[socionicfics]

T10-25. Бальзак/Достоевский. История любви. Дост не мямля, Баль - не пессимистичное УГ. Слэш или фем. Имена желательны. ХЭ.

@темы: Бальзак, Достоевский, выполненные заявки, Т-10

Comments

[Гость]

Автор не писатель. ХЭ не получился.
Ральф - Баль
Эндрю - Дост
Самая банальная, даже прозаическая встреча с ним выбила меня из привычной колеи. Как сейчас помню: 22 сентября, четверг, 17.25. Честно говоря я запомнил это потому что библиотекарь отказалась выдавать мне книгу на дом из читального зала. Сидеть в этом самом зале не хотелось. Хотелось провести последний солнечный денек где-нибудь в парке, с блокнотом, предназначенным для разного рода записей и зарисовок, вобщем, хотелось приятно провести время, а не сидеть в душном помещении с искусственным освещении за скучным составлением реферата. Обычно такого рода дела я оставляю на ночь. Пытаясь как можно убедительнее доказать ей всю важность и необходимость получения этой книги, я получил обвиняющий взгляд с ее стороны. Видимо она поняла, что на ее жалобы о невозможности выдачи я решил наплевать. Повторяя в который раз: "Ну мне очень нужно, как вы можете быть так бессердечны?!", при этом с абсолютно каменным лицом, я стал разглядывать комнату, с сожалением понимая, что мне все-таки придется остаться здесь. Она говорила и говорила, а я уставился в стену за ее спиной. Круглые пластиковые часы с красными птицами на циферблате и большими зелеными стрелками. Такие часы вешают в детских. А рядом с часами висит засаленный календарь. Причем достаточно маленький, так чтобы разглядеть дату надо была вглядываться. Скучно. Опускаю взгляд на ее стол. Бумаги, книги, все как обычно, и...еще один календарь?! Зачем ее два(причем гораздо крупнее настенного...)? А она стала жаловаться на начальство. Этого только не хватало. Всеми известными способами выражаю свое нетерпение, так перебивать как-то не хочется. Видимо, перебить придется, ибо она делает вид, что совершенно не замечает моих действий или же решила отомстить в свою очередь за то что я прицепился к ней. Боже, дай мне сил...
Открылась дверь. Даже голову поворачивать лень. Зато поток речи библиотекаря прекратился, что меня очень удивило: я то уже стал засыпать...
— О, Эндрю! Как я рада тебя видеть, давно ты тут не появлялся. Как поживаешь? Как твоя драгоценная матушка? Может тебе...— она переключилась на другой объект. Я спасен. Кстати, кто мой "спаситель"?
— Здравствуйте, мисс Адамс. Спасибо, все в порядке, как видите. Я пришел за книгой "О ***"...— слишком вежливо и сдержанно.
Обычный парень, моего возраста. "Обычный".
Красивый.
Взгляд, обычно направленный в себя, резко стал пронизывающим насквозь.
Отвел взгляд. Смутился?
— Да-да, конечно, сейчас пойду поищу. Да, ты посмотри здесь себе что-нибудь(на блошином рынке мы что-ли?), не стесняйся!(да уж не в гости пришел...)...— "подобрав все свои юбки она направилась в глубь зала...". А я, кстати, стою здесь и трачу время. Разговор что, уже закончен? Книгу я не получил.
Вообще-то мне бы пора уже уходить отсюда, если я не хочу получить новую порцию жалоб, но что-то меня здесь удерживает. Ну как, "что-то"— вполне конкретный "кто-то".
Он беспечно стоит у полки с книгами, листая какой-то томик. А я разглядываю его.
