виноваты оказались только Вы один. И мне крайне важно знать, что Вы такого сделали, что даже люди, решающие свои проблемы варварскими и жестокими методами, решили, что Вы достойны сурового наказания.
Юноша смотрел на мужчину, ожидая, что тот, наконец, признается, и откроет ему некую страшную тайну, но он пожимал плечами, отрицая свою виновность.
- Все так поступают, все одно дело делают. Не знаю я, почему они меня одного взяли. Суки позорные, чего скажешь…
Достоевский качал головой и казался искренне озабоченным тем, что не может понять причины заключения своего сокамерника. Тот факт, что он просто расплачивается за содеянное всеми остальными просто не укладывался у него в голове.
- Все, ну и я, - махнув рукой, мужчина снова опустился на лавку.
И тут Достоевского осенило.


- Излишнее любопытство.
- Объясни мне.
- Не имеющее к делу никакого отношения.
- Ты же понимаешь, Штир…
- Зато, кажется, не понимаете Вы.
- Это ведь не животное, верно?
- И это тоже дела не касается.
- Если ты держишь его силой.. Это расценивается, как насильственное удержание: «держать в заложниках» другими словами. И это уже статья.
- Поверь, он тут по доброй воле.
- Значит, я прав?
- Значит, нет.
- Это человек?
- Сейчас это не человек.
- Я не могу просто закрыть на это глаза.
- Это Ваше дело.
- Я приду с обыском.
- Ваше право.
- Повод для ареста, Штир.
- Уверяю, повода не представится.
- Такие улики сложно скрыть.
- Мне хватит времени, пока Вы будете получать ордер на обыск.
- Это ведь Он, верно?
- Не понимаю, что Вы имеете ввиду.
- Ничего личного, но мне ещё придётся сюда вернуться.
- Пожалуйста, - Штирлиц откидывается в кресле и закидывает ногу на ногу, - но, надеюсь, ордер будет при Вас. Иначе мне придётся отпереть клетку.
Хрусть.
- Вот оно что, - Достоевский поднялся с места и заходил по камере, - вот оно что. Я понял… кажется, я понял…
- Понял что? – мужчина удивлённо разглядывал шагающего взад-вперёд юношу.
- Почему Вы здесь. Почему именно Вас отправили ко мне.
Дост остановился и, заложив руки за спину, посмотрел на своего собеседника.
- Вы убили человека, - сказал он спокойно, - за компанию. Вместе со всеми. Все убивали, и Вы убивали. Все наносили удары, и Вы нанесли.
Мужчина усмехнулся:
- Ну а в этом-то что такого? Я ж тебе говорю: особенности профессии.
- О, нет-нет… Это другое, совсем другое. Те люди знали, зачем идут, кого и за что убивают. Они решали свои проблемы, Вы же просто убивали человека. Они восстанавливали справедливость… в некотором роде… а вы просто били, били пока не выбили дух.
Достоевский смотрел не осуждающе. Говорил просто, спокойно, ровно, мягко, негромко. Звук его мелодичного, чуть усталого, чуть разочарованного голоса разносился по погружённой во мрак камере. Мужчина на скамейке поёжился, но тут же снова взял себя в руки. Чего это он? Испугался? Этого паренька с какими-то лёгкими отклонениями? Заперли идиота, чтобы работать не мешал. Тьфу…
- Послушай, ты мне мораль не читай. Я бил, меня били. Из меня уже давно вытрясли и жалость, и…
- Совесть?
- Да хоть и совесть. В нашем деле она не помощник.
Лоб Достоевского прорезала складка, изогнулись брови, уголки губ поползли вниз.
- Ошибаетесь, мой друг, ошибаетесь. Совесть – единственный наш спутник, единственный путеводитель. Им совесть убивать не даёт, их она толкает на компромиссы, им этот мир в печени, может, уже засел, их разрывает, руку, замахнувшуюся для удара опускает. Они своё получат, они сами себе судья. А вот для вас совесть уже не закон и не палач. Человеческая жизнь – не ценность, вот поэтому Вы здесь, - юноша прошёл в дальний угол комнаты и присел около аккуратно застеленной кровати.