Темные, пушистые волосы, никак не желающие укладываться ровно. Светлая фарфоровая кожа. А еще он высокий.
И кажется, он чувствует мой взгляд. Готов поклясться, у меня на лице плотоядная улыбка...
И кажется, он чуть-заметно улыбается...так соблазнительно-смущенно...мне?(паника, паника, паника...)
Вот теперь, я растерян.
Аристократ.
Классические черные туфли. Запыленные, не дорогие, но изящные. Выглаженные брюки, свободная рубашка и небрежно накинутый пиджак. И галстук. Он школьник? Да, на плече школьная сумка.
Он увлекся какой-то книжкой с незатейливым названием. Подхожу к нему, заглядываю в книгу. Он делает едва заметное движение отодвинуться, вопросительно смотрит, когда я удерживаю книгу. Сам не понимаю что я делаю, но понимая всю абсурдность ситуации не он, не я не двигаемся(дабы не порвать книгу).
Как-то странно получилось.
— Интересная книга?— я конечно запоздал с вопросом, но надо же что-то сказать.
— Да.
Не смотрит на меня. Отодвигает мои пальцы и ставит книгу на полку. Он явно начинает нервничать, т.к. библиотекарша все никак не может подойти. Похоже не только я трачу время.
— Хм...меня заинтересовала обложка, может стоит прочесть?— в нем сквозит какое-то благородство и возвышенность, во всем его поведении и манере держаться.— Как ТЫ думаешь?
Пауза.
—...
— ?
— Там сзади есть краткое содержание, если Вы об этом.
Ловко, учитывая то, что я спросил ЕГО мнение. Я уже готов разочарованно поставить книгу на место, но он касается меня за плечо.
— Прочитайте, возможно, Вам понравится.
Я непонимающе смотрю на него, затем на книгу. Какой-то готический ужастик в черной обложке с серебряными буквами, местами, кстати, сошедшей. И с чего он взял, что мне такое должно нравиться? Но почему-то мне приятно от того, что он ответил.
Она пришла. Наконец-то, хотя мне, в принципе, должно быть все равно.
Погода за окном испортилась. Голые ветки деревьев бьют в окно, начинает идти дождь. Мало того, что мне не удалось посидеть в парке, так я еще и домой вернусь полностью промокшим.
— Как, ты все еще здесь? Я же сказала тебе, что не могу дать книгу, ну иди в зале читай...— она опять начинает действовать мне на нервы.
— Я книги смотрю— ворчу я, но она уже не слышит и продолжает распинаться перед ним.
Пробегаюсь пальцами по корешкам книг, параллельно с этим наблюдаю за ними. Он достает какие-то книги из сумки и передает ей.
— ...ох, Анна так добра...как же нам...эй, смотри-ка, парень! Ральф, или как там тебя? Иди сюда!
Подхожу к ней. Тычет в книгу пальцем:
— Вот, смотри! Везучий ты, однако!
— А, книга. И что?
—Не просто книга, посмотри повнимательнее!
Старательно перелистываю несколько страниц.
— Да, это точно книга. 1995-го года. И что?
— Тупой ты, что ли? Это твоя книга!
Моя. Переглядываюсь с Эндрю. Он улыбается и снимает бумажную обложку.
Да книга это, книга! Книга, которая мне нужна, и которую мне так отказывались дать. Она смотрит на меня в упор. Я смотрю на нее в упор. Она не выдерживает первая и поясняет:
— Эту ты можешь забрать. Спасибо, скажи!
— ?— кому спасибо вам или ему? Это же вроде его вещь.
— Благодарю.— пристально вглядываюсь в него.— ...и ЭТО отметьте!— кидаю ей, кладя ужастик на стол.
Он улыбается.

Домой пришел промокший и голодный. И очень злой.
Реферат. Кое-как приведя себя в нормальное состояние, пытаюсь читать. Спустя час, изрядно промучившись, спешно пишу реферат, закидываю его куда подальше и захлопываю книгу. При этом поднимается облако пыли и цветочек какой-то засохший упал. Понапихают всякого...Поднимаю растение, засовываю обратно. Случайно открываю последнюю страницу. Лист бумаги. Да нет, анкета какая-то: имя - Анна Франк, возраст...дети - Эндрю Франк...Это его мать что-ли? Быстро прочитываю анкету, внизу домашний телефон.
Верчу бумажку в руке. Минута раздумья. Беру карандаш и переписываю номер.

***

Белые пальцы царапают спину. Они не включили свет, так что полумрак рассеивает четкие очертания предметов. Блондин грубо сжимает худые руки темноволосого, оставляя засосы на шее и груди. Кожа под укусами горит. "Как будто высасывает всю кровь"- печально думает Эндрю. Губы опухли от его болезненных поцелуев. "Надо расслабиться, это должно быть приятно...". Ральф опускается ниже. Ни капли нежности. Инстинктивно Эндрю напрягается цепляясь за тонкие простыни, что впрочем его не спасает. Ральф замечает это.
— Тише...— неуверенно гладит парня по щеке.
— Поцелуй меня...— просит Эндрю. "Поцелуй, только молчи и ничего не говори" - думает он про себя с горечью.
Ральф все понимает. "Ну что ж...". Он входит в брюнета и почти сразу же начинает двигаться. Эндрю вскрикивает. "Больно, как же больно!". Он плачет. Ральф слышит как он всхлипывает, но не может заставить себя остановиться. "Прости, прости, прости...".
Подушка и простыни мокрые от слез.
Приятно прижаться разгоряченным телом к холодному стеклу, но лишь на секунду. Коже липнет к нему, стекло нагревается. Сквозь капли на запотевшем стекле почти ничего не видно, тем сильнее Ральфу хочется уйти отсюда. Аристократ. Глупо сейчас бить рукой по стеклу. Надо подойти к Эндрю успокоить его...
Ральф молча одевается. Эндрю не нужно спрашивать зачем, но надо сказать...
— Все нормально?..— безжизненный голос и взгляд в сторону. Кивок.

***

— Ну, мне было...приятно...проводить с тобой время...— специально заученные слова так не легко даются.
— Да.
Усталые и измученные, они стояли на вокзале. Их отношения зашли в тупик. Они вели в тупик с самого начала, но они хотя бы попытались.
— Мы еще встретимся?
Безнадежность.
— Конечно.

"Прощай."
Он закрывает окно и задергивает штору.

[Гость]

Эх, автор, грустно мне.
К чему была первая страница текста? Бессмысленный, грубый, не возбуждающий, и, я бы даже сказала, абсолютно неинтересный секс она не объяснила. Последние несколько строчек вообще в трубу вылетели.
Лично я вижу три отдельных не связанных друг с другом куска текста, читать которые просто скучно.

И это я даже не говорю, что фик вообще не по заявке.

История любви

, указанная там, прописана вами не была.

[Гость]

В таком случае, просите удалить исполнение.

[Гость]

А смысл? Я ж не заказчик, я просто разочаровавшийся мимокрокодил.

[Гость]

Очень жаль, впрочем, думаю заказчик отреагирует так же.

[Гость]

Автор слоупок. Автор сомневается в тимности. В знании русского языка он тоже сомневается