- Ты чего несёшь? – мужчина приподнялся со скамьи, - эту херню будешь кому другому заливать.
- Кому другому не поможет, - Достоевский махнул рукой, - у другого уже есть кому урок преподать. У них в сердце сидит, им жжёт и колит, покоя не даёт… А вам ничто не судья. Вы человека по земле растёрли только потому, что у кого-то другого нашлась на это причина.
Юноша поднялся с корточек и снова грустно посмотрел на своего сокамерника. Тот стоял, расставив ноги по швам, сжимая и разжимая потные ладони, глядя на Достоевского в упор уже с нескрываемым раздражением.
- Я Вам помогу, я спасу Вас. Знаете, - голос его становился всё тише и одновременно с тем звонче. Казалось, он убаюкивал речью, вводил в состояние некоего транса, гипнотизировал своего собеседника, - есть люди, которых уже не спасти. Которым, как говорится, сам чёрт не брат. У которых совесть уже вся из тела вышла, которые никогда глубже не заглянут, которым надо самим «тот свет» увидеть, чтобы поверить, чтобы исправиться, чтобы… - юноша сделал шаг вперёд, - больше никому не причинять боли и зла.
Нож блеснул в бледной руке. Тонкие пальцы сжимали острое лезвие, глаза, поддёрнутые влагой, смотрели с состраданием, с пониманием, с осознанием неминуемого конца. Мужчина был раза в два шире Достоевского, на пол головы выше, физически более крепкий, более сильный: поставь их рядом и ни у кого не останется сомнения, в чью пользу может окончится случайная драка. Но вот заносится для удара рука и это тяжёлое, мощное тело уже оседает, падает на колени, заваливается на бок. Расширенные от удивления глаза наблюдают, как снова описывает нож дугу, как опускается на голову, как рассекает по лицу и вот уже жгучая боль пронзает сознание и крик заполняет камеру. За стеной в соседней комнате кто-то прибавляет громкость в проигрывателе. Мужчина поднимает на Достоевского глаза. Тот приседает на корточки против своей жертвы и, откладывая в сторону нож, принимает побледневшее скуластое лицо в свои хрупкие ладони.
- Мне придётся взять этот груз, - произносит тихо-тихо, - но я рад, что могу Вам помочь.
Булькает что-то в горле и кровь идёт ртом. Мужчина пытается что-то сказать, но вместо слов – только хрип и снова холодный, солёный вкус железа во рту. Достоевский склоняет голову в бок, прикрывает мужчине веки: помолчи, помолчи…
- Вы будете хорошим человеком. Потом, там, - он снова улыбается, снова загораются светлые глаза, - Вы больше не причините вреда, а Ваша кончина и для остальных станет уроком, - снова стремительный удар и опять душераздирающий вопль и всплеск: кишечник вываливается на пол через рваную рану на животе, - всё лучше, чем вот так небо коптить, - он выпускает из рук лицо своей жертвы и тот моментально заваливается на спину, ударяясь головой о бетонный пол, - всё лучше, чем впустую жизнь прожить и так ни разу не осознать, - опускается ладонь на живот, проникает внутрь, выскальзывает, сжимая в пальцах тонкие алые нити, - всё изменится, - успокаивает Дост захлёбывающегося криком и кровью мужчину, - всё изменится, - рука по животу и внутрь, - у вас ещё всё будет хорошо…

Робеспьер получил ордер в рекордно короткие сроки, но когда через день он снова посетил резиденцию Дельты, то кабинет Штирлица был уже ярко освещён, а на месте клетки стояло небольшое кресло, в котором сидел улыбающийся золотоволосый юноша с удивительно светлыми и ясными глазами.
- Достоевский, - представился он Робу, протягивая тонкую изящную ладонь.
Впервые в жизни следователь понял, что значит «потерять дар речи». Он смотрел на Доста широко раскрытыми глазами и от страха не мог произнести ни слова.