14926 слов, фемслэш

Дороти снимает квартирку на последнем этаже. «Мансарда»: гордо говорит она матери.
Кухня маленькая, развернуться негде, в санузле постоянно что-то подтекает, остается ржавчиной на белом кафеле, а из-под ванны то и дело выбегает огромный рыжий таракан – Дороти уверяет себя, что таракан один и тот же и пытается воспринимать его как домашнее животное.
Получается плохо.
Зато в единственной комнате – окно на всю стену открывает вид на старую часть города и порой кажется, что ты перенесся во времени лет на сто или двести, а по узкой брусчатой дороге проедет кэб. В самой комнате девушка пытается совместить спальню с мастерской, облагородить ее купленными на блошином рынке вещами и заклеить окна так, чтобы не дуло.
Получается плохо.
Нора лежит на огромной, стащенной года три назад со свалки кровати и курит. Пепельница лежит на ее подтянутом йогой или, возможно, шейпингом голом животе, и мерно поднимается со вздохом.
У Норы стройное, выправленное спортом тело, у нее такой загар, какой можно получить только в солярии и он даже там, внизу живота. У Норы выбеленные стоматологом зубы, от нее пахнет… ну, ладно, пахнет от нее сейчас в основном потом, но ночью она пахла дорогими духами, а один пиджак, который она бросила у входа, стоил, поди, больше, чем Дороти получает за год.
Дороти, как она уверяет себя поутру, не лесбиянка. Она даже в колледже на эксперименты не соглашалась. Просто, уверяет себя Дороти, так сложилось.
«Сложилось» - любимое слово Дороти. Чувство контроля над своей жизнью ее не посещало давно. Возможно, что никогда
Просто так сложилось, что был дождь, что пиво – а ничего более она себе в любом случае позволить себе не могла – в том баре было по более чем пристойной цене, что сам бар располагался в двух шагах от дома, ну, и какое тут дело до того, что он лесбийский.
Сложилось так, что ее уволили, что позвонила мать, а Дороти только молчала и мучилась чувством стыда, слушая ее причитания. Сказать о потере работы или попросить денег она так и не решилась, знала, что та расстроится.
На Дороти, откровенно говоря, и внимания не обращали, с ее-то мышиным костюмом и мокрой паклей на голове. Нора тоже не обращала на нее особого внимания. Ну, в смысле, такого внимания. Просто села рядом, заказала себе Маргариту, посмотрела на нее совсем пустым взглядом, словно на мебель, и спросила:
- В этом городе хоть когда-то бывает хорошая погода?
Они обсудили погоду, потом обсудили загадочные, постоянно выводящие в тупики улочки, потом поболтали о работе. Нора постоянно улыбалась, профессионально так, словно звезда на интервью, сверкала белыми зубами, а вот выражение глаз у нее не менялось.
- Работаю в консалтинговой фирме, - рассказывала Нора, кидая в пепельницу, кажется, десятую сигарету.
- Это как?
- Шесть дней в неделю по четыре недели в месяц мотаюсь по городам, читаю отчеты, нахожу бреши. Потом только и остается, что завалить заказчика цифрами и фактами и заставить лоха подписать контракт на кругленькую сумму.
- И как? – спросила мало что понявшая Дороти. - Нравится?
Нора все еще улыбалась, только взгляд изменился, словно остекленел, словно вовнутрь заглянула.
- Платят хорошо, - наконец, как-то странно ответила она, - Но в целом, да. Нравится.
А потом Дороти пригласила ее домой. На самом деле, она была вовсе не из тех девушек, которые приглашают прямо с первой встречи кого-либо к себе, но она выпила, а Нора словно пришла из какого-то другого, параллельного мира.
А еще Нора явно не по ошибке зашла в тот бар.

Утром Дороти долго смотрит на лежащее рядом тело Норы. Потом встает, разминает тело, оглядывает синяки на бедрах, ставит на плиту турку. Подбирает раскиданные по полу одежды, пытается разгладить руками помятую блузку Норы, потом просто гладит, нежится, ощущая под руками мягкую, дорогую ткань, явно без примеси синтетики.
Пьет кофе на кухоньке, разглядывает маленькие, собственноручно написанные еще во времена колледжа картинки. В голове у Дороти так много мыслей и все они рвутся материализоваться, толкаются, создают пробку, а в итоге – космический вакуум.
Девушка возвращается в спальню, смотрит на сжавшееся в комочек тело Норы, выглядящее в обители Дороти как инородный предмет. Дороти кусает губы и размышляет, что же делать.
Получается плохо.
В итоге она садится прямо на пол, достает карандаши и тушь и принимается рисовать.
- Не двигайся, - взмахивает она руками, когда Нора просыпается, - пожалуйста, мне совсем ничего осталось.
Нора не двигается, лежит, словно труп, смотрит в покрытое утренней изморозью окно.
Минут через пятнадцать, когда Дороти заканчивает, женщина отмирает, идет в туалет и Дороти вспоминает, что ванну она не мыла недели три, и что там живет ее таракан и ржавчина. После ванны Нора возвращается в комнату с сигаретами, ложится на кровать, поднимает с пола пепельницу, которая до этого была обычной миской и которую хозяйка квартиры подставляла под подтекающее пятно на потолке.
- Тебе на работу не надо? – спрашивает Нора.
Дороти вместо этого слышит: «Я тебя не задерживаю? Не хочу быть навязчивой».
- Нет, - отвечает она, вырывает из альбома лист и продолжает рисовать.
Больше Нора ничего не говорит, только смотрит в окно, и становится слышно, как скребется по крыше дождь.
- В детстве я мечтала жить в такой квартире, - спустя четыре листа и полпачки говорит она.
Дороти удивленно вскидывает голову, осматривает свое пристанище, смотрит на Нору. Та не улыбается и становится видно, что рот у нее маленький, а губы скорбно опущены вниз.
- Почему?
Нора ведет плечом. Хмыкает.
- У нас не дом был – тот еще музей. И куча постороннего народа. И все так чисто, что даже материться не хочется. Не хотелось. Я постоянно залазила на чердак, надевала платья прабабки – она была той еще модницей. Настоящий винтаж. Ходила в ее жемчуге, даже в детстве. Мать только смеялась. Залазила на чердак, а там повсюду коробки, и старая мебель, и пылью пахло так приятно. Моя личная нора.
- А что сейчас?
- Сейчас у меня квартира в центре. Гребанный хай-тек. Дизайнер предложил, а я тогда только отмахнулась, мол, все равно. Да и не живу я там, все время по гостиницам. Чемодан не разбирала года два. Уверена, как-нибудь дойдут руки и я найду там чей-нибудь труп.
Нора закуривает очередную сигарету и добавляет:
- Как-нибудь в старости куплю себе свою собственную нору и заполоню ее книгами. Буду читать, заказывать тайскую еду, и ни ногой из нее.
Спустя два листа и один сломанный карандаш Дороти замечает:
- Ты сейчас сама на себя не похожа.
Нора ее почему-то понимает.
- Маска для клиентов. Прирастает, зараза.
- А в детстве ты хотела стать профессором литературы? – спрашивает ее невпопад Дороти, словно в шутку.
- Истории. – отвечает Нора.
- А почему не стала?
- Так то ж не перспективно. Ну, так мне говорили родители. А сейчас даже нравится все это. Во всяком случае, никто не скрывает, что все мы – крокодилы.
- Но ты не крокодил.
- Нет. Но в крокодильем мире приходится быть крокодилом. Иначе сожрут.
Нора уходит вечером.
- Я тебе позвоню? – спрашивает она, а в тоне все еще звучит неуверенность и нежелание быть навязчивой.
- Если хочешь, – отвечает Дороти, - я буду рада.

[Гость]

Нора звонит внезапно, недели через три, спрашивает, хочет ли Дороти ее увидеть и не занята ли она.
Дороти отвечает, что не занята. Первый вопрос, она предпочитает проигнорировать, потому что тоже не хочет казаться навязчивой.
Она покупает пепельницу, черную, лаковую, из стекла. Такая пепельница хорошо будет смотреться в руках Норы, но в квартире кажется инородным пятном. Как и сама Нора.
Дороти половину дня отдраивает ванную, другую половину прихорашивается и готовит. У нее в расписании стоит хороший вечер. Она даже смотрит лесбийское порно.
Она все еще не считает себя лесбиянкой.
Когда в дверь звонят, она разве что не бежит открывать, но вместо Норы на пороге стоит домовладелец и сразу начинает орать.
Ему где-то за сорок, он огромный, словно скала. Или хряк. Говоря откровенно, на хряка он смахивает гораздо больше, чем на скалу, особенно когда орет, а орет он постоянно и жутко, и слюной еще брызгается.
У Дороти от этого сразу все опускается и становится страшно, становится неуютно, словно она голая. Дороти лепечет что-то, что да, конечно, она заплатит, что нет, не надо ее выселять, что она же всегда платила вовремя.
Дороти хочется его убить, но от этой мысли сразу становится плохо. Неправильно.
Недостойно.
- Вас, мужчина, с первого этажа слышно, - вдруг раздается голос Норы откуда-то за домовладельцем.
Тот оборачивает и Нору становится видно во всем великолепии ее дорогого бежевого костюма и жемчуга.
Домовладелец принимается орать и на нее, а Дороти становится стыдно за него, за то, что Нора попала в эту ситуацию, за себя. Надо было бы сказать что-то, но она только стоит и цепляется ногтями в дверной косяк.
А Нора – ну, само спокойствие. Лицо, как у каменного идола, а в глазах вызов.
«Ну, давай, поори на меня, - говорит ее взгляд, - ну, ударь меня, ну давай же. Что, силенок не хватает?»
- Может, дадите, пройти? – спрашивает она его.
Домовладелец так и уходит, а Нора проходит в квартиру, закрывает дверь на замок.
- Урод, - заявляет она с каким-то презрением.
Мнется.
- У тебя будут проблемы? – спрашивает она.
- Нет, нет, - уверяет ее Дороти. – Все хорошо.
В этот момент она видит Нору десятилетней, а то и большей давности. Нору-студентку, Нору-школьницу. С бледной кожей, в очках, возможно, с брекетами. У той Норы на плече неудобная, тяжелая сумка и злой взгляд. Нора-студентка и Нора-школьница унижает словесно всех, кого ненавидит, а ненавидит она каждого, потому что они другие. Нору-студентку обходят десятой дорогой. Нору-школьницу не унижают одноклассницы. Возможно, потому что она почему-то знает, кто и с кем спит. Возможно, потому что у нее богатый папочка, а она этого и не скрывает. Возможно, потому что у нее взгляд человека, который только и ждет удара, чтобы вцепиться в горло.
- У тебя проблемы? – все спрашивает и мнется на пороге настоящая Нора. – Я слышала. С квартплатой.
- Все хорошо, - взмахивает в жесте отрицания Дороти, - я нашла подработку, но заплатят только на следующей недели.
- Ты же иллюстратором работаешь, – не спрашивает, утверждает женщина.
Словно говорит, мол, посмотри на меня, какая я внимательная, все запомнила.
- Не переживай. Если что, новую квартиру найдешь.
Нора живет в другом, параллельном мире и не знает, что это не так просто. Что у Дороти не хватит денег даже на часть предоплаты. Что неизвестно, когда она найдет постоянный источник заработка. Или что она привыкла к своей норе и не хочет все обставлять заново.
- Чаю хочешь? – спрашивает Дороти.
Нора нацепляет на себя маску для клиентов и улыбается. Уверенно так, словно ходила на курсы пикапа.
- Тебя хочу.
У Норы подтянутое сильное тело – Дороти пальцами чувствует перекатывающиеся под темной кожей мускулы - и кружевное белое белье.
Дороти пытается продемонстрировать то, что она насмотрела в порно-роликах.
Нора догадывается, смеется.
- Глупая, - говорит она, - там же все только для дрочащих на эту тему мужиков.
Она говорит:
- Я тебе сама сейчас все покажу.

И улыбается, прямо как для своих клиентов, только глаза на этот раз смеются.
Нора объявляется раз в две или три недели. Не остается больше, чем на сутки. Каждый раз звонит предварительно, если можно считать предварительным звонком тот, что сделан за пару часов, спрашивает, хочет ли Дороти увидеться, не занята ли она. Появляется на пороге с пакетами продуктов, словно бы для них, но хватает обычно на неделю, а то и две. Приносит с собой экзотические фрукты, о существовании которых Дороти до этого и не знала, кофе и дорогое вино.
Она рассказывает о чужих и своих огрехах и неудачах, с иронией, юмором. В такие моменты ее лицо оживает, она активно жестикулирует, а Дороти смеется. Поначалу девушка пыталась оправдать выставленных не в лучшем свете людей, потом поняла, что Нора так делает не со зла, что у нее чувство юмора такое.
Нора вообще странно относится к людям, словно те ее и вовсе не волнуют, разве разочаровывают немного и поставляют новые смешные истории.
Она, вообще, пытается показать, что ее ничего в этой жизни не волнует. Словно прячется.
Нора читает ей стихи. Чужие и никогда не читает о любви: то ли не хочет поднимать эту тему, то ли они ее просто не трогают.
- Как будто боярышник был приметой, - шепчет она ей под шум дождя, - как будто боги любили нас.
Нора обустроила себе место на подоконнике, прямо гнездо свила. Иногда она устраивается в нем, и словно нахохлившаяся птица, смотрит вовнутрь себя, выпадает из мира в какую-то страшную реальность, где есть место только тоске.
- Все будет хорошо, - пытается взбодрить ее Дороти, улыбается мягко, ловит взгляд.
- Да ну, - не верит ей Нора и обнимает себя за голые плечи.
Порой Нора напоминает ей ее преподавателя философии в колледже. У того тоже был такой взгляд и весь он двигался так, словно воздух был водой. Только от него ушла жена, забрав детей, а сам он из-за выплаты алиментов жил в какой-то маленькой комнате близ вокзала. А у Норы все хорошо, разве что курит много.
Дороти не говорит об отношениях. Она не спрашивает, любит ли ее Нора.
Дороти иногда думает, что таких, как она у Норы в каждом городе по две шутки. Возможно, где-то там, где квартира в стиле хай-тек, ее ждет кто-то, кто любит, возможно, даже муж или постоянная девушка.
Иногда Дороти думает, что Нора приходит к ней чисто ради квартиры с огромным окном, откуда можно смотреть в прошлое, и к рыжим тараканам. Словно принцесса, спящая с конюхом.
Обычно, на таких мыслях Дороти себя обрывает.
Однажды Нора забывает у нее свой пиджак, черный, с позолоченными пуговицами. Дороти звонит ей, впервые за их знакомство, но Нора только отмахивается, мол, оставь себе, я уже в самолете.
На очередное собеседование Дороти приходит в норином пиджаке. Пиджак пахнет дорогими духами Норы, а Дороти повторяет про себя ее фразу про крокодилов и уверенно улыбается.
На работу Дороти берут.
- Счастливый пиджак, - заявляет Нора, слушая об этом, - оставь себе.
- Но он же дорогой.
- И что? Удача порой важней. Бери, чай, не последний у меня. Я и так, как нахлебница.
Дороти пытается возразить. В конце концов, за последние месяцы она почти не тратилась на еду – все покупала Нора.
- Оставь у себя, - упирается женщина, - в конце концов, может так случится, что придется идти на встречу прямо от тебя. А тут, как раз твой удачливый пиджак.
Дороти, вообще-то, не дура, но когда Нора напяливает на себя свою маску для клиентов, спорить с ней невозможно.
К тому же пиджак и в самом деле счастливый.
И да, она все еще не считает себя лесбиянкой.
- Я тебя нужна? – однажды спрашивает она.
Нора в этот момент одевается, опаздывает на очередной рейс.
Она так и останавливается с одетой на одно плечо курткой, а второй рукав волочится по полу. Смотрит внимательно на Дороти, которая уже проклинает себя за вылетевшие слова.
- Думаю, да, - медленно и как-то неуверенно отвечает она.

[voidy things]

автор, вы потрясающий, прекрасночешуительночаровательный! аааа, у меня даже слов нет все описать, одни эмоции и ДААААДАДАДАДАД!!1 на уме автор, вы торт, а я в вас, кажется, влюбилась (и это даже не из-за того, что я сказать нельзя как люблю фем .)
н.з

[Гость]

Ох, автор, это было круто. Очень круто. Спасибо!

[Амберли]

Автор, текст прекрасен, персонажи втимны, Дост, имеющий отношения с Бальзаком, подтверждает. Откройтесь, а?

[Гость]

Автор №2, спасибо. Оно роскошно.

[xofeht]

автор два, вы идеальны.
в этом фандоме таких вещей раз, два и обчелся.

[Гость]

juliet must die, [L]Гость 23:52[/L], [L]Гость 13:05[/L], ~P.W.~, спасибо.

Амберли, за подтверждение спасибо, ибо досты от моего вида, видно, разбегаются и не дают понаблюдать.)
Автору открываться смысла нет, так как он на это фанфике потерял свою литературную девственность.)
а.

[Гость]

Автор, а что не так с видом? Вы двухметровый Жуков с мер...неживыми котятками в руках?)
Так это дебют? *__* Тем более мои восторги

[Амберли]

Внезапный анонимный коммент, это я была ^^'

[xofeht]

Автор, ну так мы очень надеемся, что на потере девственности ваша литературная биография не завершится!

[Hjortur]

второе исполнение умопомрачительно

[Гость]

автор спасибо, если ьы я была лесбиянкой наверно все так и было

[chicory boutique]

Роскошное и верибельное второе исполнение, огромное спасибо^^

[roxy knows best]

второе исполнение в самую точку. жаль, что автор не захотел разоблачиться ((